Да не, нафиг. Чтобы собственное тело и предавало? Да, я даже в подростковом возрасте его хорошо контролировала, а тут давно уже не наивная девочка, а залипла. Того и гляди расплывусь розовой лужицей.

Моргнула, отгоняя наваждение, и остужая взбунтовавшееся либидо, выскользнула из сильных рук незнакомца и, неверяще покачав головой, на негнущихся ногах отошла в сторону.

И этот туда же! Что-то страшно становится от таких предложений.

У меня, что на лбу написано: «Ищу мужа» или где-то есть символ, вынуждающий всех встречных делать мне предложение? Ценник с биркой «Хватай по скидке, а то потом никаких денег не хватит на такой редкий товар!»?

Погасила нелепый порыв оглядеть себя в поисках этой самой надписи. Выдохнула. Совсем не смешно. Три года никто не решался, а тут три предложения за неделю. Бью рекорды!

* заключительная фраза текста над вратами ада в «Божественной комедии» Данте Алигьери.

Трейниксер арх СКайдемантл

В глазах уже рябило от цифр, сводок и доносов. Откинув новую разработку артефакторов, Трей устало откинулся в кресле. Он никогда и никому не признается в том, что его сейчас беспокоило. И не просто беспокоило, сводило с ума. Эта трехнедельная тишина и гнетущее ощущение, что не хватает чего-то очень и очень ценного. Или точнее кого-то…

Будучи маленьким мальчиком, он постоянно ощущал свою ущербность. Нет, он ни в чем не был хуже своих ровесников, а в некоторых вещах даже превосходил их. Например, отсутствие в их с матерью жизни отца и взросление на улице привело к тому, что драться он научился чуть ли не раньше, чем ходить. И самое первое воспоминание было отнюдь не сладкое – он зубами вгрызался в лодыжку того, кто заставлял маму плакать, а тот откинул его как какого-то щенка. Он и был щенком. Щенком, получившим тогда свой первый шрам, но защитившим женщину. Трей не помнил, что именно тогда произошло, но помнил, как они убегали ночью, и как мама плакала, повторяя, что он ее спаситель. Уточнять детали произошедшего не решился ни тогда, ни много позже.

Он рано научился воровать, прятаться, бегать и скрываться, добывая пропитание, которого им постоянно не хватало, а еще он безмерно восхищался матерью. О том, как нелегко избалованной принцессе пришлось выживать с новорожденным ребенком, Трей узнал много позже, а тогда его каждый вечер укладывали заскорузлые от постоянной стирки белья руки. Это сейчас у мамы они мягкие и нежные, а тогда…

Все изменилось, когда ему исполнилось семь, и их нашел поверенный деда. Империя меньше года, как восстановилась после нападения, в котором погибла вся правящая семья, и к власти вернулся прежний император. И как выяснилось, по совместительству его дед. Но узнал Трей об этом много позже, а тогда придя домой с очередной подработки, заметил рядом с мамой карателей в черных плащах и опрометчиво бросился ей на выручку. Естественно, был перехвачен мощной рукой и шокирован словами:

– Аккуратнее, Талромон, мы же не хотим навредить возможному будущему императору.

Его тут же отпустили, осторожно поставили на ноги и, поправив задравшуюся было курточку со словами:

– Вам и Вашей маме ничего не угрожает, Ваше Высочество, – подтолкнули к женщине.

А та, раскрыв объятия, взлохматила его темные, как у отца, волосы и прошептала:

– Теперь все будет хорошо, Трей. Мы возвращаемся домой.

Но долго пробыть во дворце, который мама называла домом, не удалось. Спустя месяц они впервые расстались на несколько лет. Трей вместе со своими новоявленными друзьями был отправлен в закрытую академию десов. И как много позже понял Трей под прикрытием, так как все трое были записаны как десы Шиэллос.

В первый же день они втроем подрались со старшими ребятами так, что оказались в лекарском крыле. Там лежа в одиночестве в палате он впервые и услышал ее. Девчонку. Маленькую. Хрупкую. Плачущую. И впервые ему захотелось защитить и поддержать кого-то чужого, постороннего. Трей и поддержал, как мог, а мог он немного с учетом того, что их разговор происходил мысленно.

Никогда и никому принц не рассказывал об этом общении. Парни не раз замечали, как он отрешается от мира, но, несмотря на их попытки вызнать тайну, делиться тем, что он общается с девчонкой, Трей не хотел. А еще он впервые чувствовал себя цельным, словно какой-то выпавший у него при рождении кусочек, вдруг отыскался совсем рядом.

И вот сейчас этот кусочек снова потерялся.

«Где ты, Бель?» – обеспокоенно стучала в его голове тревожная мысль.

И тут же пришел неслышный ответ.

«Ник? Ты куда пропал? Почему я так долго тебя не слышала? У меня все хорошо, Ник. Не могу говорить сейчас. Потом», – от этих простых вопросов-упреков облегчение затопило настолько, что даже окончание разговора, не смогло погасить его улыбку.

«Ладно, обо мне можешь, не беспокоится».

Этой ночью впервые за три недели он заснул спокойно.

* десы – аристократы, прямые потомки архов и местного населения.

***

Следующий день прошел как обычно, за редким исключением: ближе к вечеру, Бель кинула в него фразой:

«Ник, я люблю тебя».

И он запаниковал, забеспокоился, а когда понял, что она попала в его мир и ни куда-нибудь, а в Элишдрис – священный лес предков, ничего не оставалось, как готовиться к поискам и выспрашивать разрешение у Предтеч.

А потом этот странный эрг, свалившийся Бель на голову. Нет, он прекрасно понимал, что для мужчины сделать предложение в такой ситуации привычное дело, но его Белочке? Да, он вызовет его на дуэль стоит только ему добраться до них. Убьет и закроет все долги жизни, но принуждать Бель к замужеству не позволит.

Вытребовать разрешение у Предтеч, оказалось хлопотным делом, а учитывая, что для этого пришлось полдня провести в Храме, отрешившись от всего и делясь помыслами, совсем не геройским. Но так уж повелось, что священный лес открывался только достойным. К тому моменту, как он получил разрешение, его отряд устал ждать, а Релутрас клонился к закату.

Увидев вздымающиеся в небо шпили Кинкасата, Трей пришпорил грифона, а его друг Зейн, его первая тень, вдруг телепортировался с места и что-то возмущенно говоря, перехватил девушку.

Слов Трей не слышал, но мерцающие искры в глазах девушки и ситуация, явно указывали, что друг флиртует. Нашел время!

– Что тут происходит? – гася вспыхнувшее было раздражение, спросил он, спешиваясь с грифона.

Двое охранников приземлились рядом, так же, как и грифон Зейна.

– Ух, какой красавец, – восхищенно воскликнула девушка и направилась к нему.

– Дея, ведите себя соответственно, – попытался он вернуть девушку в рамки приличий, пока она не повисла на его шее и не принялась восторженно причитать, как она готова на все ради него.

Но та словно не слышала, быстро подошла к его черному грифону, и неспешно протянув руку, погладила над бровью. Именно там, где больше всего любил Дженеша. Тот курлыкнул и разомлев, прикрыл глаза.

Трей растерялся и разозлился, сам не понял на что больше: на то, что красавцем посчитали грифона и предпочли его принцу, или на то, что этого самого принца проигнорировали, или на то, что он теряет время вместо того, чтобы искать свою Бель.

«Бель, ты где?» – попробовал принц еще раз связаться со своей пропажей.

– Так, что здесь происходит? – спросил, так и не дождавшись ответов ни вербального, ни ментального.

– Рад вас приветствовать, Ваше Высочество Трейниксер арх СКайдемантл, – поздоровался с ними, словно очнувшись, третий участник происходящего беспорядка. – И нет, Зейндерград дес мей Сейлиат, Ибби не выйдет за вас замуж, она моя невеста.

Трей даже удивиться не успел, как оказался представлен этой взбалмошной особе, без своего на то высокого позволения.

Но девушка, будто не заметила этого, удивленно вскинув брови, вызывающе повернулась к Анду: