– Продолжай, – сказал конунг.

– Ее родители жили с нами по соседству в рыбацкой деревушке. Я помогала ее матери приглядывать за ней, когда она была еще совсем грудной. – Она сделала неуверенный шаг вперед. – Вы… позволите?

– Ты не назвала свое имя, – ответил ей Йорген.

– Мия, мой конунг.

Конунг пристально рассмотрел ее, а затем кивнул и дал приблизиться к девочке.

Мия села на колени, коснулась белых коротких волос девочки и повернула ее лицом к себе.

– Каиса, снежинка моя, это я, тетя Мия, – прошептала она ласково. – Что произошло?

В какой-то миг Бейнер был уверен, что сейчас девочка заговорит, поскольку ее глаза засияли чуть ярче. Но стоило этому огоньку появится, как он тут же исчез.

– Бесполезно, – вновь повтори Рюрик, позволив себе сесть на шкуры.

Мия облизала палец и стерла засохшую корку крови возле ушка девочки, а затем обратилась к Йоргену:

– Мой конунг, позвольте мне ее взять в свой чум? Ей нужен особый уход и отдых. Уверена, она скоро заговорит.

Йорген медленно кивнул и ответил:

– Хорошо. Если понадобится еда, шкуры, что-нибудь – дай знать.

– Благодарю вас.

Бейнер поспешил помочь ей поднять девочку, но она махнула рукой, прося не вмешиваться. Райданка не притворялась сильной, она действительно была сильной, и, чтобы в этом убедиться, достаточно было увидеть ее уверенный и строгий взгляд.

Мия ушла, оставив после себя лишь несколько залетевших в чум хлопьев снега и приятную прохладу.

– Что еще вы видели? – обратился Йорген к стоящему рядом с Бейнером старику. Тот немного помялся, прежде чем ответить.

– Да, собственно, мы все рассказали вам, мой конунг. – Он переглянулся с Бейнером и продолжил: – Услышали крик, вышли, чтобы проверить, и… В общем, вы и сами все видели. С прошедшей ночи там ничего не поменялось.

У Бейнера до сих пор стояли перед глазами эти окровавленные шкуры и лужи крови вперемешку с кусками плоти под ногами. Но более всего запомнился ему душераздирающий крик девочки.

– Наверняка какой-то зверь, – заключил Рюрик. – Чем дальше на север, тем страшнее здешняя живность. Мне еще отец рассказывал, что в этих краях видел медведей в три человеческих роста.

– При всем уважении, Рюрик, – сказал старик, – будь это зверь – он оставил бы следы: отпечатки лап, клочки шерсти. Вы уж мне поверьте, я со своим стариком не один день охотился и знаю, о чем толкую. Да и будь это зверь он, отморозь его Свайр, оставил бы и разорванные в клочья тела! Но мы обыскали все в округе, каждый чум проверили – ничего.

Йорген призадумался, почесывая подбородок. Он посмотрел на шамана, сидящего поодаль в окружении множества шкур. Старец даже бровью не повел и больше напоминал предмет интерьера, нежели живого человека. Кончик длинной седой бороды лежал на коленях, напоминая белоснежную змею. Тусклый свет голубых глаз медленно угасал, говоря о том, что жизнь шамана может прерваться в любое мгновение, настолько он был стар.

– А ты что думаешь, шаман? – спросил Йорген.

В чуме повисла тишина, долгая и напряженная. Все знали, что, прежде чем шаман ответит, должно пройти время, но для Йоргена оно длилось дольше обычного. Он нервно барабанил пальцами, торопя старца.

– Я с трудом слышу, что говорит эта земля, – прохрипел наконец шаман. – Каждый раз, заходя все дальше, в самое сердце Нордхаля, голос этой земли отдаляется от меня, а вскоре и вовсе станет недосягаемым. Вчера я с трудом услышал эхо, предупреждающее о надвигающейся смертельной буре, и боюсь, что в следующий раз и вовсе могу его не услышать. – Он некоторое время помолчал. – То же самое касается и произошедшего минувшей ночью. Земля не хочет говорить мне, кто или что это было. Однако одно я могу ответить с уверенностью… – Шаман с прищуром осмотрел каждого присутствующего. – Будут еще нападения, многие погибнут в этом походе, и тебе, конунг, следует быть заранее к этому готовым. Такова цена той силы, к которой ты стремишься.

Присутствующие переглянулись, словно задавая друг другу вопрос: действительно ли они услышали то, что услышали?

– И все равно, как по мне, это проделки зверья, – пробормотал сварливо Рюрик.

– Ты. – Йорген указал на Бейнера. – Твое имя Бейнер, я прав?

– Да, мой конунг.

– Тот самый Бейнер, что командовал в битве на острове Локрок лет десять тому назад?

– Он самый, мой конунг.

Бейнер почувствовал, как старик, стоящий рядом с ним, оторопел и дернулся, словно ошпаренный.

– Значит, я не обознался, впервые заметив тебя на днях. Про тебя в свое время ходили легенды! Помню, как твой хитрый ход с поджогом обсуждали все, кому было не лень. Сколько тогда умерло силуитов? Сотня?

– Больше, мой конунг. – Голос Бейнера дрогнул от воспоминаний. Врожденное хладнокровие всегда давало слабину, стоило лишь кому-то напомнить о событиях той ужасной ночи.

Они горят. Их лица плавятся, кожа тает как воск, обнажая черепа. Огонь пожирает их кожу, и они кричат… нет, истерично визжат от разъедающего их тела пламени. Кожа лопается и издает свистящий звук, похожий на тот, что слышишь, когда жаришь на костре мясо. Солдаты бьют себя ладонями, пытаются сбить пламя, разъедающее их плоть, но ничего не помогает. Они обречены, им уже ничего не поможет…

Всего-навсего дети…

Конунг внимательно посмотрел на Бейнера и подошел к нему.

Что-то выдало меня, подумал шпион, Йорген пускай и заносчивый тип, но не дурак. Дурак не смог бы увести с собой на верную смерть тысячи райданцев. Самозванцу удалось совершенно случайно нащупать его слабое место, и теперь, связав все ниточки воедино, он догадался: здесь что-то не так…

– Почему ты пошел за мной, а не остался с моей сестрой? – спросил Йорген, сосредоточив взгляд на нем как на допросе. – Насколько мне известно, после того случая на острове ты более не участвовал в битвах, ушел на покой и нехотя давал советы по ведению боя, если в этом была необходимость.

– Так оно и было, мой конунг.

Бейнер представил, как по телу от макушки до пят прокатывается теплая волна, успокаивающая его в подобных ситуациях. Как и всегда, это сработало, и он уверенно продолжил лгать:

– Но уже тогда у вашей сестры была предрасположенность к союзу с силуитами. Я понял это сразу. По ее мнению, то, что я сотворил тогда, – недостойно поступка истинного райданца. Мол, я обошелся с войском силуитов очень жестоко. Я возразил и попытался ей доказать, что делал все, лишь бы спасти своих людей из той ловушки, но она была непреклонна. Она решила наказать меня и поставила на мое место своего мужа. Тогда, при всем моем несогласии, я не мог пойти против конунга, и мне пришлось объявить всем, что я ушел на покой, поскольку слишком стар.

– Стар?! – Йорген усмехнулся, а затем его осенило. – Да, я вспомнил, именно это ты и произнес тогда… Свайр! Моя сестра оказалась еще глупее, чем я думал.

– Я бы не стал так думать о ней, мой конунг. Ваша сестра – умная и расчётливая райданка, вам ли это не знать? В какой-то степени я даже восхищаюсь ей… – Бейнер понимал, что прямо сейчас ходит по лезвию ножа, впервые произнося правду в этом чуме. Но, общаясь со множеством людей, он усвоил, что иногда правда, сказанная в виде лжи, способна убедить любого, даже такого склонного к подозрительности типа, как Йорген.

– Вот как? – спросил Йорген, насторожившись.

– Да, мой конунг. Среди нас наверняка есть шпион, засланный ею. Нужно держать ухо востро, чтобы поймать эту маленькую мышь.

– Шпион… – тихо повторил Йорген и обернулся в сторону Рюрика, лишь пожавшего плечами.

– Вы хотели знать, почему я пошел с вами? – Бейнер вошел во вкус, успев на мгновение поверить в собственную ложь. – Хайде отняла у меня единственный дар, которым наградил меня Свайр, – убивать моего врага и командовать войском. Узнав о вашей цели, я решил, что это замечательная возможность – вернуть то, что украла у меня ваша сестра. И я готов на все, чтобы вернуть принадлежащее мне по праву.

Йорген улыбнулся и похлопал Бейнера по плечу.