Придя в себя, уже лежа на полу, несколько мгновений собирал мысли и эмоции в кучу, пытаясь понять, что именно произошло. Осознание пришло не сразу – показалось даже, что это был сон. Все еще не веря в увиденное и пережитое, я с большим трудом, преодолевая сопротивление непослушного тела, извернулся и поднес левую ладонь к глазам. Под кожей, по краям и вокруг глубокой и пустой от крови раны, клубилась серая мгла.

Не привиделось.

В глубоко взрезанной ладони жила серая мглистая дымка Нифльхейма – но серьезный и устрашающего вида порез затягивался прямо на глазах. Но вот серая мгла под кожей оставалась, змеясь многочисленными дымными щупальцами. О том, что можно от этого как-то избавиться, я даже не думал – метка Высокой женщины, ее можно стереть лишь исполнив взятые на себя обязательства.

Убрав от глаз ладонь, я перекатился по полу, пытаясь движением согнать боль задеревеневшего тела. Ощущения сейчас были похожими на те, которые я испытал совсем недавно, лежа на каменной плите перед мостом через Стикс, на который меня так хотела отправить богиня Хель. Мышцы забитые, словно деревянные, каждое движение отдается глухой болью. Я даже не удержался и негромко застонал, пытаясь подчинить отказывающееся слушаться, пораженное немощью тело.

Сдавленно, почти беззвучным шепотом ругаясь на всех известных языках, отдавая предпочтения самым «музыкальным» – варгрийскому, русскому и итальянскому, я с трудом поднялся. И в этот момент, стоило мне встать на ноги, мглистая пелена дымки перекрестка дорог вокруг исчезла. Белесый отсвет светильников, выбеливающий серой мрамор внутренней отделки храма, сменила яркая зелень Сияние.

Ну наконец хоть что-то отдаленно похожее на ритуал Посвящения…

Зеленое Сияние, озарившее целлу храма, вдруг мягко угасло, и сразу же пространство вокруг заполнил чистый белый свет. Другому человеку в подобном месте в подобное время открытые глаза сейчас могли бы стоить зрения, но мне белое Сияние не приносило никаких неудобств.

Вот это уже немного непривычно – если зеленый свет оказался ожидаем, как метка и ответ Морриган, то белый – привет явно от Дианы. Несколько мгновений, и удивившее меня белое Сияние погасло. В храме, по ощущениям, стало удивительно пусто и просторно – мглистая дымка не вернулась. Зато изменился воздух – запахло озоном, как после грозы. Очертания окружающих меня колонн и статуи Двуликого бога оказались размытыми, и я словно на несколько мгновений переместился в место с разряженным воздухом. Оказавшись на вершине горы. Панорама снизу удивительно знакомая – приметные острые пики, лазурь огромного высокогорного озера, красные крыши раскинувшихся далеко внизу городских кварталов… это я на Олимпе сейчас?

Впрочем, ощущения раздвоенности с посещением вершины господствующей над Семиградьем горы богов, как и предыдущие вспышки зеленого и белого Сияния, длились считанные мгновения. После храм пришел в первоначальный вид, а у меня практически сразу пропала сковывающая мышцы боль.

Это все потому, что я сейчас без подготовки существовал вне времени и пространства, на некоторое время даже покидая душой тело – отчетливо понял я причину так мучившей меня немощи что здесь, что во владениях Высокой женщины в Нифльхейме.

С этим все ясно. Но вот с остальным… Туман, как вокруг меня, так и в голове. Я совсем не понимал происходящего. Судя по косвенным признакам, я все же прошел Посвящение в служении богине (богам?) и получил возможность пользоваться силой Сияния. Только непонятно кому я посвятил свою службу. Откликом только что я увидел ответ и Морриган, и Дианы, и получается даже Юпитера. Но ведь служить можно только одному богу.

Кроме того, придя сюда за Посвящением в служении, я в первую очередь взял обязательство перед повелительницей мира мертвых, перед Высокой женщиной. Получается, что я теперь и к ней могу обращаться за силой? Или только к ней, пока обязательства не исполню? А есть у меня сила вообще?

Догадку сейчас даже не проверить – формировать пробные конструкты в храме Януса не лучшая идея. Беззвучно выругавшись еще раз, я запустил руки в волосы, обхватив голову.

Что вообще происходит? Не понимаю.

Я никогда ранее не то что не видел такого Посвящения, но даже и не слышал о подобном. Сразу трое богинь устроили за меня разборку, арбитром в которой выступил сам Юпитер. Разум просто отказывался воспринимать происходящее – и ведь еще несколько недель назад мне такое предположение, о вмешательстве в наши дела Юпитера, показалось несмешной шуткой. Сегодня же верховное божество нашего мира действительно вмешалось в ход событий.

Лихорадочное осмысление произошедшего, после того как поднялся на ноги, заняло у меня всего несколько секунд. За это время вернулись силы и бодрость. Только на левой ладони под кожей остался неприятный раздражающий зуд. Там, где недавно клубилась серая мгла. Подняв руку, я еще раз беззвучно выругался. Ни раны, ни дымчатой мглы под кожей на ладони больше не было. Вместо этого появился серый, даже голубоватый отсвет одной из рун народов Скаргейла, очерченной черным контуром.

Руна Хагаль.

На ладонь свою я смотрел очень долго. Молча.

Я знаю историю. И знаю, что такая руна – знак долга перед высокой женщиной, богиней Северного Круга, уже была у одного индигета, человека-как-бога. Такая руна была на ладони у первого императора Римско-Септиколийской Империи Марка Ларция Магна, глазами которого Двуликий бог смотрел на меня одним из своих ликов совсем недавно. И Марк Ларций Магн, если легенды не врут, отдавая свой долг Высокой женщине залил кровью весь Северный Круг.

Оторвать взгляд от появившейся под кожей на ладони руны оказалось непросто. Она буквально притягивала взгляд, как магнитом. Словно иссушая волю и лишая силы духа. Поэтому я просто сжал кулак. С некоторым усилием, надо сказать. И вздохнул. Несколько ошарашенно.

Про меня в этом мире, про мою прошлую жизнь, снимают фильмы и пишут книги. К этому я уже привык – хотя поначалу, видя портреты «старого себя» в самых разных местах, очень удивлялся. Но на самом деле привык, тем более у меня сейчас и внешность иная, и жизнь новая – воспоминания прошлого уже покрываются как будто пеленой, все дальше отдаляясь. Но вот то, что произошло и происходит здесь и сейчас… неожиданно даже для меня. Стать частью ожившей мифологической легенды, коснуться эха времени первых – вот это уже что-то новенькое. Причем все это происходит на удивление буднично.

Странное ощущение.

Направившись было к выходу, я напоследок обернулся и посмотрел на статую Двуликого бога. Статуя снова находилась будто во мглистом полумраке, и два лица Януса снова были мне видны, оставаясь при этом невозможными к рассмотрению – взгляд с них соскальзывал, как не старайся рассмотреть. Глядя на скрытую за маревом фигуру, я вдруг с необычайной четкостью осознал, что мир, такой привычный совсем недавно, как будто… стоит на пороге перемен. Масштабных перемен.

Словно отвечая на мои мысли, мглистые лоскутья туманной дымки, какая бывает перед рассветом на пустынном перекрестке, вдруг сгустились вокруг. Двуликий бог словно не отпускал меня, приглашая остаться еще и подумать.

Замерев на месте, отстранено вспомнив еще раз и проанализировав произошедшее по шагам, я снова замер. Потому что, вспоминая действия богинь, отметил одну деталь. Ладно бы они вмешивались, направляя – как Морриган совсем недавно, появившись ненадолго в бассейне, где мы были с Дженнифер. Но ведь сейчас они не направляли, ни указывали.

Более того, я еще прекрасно помню то самое ощущение, когда и Морриган, и Диана стояли рядом со мной. Обе девы-богини стояли рядом со мной, при этом немного позади. Предоставляя мне лидирующую роль. Они спорили из-за меня с Высокой женщиной, но в остальном их поведение было таково, что складывается ощущение будто это не они моя надежда, а я – их.

Чудны дела ваши, господа боги.

– Сходил, значит… за посвящением, – буркнул я себе под нос, совсем забыв о почтительности человека перед богами и направился к выходу из храма Януса. И уходя, чувствовал на спине насмешливый взгляд. Двуликий бог, судя по всему, происходящим кроме всего прочего наслаждался. Он, как понимаю, всегда за любое движение, кроме голодовки.