Читаю книгу, но понимаю, что совсем не читаю. Прохожусь взглядом по строчкам, а они не попадают в обработку сознания. Там просто нет места для новой информации. Все мысли пропитаны Князем. Отвратительным, назойливым, животным желанием приблизиться к нему и получить его внимание, а еще − обидой на мою роль марионетки. Догадками о том, что им движет, и к чему мы идем. Предвкушением новых обстоятельств, которые покроют меня толстым слоем шока и ужаса.

− Хочешь, чтобы я тебя трахнул? − Князев, как обычно, не выбирает выражений, чтобы высказать свою мысль. Он так неожиданно вошел в комнату, где я сидела на полу с книгой в руках, что я не только вздрогнула, но и вскрикнула. Однако не стала его в этом упрекать. Это всего лишь кратковременный испуг, который улетучился уже через секунду. Не это сейчас важно. А другое.

− Хочу, − я смотрю в его глаза с надеждой на то, что именно для этого он и пришел сейчас.

− Вот противозачаточные таблетки, тебе нужно начать их принимать с первого дня цикла. Мои условия теперь таковы, что я буду тебя трахать только в естественном формате, придуманном природой − полностью голое тело с голым телом, − он положил на тумбочку картонную коробочку. − Я хорошо понимаю, что для тебя это будет еще одним преодолением себя и своих комплексов. Именно поэтому создаю задачу для тебя, а не решаю ее вместо тебя каким-то другим способом. Посмотрим, как ты с ней справишься, чтобы получить то, чего хочешь. Не стыдно, что приходится уговаривать меня трахнуть тебя?

− Безумно стыдно. Но мне очень хочется этого, так хочется, что безумный стыд ощущается намного меньше, − я смотрела ему в глаза, хотя щеки предательски горели от смущения.

− Я, кстати, книжку для тебя заказал в интернет-магазине. Там по-домостроевски описываются взаимоотношения между супругами, и упоминается, что нужно после секса дать женщине время на то, чтобы она поплакала. Думаю, как раз в твоем духе и тебе понравится.

Князев смеется. Ему весело. А я не понимаю: что у него за дурацкое отношение ко мне, и что у нас с ним за дэбильные отношения в принципе? Тьма неясных мыслей и предположений. И лишь одно ощущается явственно: мне неприятно, что он высмеивает мою сентиментальность и зажатость.

− Зачем ты надо мной насмехаешься? Если считаешь меня настолько неполноценной и кособокой, я могу просто перестать тебя раздражать и уйти.

Он подходит ко мне очень близко и нависает надо мной. У него сейчас очень злые глаза. Я говорю ему эту очевидную глупость про уход, потому что мне страшно и неуютно – Князь крепко схватил мою субличность и управляет ею. Теперь она главенствует во мне, а я сама себе как чужая. Он держит ее, ощупывает, изучает, знает, какая она. Князев может давать ей команды и договариваться с ней. Я сама, живя с этой субличностью много лет, не знаю ее и не обладаю ею. А у него получается. И внешнее, и зарытое под семью слоями − все доступно этому человеку.

− Я смотрю, кто-то романами слишком зачитался. Уходить она собралась, совсем как Анастейша Стил, которая потом ревела под одеялом и ждала, чтобы Грей за ней приперся и отжарил в красной комнате. Эмка, ты − мой пациент, кроме того, что ты моя девушка и моя личная тотальная рабыня. Ты меня перестанешь раздражать, когда я тебя вылечу от твоих комплексов. И я не насмехаюсь. Это мои методы терапии конкретно в твоем случае. Таким образом я наглядно показываю тебе, что твои выводы несостоятельны и от них целесообразнее отказаться, а не таскать за собой.

Я закрываю глаза и пытаюсь найти в себе настоящий ответ на вопрос о том, нравится ли мне все это. Настоящий ответ, а не надиктованный скромностью, неопытностью, стеснительностью, трусостью или другими характеристиками, с которыми так изуверски борется этот высококвалифицированный специалист.

− Пойдем, у меня есть для тебя следующее задание, − Князев крепко схватил меня за локоть и дернул вверх. Вроде бы такое простое действие − поднять с пола девушку. Но я будто испытала настоящий взлет. Абсолютная власть его усилия надо мной, и вот я уже стою на ногах, а он обнимает меня сзади. Пока летела снизу вверх, старалась не смотреть в его синие глаза, чтобы он не увидел, что я рада и его прикосновениям, и тому, что он просто продолжает быть со мной, называет меня своей девушкой.

− Боишься признаться честно в том, что тебе нравится наша садо-мазо игра… − Князев дернул за ворот моей футболки и медленно, с треском и разлетающимися ниточками, разорвал ее, теперь он кусает мое голое плечо и шепчет обличительные слова. − Знаю, чего ты боишься. Ты думаешь, что я все это делаю только для того, чтобы добиться от тебя этого признания и полной власти над тобой, и тогда уже больше не будет никакого смысла продолжать отношения. Напрасно думаешь, что это станет последней точкой. Кто знает, чего я потом могу от тебя захотеть, рассмотрев твой потенциал?… Я не буду клясться тебе в вечных чувствах, обещать чего-то постоянного и бесконечного. Но прямо сейчас мне нравится быть с тобой, играть, трахать, пугать, учить, наблюдать. И тебе нравится. Не вижу причин думать о далеком будущем и жить в опасениях.

− Но как не думать о будущем, если ты хочешь со мной семью и детей? Как можно вступать в брак и рожать детей без уверенности в том, что отношения будут вечными, и без любви?

Князев прижимает меня к стене. Я смотрю в его злые глаза, в ожидании того, что он будет делать дальше. Одной ладонью он сжимает мою левую грудь, одновременно сдавливает ее и нажимает на нее, будто имитирует удары сердца. Вторую ладонь кладет на мою грудную клетку, ближе к шее. Указательный палец медленно входит в ключичную впадинку, больно давит, и мне становится трудно дышать.

− Тогда тебе придется меня полюбить, заинька. И сознаться в этом тоже придется. Может, ты уже сейчас хочешь сказать мне что-нибудь такое, что плели влюбленные девицы своим кавалерам? Или тебя надо еще подучить?

У меня ощущение, что мое сердце поймало ритм, с которым двигается его рука на груди, и повинуется ей. Кажется, что если он замрет, то и сердце остановится. Его пальцы сжимаются чаще − чаще стучит и мое послушное сердце, замедляются − и оно тоже. Люблю ли я этого человека? Моя разумная часть − точно нет. Но мои органы, все до единого, подчинились Князеву и обожают его выходки.

Когда он выпускает меня из рук, я стекаю по стене на пол, прижимаю к себе коленки и беззвучно рыдаю. Кто придумал эту чертову теорию поиска второй половинки?! Встретив Князева, я ничего такого и близко не обрела. Зато узнала, что сама состою из двух частей, которые теперь непримиримо враждуют. Одна прется по этому садисту, а вторая пищит от стыда и страха.

Князев стоит надо мной и большим пальцем правой ноги надавливает на мизинчик на моей левой ноге. Пульсирующими нажатиями. А мое сердце теперь повинуется этому воздействию и начинает стучать в такт. Я обхватываю руками голову. Мне сдается, он понимает, почему. Потому что снова начинает смеяться.

− Вставай.

− Я не хочу, − тихо, но твердо произношу я, размазывая по щекам слезы. Наверное, сейчас снова начнет меня хватать и тащить. Даже сопротивляться не буду. Пусть хоть что, я не могу дать ему никакой реакции, он меня доконал.

− Ну хорошо, заинька. Не вставай, − нарочито ласково соглашается он. Но я понимаю, что в его сговорчивости кроется явный подвох. − В этой комнате тоже можно успешно выполнять задание. Посмотри вперед.

Я слышу, что Князев разблокировал смартфон. Поднимаю на него глаза, он быстро водит кончиком пальца по экрану, что-то набирает, снова водит.

− Я велел тебе посмотреть перед собой, − его голос звучит недовольно и недобро.

Но он уже включил такое видео, на которое можно и не смотреть, ведь уже по звуку можно понять, что происходит на экране.

− Сейчас ты будешь наблюдать за тем, как взрослая и раскрепощенная девушка доставляет удовольствие себе и партнеру. Будешь впитывать бесценные знания и параллельно ласкать себя. И я хочу увидеть, как ты кончишь.

Он шутит?!? Это что за унизительный идиотизм? Он показал моему телу, что такое плотское удовольствие, чтобы потом дорого мне его продавать?