Всё стихло. Но на этот раз Клаус не заснул. Его мысли крутились где-то в другом месте, в более тёмном, том, о котором он старался не вспоминать.

Наркотики. Иногда он думал о том, как это вписывается в его уравнение — их уравнение. Такой зависимости не было места в любых отношениях, но…

— О чём ты сейчас думаешь?

«О, Чёрт».

Клаус вздохнул.

— Ты знаешь…

— Всё в порядке. Мне просто интересно.

— Об этих маленьких таблетках, которые я раздобыл в Сайгоне. Опиоиды.

— Они здесь не такие уж маленькие.

— Да, — Клаус уткнулся в ключицу Дэйва, застонав от отчаяния. — Прости.

— Не надо, Клаус.

— Почему нет?

— Я знаю, что всё не так просто. Я хочу быть с каждой частью тебя. Буквально с каждой.

— Не знаю, понимаешь ли ты, что это за штука. Это может плохо кончиться, Дэйв. Я могу стать плохим.

— У меня мама алкоголичка. Я понимаю.

Клаус поджал губы. Интересно. Он этого не знал.

— О, я был не в курсе. Прости.

Дэйв двинулся под Клаусом, крепко обхватив его руками.

— Я не собираюсь предлагать тебе бороться с наркотической зависимостью во время всего этого дерьма в Наме, поверь мне, — рассуждал он, и Клаус удовлетворённо расслабился в его объятиях. Дэйв ослабил хватку, провёл рукой под подбородком Клауса и поднял на него взгляд. — Но после того, как всё закончится, мы разберёмся, хорошо?

Клаус прищурился и внимательно изучил лицо Дэйва. Он был очень серьёзен. Если бы кто-то другой предложил Клаусу бросить наркотики, он бы рассмеялся ему в лицо. Но что-то было в глазах Дэйва такое… Клаус искренне ему поверил. Он поверил, что это может случится.

— Хорошо.

И они поцеловались… потому что в такой момент только это было бы правильным. Клаус прижался к Дэйву, на чьих губах всё ещё чувствовался конфетный вкус кокоса. Блин, неужели это было всего пару часов назад?

Время приблизилось к часу ночи, до подъёма в пять осталось всего ничего.

— Завтра мы умрём, — прошептал Клаус, падая. Грудь Дэйва вздымалась и опускалась.

— Я не дам тебе заснуть, если ты не дашь мне.

— Обязательно, — Номер Четыре услышал собственный голос как едва различимый шёпот, когда мир ускользнул из-под контроля. Клаус так и заснул — пальцы Дэйва скользили по его спине, повторяя бессловесной мантрой устойчивый ритм его дыхания.

***

Недели промелькнули в мгновение ока. Клаус мог бы поклясться, что буквально только что целовался с Дэйвом на заднем сиденье какой-то машины… о, простите. Не «какой-то машины», а «Тойоты Краун», поправил бы Дэйв… в любом случае, теперь они летели сквозь войну, как двое юных влюбленных. Точнее, они ими и были. Война назначила их отношениям свои правила, отличные от любых других, хотя в самом их союзе изначально не было ничего нормального. Клаус был из будущего, мог видеть призраков и был просто загадкой для всех. Дэйв же… Ну, а Дэйв был просто психом, потому что умудрялся наслаждаться каждой секундой этой катастрофы.

Конечно, необходимость постоянно ото всех скрываться была отстоем, но иногда это даже возбуждало. Кроме того, вокруг была военная база — место, где людям обычно нет до вас никакого дела, и все слишком заняты для того, чтобы обращать внимание на чьё-то поведение. В глазах остального мира даже их стиль общения не изменился. В конце концов, они флиртовали и до того, как всё произошло официально, так что единственные изменения в их отношениях произошли в темноте, вне чужих глаз.

Тем не менее, небольшие намеки на их близость иногда просачивались на публике.

Во время обеда Клаус или Дэйв получали и приносили поднос с едой для себя и другого, если кому-то из них не хотелось вставать в очередь. Если стол был переполнен и парни вокруг них были особенно шумными и рассеянными, Клаус садился напротив Дэйва и клал ноги ему на колени под столом, чтобы не было видно. Дэйв улыбался ему, иногда опускал руку под стол и барабанил пальцами по голеням Клауса.

Если их отправляли в патруль или зачищать район Сайгона от вьетконговцев, где был шанс нарваться на пулю, прежде чем отправиться в потенциальный бой, они обязательно проводили время вместе.

— Не выбегай на минные поля, ладно? — говорил Дэйв, заряжая свой автомат в ожидании вертолётов, которые должны были доставить их на место дислокации.

— Мхм. Ты никогда этого не забудешь, правда?

— Скорее всего нет.

Когда Дэйв заканчивал, он проверял, заряжен ли автомат Клауса (рядовой Харгривз всё ещё умудрялся ни в кого не стрелять) и пристально смотрел на Номер Четыре. Им зачастую не хватало слов, и этот взгляд становился единственным способом передать свой страх за жизнь друг друга.

— Я тебя прикрою, — обычно заканчивал Дэйв. Клаус в ответ на это грустно улыбался.

— Нет, если я прикрою тебя первым.

— Держись поближе. И будь осторожен.

— Может быть. Поживём — увидим.

И потом, где бы они ни находились, на миссии или в безопасности на базе, Дэйв всегда чувствовал момент, когда никто на них не смотрел. Даже посреди оживлённой улицы или в казарме он чувствовал ту секунду, когда они на мгновение исчезали из общего поля зрения. Тогда Дэйв мог застать Клауса врасплох внезапным поцелуем в щёку или висок.

Клауса либо одолевали бабочки в груди и животе, либо он театрально задыхался, заставляя Дэйва рассмеяться.

Иногда такой момент мог поймать и Клаус, но в таком случае вместо сладкого поцелуя в висок Дэйву доставался шлепок по заднице, от которого он закатывал глаза и отгонял довольного выходкой Харгривза.

Они чувствовали себя особенно «опасными», когда попадали в душевые кабинки рядом друг с другом — деревянные перегородки были не выше уровня груди, так что им было трудно притворяться, будто они случайно принимали душ по соседству, и не снести уже эту проклятую перегородку.

После всего, что было сказано и сделано, остались только ночи.… Личное любимое время суток Клауса. Им повезло с тем разбомбленным районом, который они сделали своим местом. Никто не потревожил расстеленные Дэйвом одеяла, поэтому они предположили, что здесь вообще никто не бывает. Вьетнамская администрация была непредсказуема, поэтому никто не знал, сколько пройдет времени, прежде чем сюда доберутся рабочие и окончательно снесут руины.

В любом случае, они уходили около одиннадцати или полуночи и не ложились спать до раннего утра, и не просто «разговаривали», если вы уловили иронию Клауса.

На полу, у стены, быстро, медленно, Клаус сверху, Дэйв сверху, иногда несколько раз подряд…

— Я не знаю, как я вообще держусь на расстоянии от тебя, — бормотал Дэйв Клаусу на ухо, когда они лежали там, изучая лица и тела друг друга, вычерчивая узоры на коже.

— Мы как маленькие кролики, — радостно размышлял Клаус, заслужив смешок от своего… от его…

— Дэйв?

— Да?

— Ты мой парень? — вопрос был таким глупым и, казалось бы, невинным, но до этого момента они ещё не задавали его друг другу. Дэйв прекратил массаж поясницы Клауса, который, как всегда, лежал на его груди. Прошло мгновение, а затем:

— Ага.

— Ладно.

— Хорошо.

Клаус никогда не обращал особого внимания на этот термин, находясь в «фазе медового месяца», но теперь он точно знал, что это означает. Он не мог себе представить, что они когда-нибудь покинут эту «фазу», но Клаус слишком хорошо понимал, что дерьмо случается.

Прямо как сегодня.

25 мая 1968 года.

Как и всегда Клаус проснулся ранним утром в казарме. Единственное, что было необычным — они с Дэйвом воздержались от посещения того, что Клаус называл их «сексуальным подземельем».

— Пожалуйста, перестань это так называть, — Дэйв закрывал лицо руками и стонал, всё ещё не в силах скрыть весёлую улыбку. Клаусу нравилось поддразнивать его. Он начинал понимать, на какие именно кнопки следует жать, чтобы заставить Дэйва понервничать.

— У тебя есть идея получше?

— Боже, что угодно, только не это.

И всё же.

Они занимались этим каждую ночь в течение последних двух недель, поэтому им нужен был перерыв исключительно ради сна. Трудно было находиться там допоздна, спать несколько часов, а потом бежать обратно в казарму и притворяться, что они проспали всю ночь, когда вот-вот ворвётся сержант и припряжет их на весь день.