– Ты оправдываешь ее?

Чего-чего, а такого вопроса я не ожидала услышать. По интонации поняла, что логика рассуждения не пришлась по вкусу Шото, мне стало неловко и в то же время обидно.

– Я хочу сказать, что понимаю Аямэ.

– Она оставила у тебя на спине бомбу, продала Лиге злодеев. Я такого не могу понять. Ничто не может оправдывать насилие, особенно насилие над близкими тебе людьми.

Ясно. Сколько бы я ни пыталась объяснить чувства, Шото будет проецировать их на свою семью. Быть может, он прав, и я подхватила вариацию стокгольмского синдрома, цепляясь за призрачный образ семьи из прошлого. Но я действительно понимаю чувства Аямэ. Сейчас, отпустив ненависть и предрассудки, понимаю, почему она обозлилась на меня, ведь ее воспитывали с единой целью – стать опорой для клана Юмемия. Она не была ни любимой дочерью отца, ни матери.

– Все это время, которое тебя не было с нами, я не знал, что мне делать. Мне было страшно, и в то же время я не мог позволить себе показывать это. Я отказывался даже представлять, что будет, если ты погибнешь… Ты ведь… тоже моя семья, Наги.

Мне бы хотелось спокойно отреагировать на услышанные слово, но я невольно сжала руку парня и крепче обняла ее. Семья, да? Как мне это понимать? Я не знала, что ответить, и мое молчание могло быть обидным, и в царящем полумраке не удастся спрятаться.

– Я хочу сказать, ты дорога мне. Я… привык к тебе, и не могу представить жизнь без тебя, ведь ты всегда была рядом.

– Шото… пожалуйста, скажи уже прямо, не ходи вокруг да около, ты меня сейчас запутаешь.

– Но я говорю то, о чем думаю, – несколько растерянно констатировал парень. – Ты для меня также дорога, как Нацуо и Фуюми. Я также не могу представить, что будет, если кто-то из них погибнет, это слишком тяжело.

– Ты… нет, нет, – замотала я головой, пытаясь выбросить из головы неудачную мысль, которая и смешила, и пугала, и вводила в еще больший ступор. – Не важно.

– Что?

– Нет, я не хочу слышать ответ. Забудь.

– Теперь мне любопытно. Я не понимаю.

– Просто… ты так говоришь, – зажмурившись, я мысленно перекрестилась, – словно воспринимаешь меня, как свою сестру. А это… ну…

– А что в этом плохого?

Ох, мама…

– Ну… давай подумаем вместе, – обернувшись, чтобы поймать искренне недоумевающий взгляд Шото, я все же дала ему шанс одуматься, однако святая наивность так и не поняла подвох. – Ты вот тоже постоянно лезешь к своей сестре обниматься? И целоваться?

– Нет, конечно, – замешкался Шото, а затем, похоже, на него снизошло озарение. – А-а… о-о. Я… понял.

Осознав, что сравнивать мягкое и теплое не лучший вариант, он, более чем уверена, смутился, опустил взгляд и, уткнувшись лбом мне в затылок, притянул меня ближе.

– Прости, я не то имел в виду. Вот и зачем ты это сказала…

Стало забавно, я не отказала себе в удовольствии тихо засмеяться, чем сильнее задела Шото. Он редко смущался, и в такие моменты выглядел невероятно мило. Но обратная сторона таких провокаций не всегда заключалось в смиренном принятии, она словно дразнила парня. Он недовольно и шумно дышал мне в затылок, и это еще можно было простить, но когда его рука перестала спокойно лежать у моей груди, а начала поглаживать ее и спускаться ниже, я напряглась.

– Ты, кажется, помирал.

– Ну…

– Шото, если не ты помрешь, то я. Ты и так едва сесть можешь, так что хватит препираться, лучше поспи. Собирать тебя по кусочкам завтра не хочется.

– Сама же первая начала.

Обернувшись, я недовольно нахмурилась, пусть и не выражая искренней агрессии.

– Слушай старших, спи. А то еще на шум прибегут эти ребята из комитета, хочешь внезапных зрителей?

Помолчав секунду, парень подметил как ни в чем небывало:

– Ты на старушку похожа, когда начинаешь причитать. Это к слову.

– А вот это обидно, малолетка ты моя.

– Я тебя младше на четыре года, это небольшая разница.

– Но ощутимая, как я вижу.

– Верно. Ты же боишься, что мы развалимся.

– Ты с каких пор стал таким дерзким?

– Не знаю, не замечал, – с легкой улыбкой подметил Шото, крепче обняв меня со спины и поцеловав в макушку.

Вот уж не припомню, чтобы он научился так остро и быстро метаться сарказмом, на него это совсем не похоже. Вероятно, я оказываю на парня не лучшее влияние, но отказаться от него я уже не в состоянии. Даже если легкая эйфория влюбленности сойдет на нет, в отношениях останется прочный фундамент. В одном Шото прав, мы почти как семья, и даже если нас не ждет совместное будущее, я сделаю все, чтобы он был счастлив. Дело даже не столько в установившейся связи, из-за которой меня переполняло тепло и спокойствие рядом с парнем. Он достаточно настрадался.

Сон забрал нас практически моментально, даже не знаю, кто раньше отключился. Тело словно жидким свинцом накачали, из глубокой дремы я вынырнула только под утро. Еще не открыв глаза поняла, что за окном уже взошло солнце, от лежания в одной позе затекла рука, плечо сводило, а из-за полученных в битве увечий ныли мышцы и кости.

Попытавшись лечь на спину, чуть не заплакала от боли. Да уж, утром та еще проблема подняться с кровати, я даже, кажется, так ужасно себя не чувствовала, когда проснулась ночью. Шото, по обыкновению, спал без задних ног, мои попытки улечься поудобнее ничуть не потревожили его. Точнее, он недовольно замычал и перевернулся на другой бок. Видимо, тут действительно только я грозилась развалиться на части.

Присев, принялась растирать глаза в попытке окончательно проснуться.

– Доброе утро.

Пусть приветствие и прозвучало добродушно и тихо, от неожиданности меня не просто передернуло, я аж взвизгнула. А затем чуть не застонала, когда по телу прошелся болезненный спазм.

Удивительная вещь – несмотря на крепкий сон, реакция у Шото оказалась отменная, он тут же подскочил, приняв сидячее положение. Но, как и я, скривившись, согнулся пополам от нахлынувшей боли в мышцах.

– Ой, прошу прощения, недумала вас так напугать. Вы просто так мило лежали, не хотела вас будить.

– Мама?.. Ты что тут делаешь? Я думал, ты ушла вчера.

Ма?.. Мама.. ааа… ооо…

Сколько лет я уже не видела Рей Тодороки? Наверное, с тех пор как ее положили в больницу, я ее практически и не помнила. Женщина с мягкими чертами лица, добрым взглядом, от нее исходила чистая легкая энергетика, которую я часто замечала за Нацуо.

– Да, но я не могла не навестить тебя еще раз. Врачи меня отпустили, я себя уже хорошо чувствую.

– А… сколько сейчас время? – растерянно поинтересовался Шото.

– Где-то за девять. Извините, что не разбудила, я была немного удивлена, увидев вас вместе. Вы настолько дружны?

– Ну… мы…

– Наги моя девушка.

Что, прям вот так, сразу?! И с такой спокойной физиономией?! А как же попытки отвертеться, сказать, что чем мы ближе, тем быстрее восполняются мои силы и тому подобное? И это озадаченное выражение, с которым Рей посмотрела на нас, просто сводило с ума. Я уже и не помню, когда в последний раз чувствовала такую неловкость, можно мне провалиться сквозь землю?! Шото, будь ты неладен!

– Оу, вот как… – неловко улыбнувшись, Рей добавила: – Извини, если прозвучит бестактно, но ты же ведь старше его на несколько лет, и… он же несовершеннолетний.

– Ну… да, но мы… это… как бы… начали встречаться, когда я тоже была несовершеннолетней. Я… я понимаю, это…

Боже, дай мне сил хотя бы мысль выразить спокойно, у меня язык заплетался от волнения, сразу после сна и с такими вопросами я не готова бороться. Прям чувствовала, как краска заливает щеки, от неловкости так и тянуло спрятать глаза.

– Мам, все нормально, – в отличие от меня, Шото говорил с непоколебимой уверенностью и спокойствием. Он накрыл мою руку своей, пытаясь поддержать и успокоить. – Наги не та, какой ты ее помнишь в детстве, она ни за что не причинит нам вреда, тем более мне. Я ведь стал ее хозяином.

– Э-э, хозяином?

Я едва сдержалась, чтобы не пробить ладонью лицо, но от тяжкого вздоха не устояла, поэтому уточнила: