— Детка, — попытался он. — Клаус. Клаус, это…

Дэйв еле увернулся от кулака, пролетевшего всего в нескольких сантиметрах от его лица.

— Ну, ладно, — терпение Дэйва кончилось. Он поймал тонкое запястье и, стараясь не причинить боль, вывернул так, чтобы уложить Клауса на живот. Это было не сложно, ведь тот отбивался неосознанно, панически размахивая руками и ногами.

Прижатый к полу Клаус перестал сопротивляться. Его грудь тяжело вздымалась.

Отлично. Теперь Дэйв испугался, что он задохнется.

— Клаус, ты меня слышишь? — он наклонился и спросил мягко и тихо. Клаус заёрзал, протестующе всхлипнул, но кивнул.

— Я могу тебя отпустить?

Ещё один кивок.

Слава Богу.

Дэйв разжал пальцы на запястье, которое удерживал за спиной Клауса, и помог ему сесть. Но полностью руки он не убрал, опасаясь, что потеря контакта вновь превратит Клауса в незнакомца и придётся применить силу, чтобы успокоить его.

— Клаус, — осторожно позвал Дэйв. Безумная тьма в зелёных глазах сменилась привычным, мягким блеском. Клаус растерянно моргнул перед тем как придвинуться ближе и прижаться к груди Дэйва. Он шмыгнул носом и смахнул слезы.

— Прости.

— Не смей извиняться.

— Поздно, я уже. И что ты мне с… сделаешь? — Клаус пытался пошутить, но слова не вязались с испуганным голосом.

— Заобнимаю до смерти, — ответил Дэйв, и не выпуская его из объятий, пересел так, чтобы Клаус оказался у него между ног. Получилась своеобразная крепость… попытка создать хотя бы иллюзию защиты. — Они до тебя не доберутся.

Клаус тяжело вздохнул.

— Уверен, что не сработает, но это так мило. Мне нравится.

Воцарилась тишина, и только сверчки с цикадами наполняли звуками ночь за пределами палатки — их сверхъестественной тюрьмы.

По крайней мере, они были сокамерниками.

Когда голова Дэйва начала медленно падать на плечо Клауса, проигрывая в борьбе со сном, его маленький Сеанс заговорил:

— Я был первым.

Когда Дэйва начало клонить в сон и его голова почти упала на плечо Клауса, малыш Сеанс заговорил.

— Хм? — переспросил Дэйв.

— Я первый в семье, у кого появились эти дурацкие… «способности». Мне было всего два года. Отец никак не мог понять, почему я кричу по ночам. Он злился и оставлял меня спать на первом этаже, в одиночестве. Там было ещё хуже, — прошептал Клаус. Дэйв вытянул шею и увидел, что глаза Клауса снова потемнели. Он смотрел на то, что Дэйву было не дано увидеть.

— Господи, — выдохнул Дэйв. Крепче прижав Клауса к себе, он чувствовал каждую мышцу на напряжённой спине. Этим жестом он хотел успокоить не только Клауса, но и себя. Дэйв так же задумался над значением слов о том, что он был первым… У всех его братьев и сестёр подобный «дар»? Это «проклятие»?

Но Дэйв не хотел прерывать его.

— Все слышали мои крики, но… игнорировали. Наверное, радовались, что они не на моём месте. — Клаус пожал плечами так равнодушно, будто рассказывал о чём-то обыденном. Дэйв вздохнул и уткнулся носом в изгиб шеи Клауса. Он чуть вздрогнул и издал лёгкий смешок.

Дэйв знал, что ему там щекотно.

Кожа Клауса покрывалась мурашками от каждого нежного поцелуя. Остановившись, Дэйв устроил подбородок на его плече.

— Это ужасно, Клаус.

— Я тоже так думал, но… мы были детьми.

— И все же.

— Ce’ La Vie. Пожалуй, только Бену было не всё равно. Он всегда поддерживал меня, а я его. Наверное поэтому мы и остались близки, когда семья развалилась.

Дэйву казалось, что Клаус говорит не только с ним, но и с самим собой. Его глаза застыли, а мысли витали где-то далеко, дома, в Канаде.

— Ну, помимо другой очевидной причины… — Клаус снова слегка пожал плечами. Дэйв поцеловал его в макушку и нахмурился.

— Какой очевидной причины?

— Что я могу разговаривать с призраками, — ответил Клаус, словно это было очевидно. Дэйв был счастлив, что разговор отвлёк Клауса от духов этого проклятого места, но ещё его мучило любопытство и искреннее недоумение.

— Так…. как же в итоге это вас сблизило?

— Вот дерьмо, — внезапно сказал Клаус чуть громче. Из голоса исчезли все таинственно-мрачные нотки, а у Дэйва появилось ощущение будто его парень вернулся в свое обычное состояние. — Наверное, я никогда не говорил… Бен — призрак, Дэйв. Он мёртв.

Окей. Что?

— Эм…

— Ага. Горькая пилюля, я знаю, — посмеивался Клаус, явно наслаждаясь растерянностью Дэйва.

— Д-да, ты никогда… ты никогда… Почему ты никогда не упоминал об этом?

— О, без понятия. Скорее всего думал, что рассказывал.

— Вообще-то, нет.

— Пфф. «Вообще-то, нет» — передразнил Клаус, наконец встретившись с ним взглядом. Дэйв изумлённо улыбнулся и покачал головой.

— Рад, что тебе лучше, засранец.

— Видишь? Ты помогаешь! — весело отозвался Клаус, успокаивая Дэйва. Тот усмехнулся, но улыбка исчезла, когда он заметил, что взгляд Клауса метнулся в сторону.

— Что не так?

Клаус посмотрел на него, но ничего не сказал, а лишь глубоко вздохнул.

— Мне очень жаль, — продолжил Дэйв, крепко обвив Сеанса руками. — Насчёт Бена.

Клаус кивнул.

— Давно дело было, но да… отстойное времечко. Примерно тогда я и начал экспериментировать с чем потяжелее. Типа кокс, герыч, ксанни, грибы… всё подряд. Мы с Элли как-то стащили выпивку из отцовского бара и впервые нализавшись я понял, что самолечение — это единственный способ избавиться от мёртвых ублюдков. А раз отец не собирался помогать… я взял всё в свои руки. — Клаус прикусил щёку и опустил глаза. Ему было стыдно признаваться в этом Дэйву. — Опьянение и физическая боль, вроде как, помогают отвлечься от безумия.

Что ж, вот всё и встало на свои места.

— Эй. Ты был ребёнком и пытался выжить, Клаус.

— Не надо меня оправдывать.

— Это не оправдания, я просто говорю, что… Ладно. Послушай… Да, я бы хотел, чтобы ты не зависел от наркотиков. Мне жаль, что тогда, в детстве, ты не нашёл иного выхода. Любого другого способа справиться. Но кто я такой, чтобы судить тебя? Не представляю через что ты проходишь. Честно говоря, судя по последним ночам, это очень похоже на ад на земле.

Клаус горько усмехнулся.

— Да. Можно и так сказать.

Дэйв снова прижался губами к взлохмаченным кудрям и ужаснулся мысли о том, что Клаус стыдился себя куда больше, чем казалось на первый взгляд. Он всегда высмеивал собственную зависимость и прятался за образом беспечного тусовщика, но сейчас он позволил Дэйву увидеть себя настоящего — Клауса, каким он, может быть, и не хотел становиться, но жизнь всё решила за него.

Клаус только подтвердил его подозрения.

— Я… Вся моя жизнь и то, кем я стал, всё из-за этого дерьма. Из-за херни, которую я не хотел и никогда бы не выбрал. То есть… я понимаю, что призраки и моя заносчивость привели к наркоте. Превратили меня в клоуна с репутацией, о которой всем известно. Вся моя грёбаная…

— Клаус.

— Просто надоедливая обуза… ничтожество, брехло…

— Клаус!

— Я просто думаю о своих родных, и… — он откинул голову на плечо Дэйва. — И это всё, что я для них значу на самом деле. Я… Дэйв, никогда не повторяй ничего из то, что я сейчас скажу.

— С чего бы мне…

— Знаю, знаю. Я просто… я…эм… я сейчас буду звучать, как закомплексованный нытик, хорошо?

— …нытик?

— Мне немного неловко говорить об этом…

Дэйв постарался отвлечься от непонятного ему слова и сосредоточиться на сути. Было здорово, что Клаус смог открыться и поделился глубокими, личными переживаниями, но Дэйву не нравилось то, как он говорил — всё это самоуничижение в голосе. Но сейчас было неважно, что Дэйву нравилось, а что нет. Он должен был выслушать и поддержать Клауса.

— О чем? — осторожно спросил Дэйв, опасаясь, что неверное движение или слово может спугнуть его и заставить снова закрыться в себе.

— О том, что все думают обо мне. Вообще все. Я, конечно, веду себя как пофигист и в большинстве случаев мне реально плевать. Но иногда…. это так выматывает. Не остаётся ничего, кроме пустой оболочки человека, пропитанной дурью. Только ложь, шутки и вагон дерьма… Ничтожество и заноза в заднице.