Телефон рухнул с ослабевших пальцев Олеси. Голова закружилась.

Они узнали, что это сделала она…

Олеся начала набирать Леру, чтобы попросить помощи — и тут по всей квартире пронесся звон.

Олеся открыла дверь и увидела перед собой полицейских.

— Олеся Шаркович? — спросил мужчина.

— Да. — непонимающе кивнула Олеся.

— Вы обвиняетесь по статье сто десять — доведение до самоубийства.

Полицейские зашли в дом и схватили женщину за руки. В запястья прочно вонзились наручники.

И тут Олеся Леонидовна поняла, что ее жизнь разрушилась. Мальдивы увидит она только во сне…

***

Через два дня меня опять вызвали к ректору. Но зачем, если я уже отчислена? Я боялась к нему ехать, опять слышать гневные крики в свой адрес, видеть это красное перекошенное от злости лицо, и вообще оказываться в университете и чувствовать на себе десятки ненавистных взглядов, но Эдгар настоял. Его друг Леша довез нас двоих на своей машине прямиком к главному корпусу университета.

— Я туда не пойду! — испуганно воскликнула я.

— Иди, Саша! — настойчиво сказал Эдгар. — Просто так ректор второй раз тебе бы не позвонил! Значит что-то изменилось!

Что могло измениться?! Вся моя жизнь скатилась в темную бездну, и внезапно выйти из нее я уже не смогу. И эти шрамы на моих руках предательски будут напоминать, какая яркая боль кипела в моих венах, когда я опозорилась на весь университет.

Настойчивый взгляд Эдгара меня пугал. Своими хмурыми глазами он заставил меня выйти из машины и пойти к ректору. Я пошла, чтобы он наконец-то утолил свою упертость и от меня отстал.

У кабинета сидел такой же ошеломленный Вовка.

— Тебя тоже вызвали? — тут же спросил он. В руках покручивал новый телефон. Ну хоть у него не все так плохо.

— Да, только зачем? — меланхолично спросила я, ниже закатывая рукава толстовки, чтобы скрыть бинты. По рукам опять зарядом промчалась вспышка боли. — Нас же отчислили…

— Может надо какие-то бумаги подписать?.. — мрачно прозвучал голос Вовки. По его голосу заметно, что он не надеялся на лучший исход.

Дверь в кабинет открылась, и из него выглянула секретарша:

— Мирошниченко и Самойленко, ректор вас ждет.

Мы зашли с чувством страха, переполняющим наши сердца. Меня терзала мысль: зачем нас вызвали опять? Мне хватило тех криков. Спасибо, не хочу опять ощущать себя в тупике.

Ректор посмотрел на нас сочувственным виноватым взглядом:

— Добрый день, молодые люди. Садитесь.

Его голос звучал намного добрей, по сравнению с предыдущей встречей. Мы с Вовкой переглянулись и сели напротив его стола.

— Произошла ужаснейшая ошибка! — виновато сообщил ректор. — Оказывается, у нас в том кабинете работала старая камера видеонаблюдения, про которую все давным-давно забыли. Мы посмотрели ее содержимое и узнали, кто все подстроил. Этим человеком оказалась Олеся Леонидовна.

Меня пронзил мощнейший заряд злости. Меня подставила Олеся Леонидовна?! Это она помогла Лере?!

Мою голову словно ударило ярчайшей вспышкой озарение. Теперь все сложилось в единую ровную цепочку событий. Теперь понятно, почему она поставила мне двойку и отправила на комиссию. Не потому, что я плохо подготовилась — а по просьбе Леры. Они заодно. Все теперь ясно.

От этих мыслей меня накрыло такое спокойствие. Неужели все стало ясно…

— Она подстроила этот беспредел, и я ее уволил. Так же еще сообщил полиции, что она виновна в смерти нашего преподавателя. Теперь ее ждет суд и тюрьма.

Вовка ошеломленно покачал головой.

— Непонятно, с какой целью она это подстроила, но полиция это расследует. А что насчет вас двоих — я хочу принести извинения от всего университета! Наши глаза не должны были видеть то, что нам специально показали, и мы не должны были вас, Александра, выгонять, а взять и разобраться сразу же на месте. В качестве компенсации я готов восстановить вас двоих, и вы со спокойной совестью продолжите обучение со следующей недели.

— Я согласен! — быстро добавил Вовка.

— Прекрасно! А вы, Александра? — ректор посмотрел на меня.

Я пожала плечами. Я уже смирилась с тем, что я отчислена, и что больше сюда не вернусь. Я уже не хотела продолжить учебу. Я больше ничего не хотела делать.

Я не хотела возвращаться и вновь терпеть издевательства и унижения. Ректор знал, что случившийся вздор не моих рук дело, но не всем удастся это объяснить. Те, кто меня ненавидели, будут дальше травить свой разум ложью, лишь бы сильней укреплять свою ненависть. А находиться рядом с этими людьми я не хотела, и гадать, сколько яростных взглядов прожигали мою спину, тоже не желала.

— Я отказываюсь. — покачала головой.

Ректор посмотрел на меня опечаленным взглядом:

— Александра, вы сейчас серьезно?

Я равнодушно пожала плечами:

— Серьезно.

Ректор тяжело вздохнул:

— Если вы передумаете, вы знаете, где меня найти. Восстановиться можно еще в сентябре.

Я молча кивнула, скрепя зубами от новых вспышек боли, и мы с Вовкой покинули кабинет. Вовка сиял от счастья:

— Ура, меня не заберут в армию!

А мне было все равно…Не знала, что со мной происходит, но мне хотелось только одного — уснуть и не проснуться. И это желание меня совершенно не пугало.

***

— Ну как все прошло? — спросил Эдгар, когда я села в машину.

Я рассказала, что во всем была виновата Олеся Леонидовна. Эдгар был в ужасе:

— Твоя руссичка это подстроила? — тихо спросил он.

— Ну ничего себе! — ахнул Леша.

— Видишь, хорошо, что мы заявление оставили: твое дело соединят с произошедшим, и Леру посадят вместе с этой продажной тварью. — Эдгар меня обнял.

— А еще…мне предложили восстановиться. — нерешительно добавила я.

— Видишь как все налаживается! — радостно улыбнулся Эдгар. — Ты продолжишь свою учебу!

Я покачала головой. Зря ты так рано обрадовался…

— Я отказалась.

Улыбка с лица Эдгара исчезла:

— Ты это сейчас серьезно? — сквозь зубы произнес он.

— Я ничего не хочу делать. — я скрестила руки и поморщилась от нового жжения на коже.

— Саша, ты совсем? Тебе выпал шанс восстановиться, а ты… — непонимающе начал Эдгар.

— Эдгар, дай ей время прийти в себя. — вмешался Леша. — Она восстановится, вот увидишь.

"Не восстановлюсь". — мрачно подумала я.

На следующий день я явилась в кабинет Павла Юрьевича с заявлением на увольнение. Павел Юрьевич не хотел со мной прощаться и умолял остаться, но я твердо решила покончить со всем и начать жизнь с чистого листа, когда закончится это расследование.

Днем меня опять вызвали в полицейский участок. Почему-то следователи посчитали, что я была слишком близко знакома с Виктором Сергеевичем и задавали мне странные вопросы. Я твердо ответила, что он помогал мне с научной статьей, и между нами ничего больше не было. Что он был для меня обычным преподавателем и моим научным руководителем по подготовке к конференции, а не тайным любовником, которого я довела до смерти.

И тут мое заявление сыграло мне на руку.

— Валерия Раевская что-то скрывает. Вызываем ее срочно. — сообщил следователь.

Лера уже четвертый день не могла отойти от увиденного. Все ее планы шли так, как надо было, а тут…полный облом. До нее дошла новость, что схватили Олесю Леонидовну, но перепуганная женщина пока держала язык за зубами и не выдавала Леру.

Но Лера понимала, что вот-вот правда раскроется.

Возможно, ей осталось недолго.

Но она это так не оставит.

"С врагами надо обходиться жёстко. Чтобы ненавидели. Чтобы боялись". — твердила она сама себе, пытаясь успокоить твои дрожащие нервы.

"Если ты хочешь, чтобы тебя боялись, значит с тобой что-то не так". — мелькнуло в ее голове.

Лера собрала чемодан со своими вещами и была готова уехать далеко-далеко отсюда и поменять имя.

Но оставлять Стаса она не могла…Ей казалось, что если она уедет без него, то ее сердце окончательно разорвется на части. Мысль оставить его одного казалась ей мерзкой, противной и горькой. Она должна уехать вместе с ним.