Однако во мне шумели две параллели. Пока я мысленно обслюнявливала свои обиды, сами собой вспоминались моменты того телесного восторга, который я испытала с этим беспощадным и оригинально мыслящим мужчиной. Хоть вся эта история и отдавала зашкаливающей порочной грязью, но мое тело яростно желало вновь испытать те сладостные конвульсии. Мне мучительно хотелось того, чтобы Князев дотрагивался до меня, смеялся над моим смущением, заставлял меня подчиняться ему.

Когда я успокоилась, Князев вернулся. Присел на край кровати около меня. Протянул мне стакан с водой.

− Пей, наверное, примерно столько жидкости через глаза вылилось, − с усмешкой сказал он.

− Я тебя не понимаю, − всхлипнула я.

− Где тебе понять меня, если ты сама для себя не понятна. Давай попробуем разобраться с твоими комплексами. Ты ведь не стесняешься того, что у тебя есть плечи, шея, ноги и руки?

Я вопросительно смотрю на него.

− Отвечай, − голос Князева становится жестче.

− Не стесняюсь.

− Если у тебя от долгой работы за компьютером затекли шея и плечи, ты же не постесняешься размять их или разрешишь приятному человеку помочь тебе с этим?

− Конечно.

– И ведь не будешь потом сожалеть, бичевать себя за то, что устранила дискомфорт в своих мышцах, расположенных в шее и плечах?

– Ни сожалеть, ни заниматься самобичеванием я не буду. Все верно.

− Итак, подбираемся к нашей конкретной ситуации. Сейчас у тебя затекли мышцы в не менее важной части тела, внутри него. Где? Громко и четко назови часть тела, ту, которая сейчас хочет расслабиться.

Я вздыхаю, как бы со стороны разглядывая потоки мыслей внутри себя. Очень странно, что я сижу перед ним голая и изнемогающая, но мне стыдно говорить и делать то, на чем он настаивает. Вижу самодовольное выражение его лица и понимаю, что у меня нет выбора. Несколько раз судорожно вздохнув, я выполняю приказание. У меня даже получается угодить ему с первого дубля.

− У меня слишком сильно напряжены мышцы во влагалище. Слишком сильно для того, чтобы чувствовать себя спокойно. Я очень хочу, чтобы они расслабились.

− Умница, − Князев улыбается. – А теперь пей воду.

− Помоги мне понять себя и тебя. Пожалуйста, − смиренно попросила я и выпила воду.

− Тогда слушайся. И издавай только звуки, а не слова. Начинай.

Я поставила стакан на тумбочку и легла на спину. Закрыла глаза, вспоминая, как отзывалось мое тело, когда Князев меня ласкал. Некоторое время я просто лежала и фантазировала, не зная, с чего начать представление.

− Одну ладошку на грудь, чтобы сосок ощущал трение и ласку, вторую − между нижними губками. Гладь себя, знакомься со своим телом. Чувствуй, какое оно взволнованное. Чувствуй, как оно хочет расслабиться. И показывай мне все, что с тобой происходит, каждое ощущение, каждую эмоцию, – наверное, Князь знал, что я медлю не из бунтарства, поэтому великодушно решил мне помочь.

Я делала то, что он говорил, стараясь забыть о том, что это мои же собственные пальцы ласкают мое тело. Представляла себе, что это его руки. Но я двигалась так неуклюже и неумело, что тело мне не верило. Вдруг мне стало интересно, что делает Князев, доволен ли он моим послушанием и старанием. Приоткрыв глаза, я увидела, что он сидит на полу, прямо напротив моих широко разведенных ног. Положил локти на кровать и наблюдает за мной.

− Вспомни, как вело себя твое тело перед оргазмом, что происходило, где тебе было приятнее всего, − он внимательно смотрит на меня в упор и продолжает командовать. А мне так хотелось покончить с напряжением в прямом смысле этого слова, что я очень старалась, постепенно забыв о стыде. Если быть до конца честной, то мне хотелось еще кое-чего. Мне хотелось угодить Князеву, показать ему, что я не бездарное существо, а вполне талантливая и прилежная ученица, достойная того, чтобы он продолжал проводить со мной свое время.

Я продолжала выполнять инструкцию. В глубине живота, под пупком и вокруг него, танцевали электрические разряды, копились, увеличивали напряжение. Я стала слышать собственные шумные вздохи и всхлипы.

− Ласкай клитор и нежные миллиметры вокруг него, старайся найти самые отзывчивые места. Не спеши. И звуки не подавляй, хнычь и скули. Как хочется, так и звучи. Я хочу слышать тебя. Слышать, как тебе плохо. А потом услышать, как тебе хорошо.

Из влагалища выделяется очень много смазки, все пальцы правой руки мокрые. На обеих грудях затвердели соски, и я чувствую, что они больше не хотят, чтобы я до них дотрагивалась. Зато внизу живота чего-то очень сильно не хватает, я будто не могу добраться до секретного рычага, который смог бы мне помочь победить это мучительное напряжение. Во мне словно зреет бутон цветка папоротника, стремится раскрыться и залить все вокруг живительным эликсиром, силится, старается, но не может. Кладу левую ладонь на живот сразу над лобком и слегка надавливаю пружинящими движениями, в то время как пальчики правой руки разыскивают в складочках вульвы точку, которой можно запустить меня в космос.

− А-а-андре-е-е-й, у меня не получается, − я еле выговариваю слова, мне и хорошо, и очень плохо одновременно. Кажется, что если не удастся завершить начатое, то все мои внутренности перестанут работать, и я умру. От того, кончу я или нет, зависит очень многое. Я хочу, чтобы он мне помог.

Князев придвигается ко мне, кладет ладони на внутренние части моих бедер, нажимает, шире раздвигая ноги. Сильные руки, уверенно двигающиеся. Боже, это его руки, руки моего Князя, и как же хорошо мне становится, когда я чувствую его силу… Волна наслаждения растет, но не переливается за края, продолжая мучить меня, а победная скрипка все еще не звучит.

− Кня-а-а-а-а-сь, умо-о-ля-а-й-у тебя, − с болью в голосе шепчу я.

Он будто знает наверняка, что именно во мне творится. Словно я для него стеклянная, и он видит, как неистово во мне сплелись нервы и мышцы, требуя разрядки. В самый ужасный момент, когда у меня почти остановилось дыхание, Князев легонько дует на мою мокрую вульву. И я кончаю. Кричу и дергаюсь, чувствуя, как по венам разбегается ожившая кровь, будто мое существо спасено от гибели.

− Вместо «спасибо» надо будет выполнить следующее задание, − откуда-то издалека, с другой планеты, я слышу довольный голос Князева.

Я уже говорила, что уволилась из банка. Но только увольнение вышло не окончательным. Меня уговорили вернуться. Нет, зарплату при этом не увеличили. Звучали другие аргументы, которые вызвали отклик в моей душе. То есть меня смогли зацепить за мои собственные страхи, которые мешали выйти на другую тропу. Будда сказала мне, что обрывать свой трудовой путь рано, поскольку я еще не сформировала внутри себя четких и обоснованных выводов о том, чем мне не подходит банк. Доводы про маленькую зарплату, по ее мнению, не в счет, потому что всех денег мира не заработать. Она предупредила меня, что если я уйду, не разобравшись до конца, аналогичные ситуации будут повторяться вновь и вновь. Мне на любой работе будет некомфортно и тоскливо, даже если зарплата будет повыше.

Обдумав ее слова, я решила согласиться. В них был какой-то потаенный смысл. Я знала наверняка, что любая сфера занятости очень быстро надоест мне до тошноты, ведь мои устремления имеют четкий вектор в сторону полицейского ведомства. Но туда меня не берут. Тем более, сейчас, когда я слишком погружена в осмысление наших отношений с Князем, сил на поиск новой работы у меня просто нет.

Все рабочее время дня, следующего после вечера открытий, я провела в банке будто во сне. Меня никто не злил. Конечно, возникали ситуации, в которых я могла бы испытать эту эмоцию. Но злость во мне не рождалась. Я была увлечена воспоминаниями о том, чем мы с Князевым занимались накануне. Поэтому случай с пакетом сахара вошел в мою память в качестве анекдота, а не очередной обиды.

Накануне я организовала рекламную акцию, как обычно, слегка карикатурную, чтобы привлечь внимание к оказываемой банком услуге – денежным переводам. Они и так популярны среди трудовых мигрантов из стран ближнего зарубежья, но мне дали задание провести мероприятие, повышающее уровень доверия к банку. Естественно, бюджет был минимальным. Из всех предложенных мной вариантов Будде приглянулась раздача конфет и чая в офисах – акция «Горячая среда». Не знаю, с чем связано, но именно в среду обычно меньше всего таких операций. И почему-то Будде захотелось эффективно залатать этот пробел. То есть приходит уставший труженик в банк, чтобы перевести семье деньги, а кассир улыбается и говорит: «Мы рады вам помочь, и в благодарность за ваш выбор дарим вам хорошее настроение в этот ненастный день». После проведения операции кассир вручает конфету, одноразовый стаканчик, пакетик чая и стик с сахаром, вежливо указывая на кулер.