Ощущаю, как его руки проскальзывают под мои бедра, как он поднимает меня — с такой легкостью, будто я состою из пуха. Кажется, что земля уходит вниз, а меня несет в небеса.

Наши языки соприкасаются. Ох, блин, как же приятен его вкус!

Мои пальцы оказываются на груди оборотня — такой твердой и приятной. Богдан что-то шепчет, но я не слышу ни слова — в ушах пульсирует кровь.

Обхватываю его ногами, руками. Цепляюсь так, будто больше всего на свете боюсь отпустить. И в этот момент его член добирается до какой-то невидимой точки внутри меня, прикасается к ней, и энергия начинает хлестать из меня настолько сильно, будто готова разорвать меня на части.

Все еще не открываю глаз. Мне не хочется видеть, не хочется возвращаться на бренную землю, ничего не хочется, лишь ощущать первозданное удовольствие.

Не знаю, сколько времени проходит. Не представляю даже в каком положении нахожусь. Лишь открыв глаза понимаю, что каким-то непостижимым образом оказалась в комнате наверху. Черт, а ведь даже не почувствовала, когда он перенес меня.

Оглядываюсь. Наверняка оборотень опять ушел. Но нет. Он сидит рядом и держит меня за руку.

— Черт. Тесту пришел конец, — говорю самой себе.

— Мне надо отлучиться ненадолго, — Богдан смотрит мне в глаза. — Вместе с Танюшкой приготовите заново.

Я киваю, но мне не хочется его отпускать. Понимаю, что лишь с ним могу чувствовать себя в безопасности.

— Эти дела нельзя отложить?

— Нет, — отвечает он. — но не беспокойся. Тут с тобой ничего не случится. Я защищу тебя, даже если буду не тут.

Оборотень ушел, а я все-таки приготовила свои блины по бабушкиному рецепту. Успела как раз к пробуждению Танюшки.

— Что это пахнет? — спрашивает она, только завидев меня.

— Идем, покажу, — провожу девочку на кухню, накладываю блинчиков. Она откусывает, потом еще раз.

— Лучше, чем у Бланки, — комментирует она с полным ртом.

Я довольна. Хоть кому-то нравится, как я готовлю.

— Ты сводишь меня к пони? — доедая, спрашивает девочка, а я понятия не имею, как управляться с пони, боюсь, что Танюшка упадет, забираясь на него.

— Давай к пони тебя папа сводит, как вернется. Он говорил, что скоро будет.

— Он всегда говорит, что скоро будет. А приходит, когда я уже сплю, — девочка надувает губки.

— Давай просто погуляем. Может, найдем там Андрея и он нам поможет с пони.

— Давай. Дядя Андрей меня любит, — протягивает Танюшка.

— Сейчас, только посуду помою, — отвечаю я, но тут же является Бланка, что-то бормочет и отбирает у меня работу. Значит, я могу сосредоточиться на девочке.

Помогаю ей одеться, хоть Танюшке ну совсем не нравится зимняя куртка. Она все время хочет снять капюшон, да и вообще всем видом показывает, что ей неудобно.

— Танюш, там холодно, — говорю ей.

— А в этой куртке жарко и тяжело!

— Тогда будешь сидеть дома.

Девочка снова надувает губки, но все же соглашается выйти погулять. Вывожу её на улицу, и тут же вижу, что Богдан и правда усилил охрану. Прямо у входа стоят двое мужчин в камуфляжной форме. У одного из них на поясе висит кобура. Чуть дальше замечаю еще одного. Они говорят между собой и не обращают на нас никакого внимания, но все же не слишком приятно, когда вокруг шастают вооруженные люди.

Только куда деваться?

— Пошли, — девочка снова тащит меня вперед. Снег приятно потрескивает под ногами. Мороз все еще есть, но, кажется, он поменьше, чем вчера. Обходим дом прямо к сараю, рядом с которым Танюшка каталась на пони.

— Дяди Андрея нет, — грустным голосом протягивает она. — Может, ты…

Она бежит к двери сарая, приоткрывает его, смотрит на стоящего в стойле пони.

— Нет-нет, — останавливаю девочку. — На него нужно надеть седло, а я и этого не умею. Может, пойдем проведаем твоего лиса?

— Стефана? Пошли! — Танюшка бежит вперед, я едва за ней поспеваю. Только бы не было как в прошлый раз, когда она поскользнулась и упала. Мы проходим в том месте, где утром журналист прятался за деревьями. Был прямо вот здесь, за этой елью.

— Не спеши, — придерживаю девочку. — Никуда твой лис не убежит. Слышишь меня?

Она останавливается, я опускаю взгляд и вижу в снегу что-то черное. Это точно не опавшая ветка. Приглядываюсь…

Зараза! Это пистолет! И его точно выбросил тот тип! Блин!

Сердце снова трепыхается, как загнанная в сеть птица.

— Мам, что там? — спрашивает девочка.

— Да так, ничего. Подожди минуту.

Наклоняюсь в желании взять оружие и тут же останавливаюсь. По идее на нем остались отпечатки. Оглядываюсь в поиске охранников, и вижу Андрея, быстро приближающегося к дому со стороны ворот.

— Андрей! — машу ему. — Эй! Андрей!

Он озирается, видит меня, усмехается. Подзываю его жестом.

Пока он идет, мой мозг лихорадочно пытается придумать хоть какое-то объяснение, кроме «тот тип хотел меня убить». Может, он у него был для самозащиты? А может, пистолет и вовсе выронил охранник?

Понимаю, что это лишь желание успокоить себя. Но вдруг вон из тех кустов или с пригорка за воротами на меня смотрит еще один такой же «журналист» с оружием? От этой мысли меня начинает трясти. Страшно не за себя, а за Танюшку…

— Привет, — говорит Андрей, подходя к нам.

— Дядя Андрей! — Танюшка тут же усмехается и прыгает вокруг него, я же молча показываю ему пистолет. Тот наклоняется, аккуратно поднимает его, осматривает.

— Сейчас вернусь, — говорит он, направляясь к охраннику. — Подождите тут.

Черт! Черт! Черт!

Гулять больше не хочется. Вся дрожу, и не от мороза.

— Что с тобой? — спрашивает Танюшка.

— Пошли, — беру её за руку и следую за Андреем. Тот о чем-то говорит с охранником, последний идет туда, где я заметила оружие.

— Нам, наверное, лучше уйти в дом? — спрашиваю у Андрея.

— Мы же только что вышли. Дядя Андрей, покатай меня на пони! — возмущается Танюшка.

— Охраны тут много, — отвечает тот. — Вряд ли кто-то сможет пройти на территорию. Так что можете спокойно гулять.

Спокойно! От спокойствия не осталось и следа. Блин, и куда ушел Богдан? С ним было бы куда спокойнее.

— Пошли, — Андрей берет на руки Танюшку, несет её к конюшне. — Пойдем кататься?

— Ура-а-а! — кричит девочка, а мои нервы все не утихают. Я лихорадочно оглядываюсь по сторонам, кажется, что за каждым деревом, кустом или сугробом кто-то прячется. Иногда даже вижу вдали что-то, но присмотревшись, понимаю, что это тень.

Блин! Нужно взять себя в руки! При чем срочно!

— Тебе нехорошо? — спрашивает Андрей.

— Да так…

— Я тебя понимаю, — говорит он. — Иди в дом, отдохни.

— Нет, пусть мама будет с нами, — возмущается Танюшка.

— Пусть лучше посидит дома. Ей так будет лучше. А мы с тобой покатаемся.

— Хорошо, — говорю я. — Побуду в доме. Только присматривай за ней.

— Мне не впервой, — говорит Андрей, и я, глубоко вздохнув, возвращаюсь обратно. Нет, так не пойдет. Надо с этим что-то делать. Не могу же я бояться выйти на улицу!

Через окно наблюдаю, как Андрей помогает Танюшке забраться на пони, как она усмехается. Девочка замечает меня и машет рукой, подзывая к себе. Но я не могу. То ли давление подскочило, то ли еще что-то, почему-то кружится голова. Вижу Бланку, моющую пол, пытаюсь спросить у неё где найти какое-нибудь лекарство. После долгого объяснения на пальцах, она ведет меня в одну из комнат, открывает шкафчик, где вижу блистеры и баночки с лекарствами.

Обезболивающее, противогрипозное и прочее подобное, что есть в каждом доме. Вот, это от давления. Принимаю две таблетки и иду наверх немного отдохнуть.

Почему-то после того, как оказалась здесь, чувствую себя как выжатый лимон. Нет силы ни на что, а проснувшись готова тут же уснуть опять. Понимаю, что какой-то ублюдок подсыпал мне яд, но раз я тут, а не в больнице, то должно быть все нормально?