Рискну предположить, что не у всех жителей ФФЗ, да и Эдема в целом, имеется возможность выращивать растения в своих домах. Хорошо тем, у кого есть коттеджи или, как у меня, лоджия. Но что делать людям, которые проживают в более скромных условиях, но желают приобщиться к природе?
В глазах Кристины зажглись огоньки.
– Продолжай…
– Так вот… Поднимаешься по стеночке на потолок, как вампиры в фильмах, берёшь лопату, семена, лейку и начинаешь возиться в земле. А когда всё зацветёт, то можно просто ложиться на травку и релаксировать. А люстра вместо солнца освещала бы обе плоскости.
– А что… Зеркальное пространство… Мне нравится, – усмехнулась Кристина. – Оно могло бы стать востребованным не только у людей, стеснённых в средствах, но и у элиты… Более того, из этого могло бы зародиться новое направление в архитектуре! Принято, Кара. Проект за тобой. Если сама не справишься, возьми кого-то себе в помощники.
Я счастливо улыбнулась и больше не высовывалась. Кристина попросила всех пока не распространяться по поводу своих идей, и на этом планёрка закончилась. Ребята стали расходиться по капсулам, и тут меня осенило, что фантазию-то я застолбила, но как её претворять в жизнь было неясно.
– Мария, ты не подскажешь, как работать с проектами? – Догнала я её в коридоре.
Майя с Даниэлем о чём-то оживлённо болтали, к хмурой Лизе я откровенно побаивалась приближаться, а госпожа Арлен показалась мне бойкой и дружелюбной.
– Так же, как и материализовать обстановку у себя в кабинете? – предположила я.
Мария окинула меня оценивающим взглядом, а потом доброжелательно улыбнулась и подошла поближе.
– Не совсем, Кара. На компьютере установлена программа «Творец». С её помощью можно сохранять 3D-образ твоего материализованного прототипа в архиве и фиксировать все вносимые в него изменения. Так что в любой момент можно просмотреть весь путь его создания. А ещё она тестирует прототип и определяет процент эффективности. Очень удобно, кстати, таким макаром отлавливать всякие ошибки и недочёты.
Я представила, сколько времени уйдёт на самостоятельное освоение хай-тековской целины, и приподнятое настроение пошло на спад.
– Понятно…
Видимо, что-то такое отразилось на моём лице, потому что в следующий миг Мари предложила:
– Если хочешь, могу показать, как ей пользоваться. Мы, писатели, должны помогать друг другу.
Я просияла:
– Мария, спасибо огромное! Ты чудо!
Моя собеседница усмехнулась, и мы вместе отправились в мою капсулу.
– Неплохо… – протянула она, с интересом разглядывая обстановку сферы. – И ты создала всё это за день?
– Ага. Здорово, правда? Хочу потом поколдовать над мандаринками, а то иллюзия не особо правдоподобная, но в целом – кабинет мечты готов.
– А ты быстро освоилась, Кара…
Я посмотрела на неё с удивлением.
– А разве не у всех так?
– Бывает по-разному. Я с кабинетом столько времени провозилась, пока создала мало- мальски путный интерьер, что даже вспоминать не хочу. Давай лучше займёмся «Творцом». Включай компьютер.
Надо сказать, наставник из госпожи Арлен вышел преотличный. Она быстро и чётко провела мастер-класс, ответила на все вопросы и, пожелав удачи, удалилась. Так и начались мои трудовые будни в Пантеоне.
Я просыпалась в семь утра и первым делом отправлялась на пробежку в парк. Пока носилась там по дорожкам, параллельно практиковалась в материализации. Отчего у меня над головой постоянно висели то цветущие кустарники с порхавшими над ними райскими птахами, то яблоневые сады, то прудики с лотосом…
Да каких только образов не подкидывало моё воображение!
Встречавшиеся мне люди что-то восторженно выкрикивали, аплодировали или просто, как дети, тыкали пальцами в пролетавшие мимо них иллюзии. Я улыбалась, смеялась и старалась подольше удерживать контроль над фантазией.
А набегавшись вдоволь, отправлялась завтракать в одно из кафе на набережной. Со мной непременно кто-нибудь заводил беседу: либо администратор, либо кто-то из завсегдатаев. А если туда заглядывали мамы с детишками, то я, в ожидании заказа, развлекала их демонстрацией сказок с материализованными зверушками.
Вокруг нас непременно собиралась кучка зевак, которые с любопытством наблюдали за красочным действом. И восторг, вспыхивавший в их глазах, и слова благодарности заряжали меня энергией и вызывали острое желание творить. Да, господин Штольцберг был прав: писателей в Эдеме обожали.
Что до Пантеона, работа там шла полным ходом. Я долго не знала, с какой стороны подступиться к зеркальному пространству, поэтому действовала методом проб и ошибок. Создавала навесы у себя в кабинете и, вооружившись словариком синонимов и прилагательных, крутила формулировки и так, и эдак, стараясь забраться наверх без помощи рук и хотя бы недолго, но побарахтаться вниз головой. А когда мне надоедало падать, то переключалась на мандариновую рощу, пытаясь довести иллюзию до совершенства.
Надо сказать, вскорости в этом деле я преуспела настолько, что пришлось организовать поставку настоящих фруктов к себе в сферу. Ибо фантазии фантазиями, а желудочный сок никто не отменял. Довольная, я поставила вазочку с реальными мандаринками слева от монитора, чтобы особо на них не налегать: мало ли лицо разнесёт. А справа – с материализованными. И при случае предлагала коллегам угоститься…
– Здорово, – с восхищением выдохнул Даниэль, узнав, что выбрал «неправильный» фрукт, и потянулся рукой за «правильным». – Они совсем, как настоящие. И цвет, и запах, и вкус…
– Спасибо, – просияла я. – Только не говори никому, ладно? Иначе мой ребус перестанет быть ребусом.
– Шутишь? Не скажу, конечно. Наоборот, посоветую знакомым заглянуть к тебе в гости. Потом расскажешь, угадал ли кто, – подмигнул он.
– Договорились.
– Знаешь, Кара, – заговорил Даниэль серьёзней. – У тебя отличный кабинет, но… не распалялась бы ты так на вещи, которые не имеют прямого отношения к проекту. Так и выгореть недолго. Не справишься с работой, будет нечем платить писательский налог. А он немаленький. И сумма постоянно растёт.
– О, впервые про такое слышу, – удивилась я. – Спасибо, что сказал. Надо будет в бухгалтерию позвонить. А насчёт выгорания… Не беспокойся, мне это не грозит.
– Откуда такая уверенность?
– Ну, если вкратце, то мама говорит, что я живу в гармонии со своим внутренним Ребёнком, и он даёт мне энергию для творчества.
Даниэль усмехнулся:
– Всё с тобой ясно, Кара. И всё равно не распаляйся.
Я кивнула, хотя уже тогда знала, что не сумею выполнить обещание. Господин Штольцберг сказал, что у воображения нет границ. Я же хотела понять, есть ли они у меня. Поэтому с каждым днём всё сильней углублялась в свои агроэксперименты.
На почве повышения КПД, ну, и из любви к искусству, я стала по утрам, как скалолаз, штурмовать «крышу» своего рабочего кабинета. А забравшись туда, создавала альпийский лужок и расхаживала там, словно агроном со стажем, с мешочком земельки и фантазийной лопатой в руках, пытаясь претворить идею зеркального пространства в жизнь.
Когда заходила в тупик, делала передых и устраивалась по-турецки на травке с чашечкой чая, релаксируя, или просто валялась с наушниками в ушах и глядела в пустоту в поисках озарения. Так что вскорости моя позеленевшая сфера превратилась в своего рода местную достопримечательность.
Коллеги, с любопытством наблюдавшие из окон своих рабочих кабинетов за моими творческими безумствами, поначалу держались отстранённо, но потом, во многом благодаря стараниям Даниэля, стали подлетать поближе и заглядывать на огонёк. Я, разумеется, всех привечала и радушно угощала мандаринками.
Макс с Тимом, которые появлялись в моей капсуле чаще остальных, решили взять надо мной шефство в карлётном вопросе. И чуть ли не каждый день после работы мы забирались в крылатую машину кого-то из них и уносились высоко в небеса.
Парни не только рассказывали и показывали куда нажимать, но и периодически, будто бы невзначай, демонстрировали то мёртвую петлю, то пике. Или, якобы забывшись, теряли управление, чтобы позабавиться над моей бурной реакцией. А вот когда кнопки путала я, то уже парням становилось не до смеха. Из-за таких вот сюрпризных моментов в салоне карлёта постоянно кто-то визжал, кто-то хохотал до колик, а кто-то ругался. Причём, подходил к этому делу с воображением: мы же писатели.
