— Почему?

— Потому что у меня нет игровой приставки.

Я смеюсь, немного водянисто. — Я знал, что ты слишком хорош, чтобы быть правдой.

— Раньше у меня был Game Boy в 90-х, — говорит он. — Может быть, мой отец сохранил его.

— Частичное искупление. — Теперь мы оба улыбаемся, и мой страх перед ним тает, как снег на солнце. Только для того, чтобы снова заледенеть, в другой форме: страх остаться без него. — Я всё испортила?

— Что испортила?

Я жестикулирую в его сторону, потом в свою. Мы, я хочу сказать, но это кажется преждевременным. — Эта. . эта вещь.

Он ложится рядом со мной, лицом ко мне. Он намеренно оставил между нами несколько дюймов, но по собственной воле, как лианы, обвивающие стволы деревьев, мои ноги перемещаются по простыням и свободно переплетаются с его. На этот раз контакт не пугает, он правильный и естественный. Он всё ещё большой, другой и немного вызывающий благоговение, но он не сверху, и я чувствую себя более контролируемой. Как будто я могу отстраниться в любой момент. И теперь я знаю, что он мне позволит. — Может быть, я смогу всё исправить? — с надеждой спрашиваю я.

Он вздыхает. — Сэди, я хочу тебе кое-что сказать, но боюсь, тебе это не понравится.

О, нет. — Что это?

Пауза. — Ты блестящий инженер, который знает статистику Премьер-лиги за последние три десятилетия наизусть. Физически в тебе удивительным образом сочетаются все те черты, которые я когда-либо находил привлекательными — нет, я не буду это развивать. И ты сохранила меня в своем телефоне как "Корпоративный Тор", даже после того, как я назвал тебе свое полное имя.

— Я не была уверена в правописании и… ты это видел?

— Ага. — Его рука поднимается, чтобы обхватить мою щеку. — Вот и все, Сэди. Я не думаю, что это можно испортить.

В моей голове взрывается миллион фейерверков надежды. Сердце сжимается в груди, тяжело и сладко. Хорошо. Хорошо. — Значит, я не отвратила тебя от секса навсегда?

Он смеется. — Я сомневаюсь, что моё нежелание заниматься с тобой сексом — это то, о чем нам стоит беспокоиться, Сэди.

— Даже если я плоха в этом?

— Это не так.

— Я так не думала. Я думала, что я в порядке. Я имею в виду, средняя. Но может быть…

— Сэди. — Положив руку мне на талию, он притягивает меня немного ближе. Ровно настолько, чтобы его глаза встретились с моими, и чтобы весь мой мир сузился до него. — Давай сделаем это медленно. У нас всё получится, — говорит он мне, как будто знает, просто знает, что это первая ночь из многих.

— Ты уверен?

— Сильное подозрение. Тебе станет легче, если я снова оденусь?

Я качаю головой, а затем порывисто сокращаю расстояние между нами. В других поцелуях он руководил, что мне нравилось, но в этом поцелуе я главная, и это именно то, что мне нужно. Он не пытается углубить его, пока я этого не сделаю. Не подходит ближе, пока я не придвинусь к нему. Не пытается прикоснуться ко мне, пока я не беру его руку и не кладу её себе на бедро, и даже тогда это нежно, пальцы скользят вверх и вниз по моему бедру, прослеживая мою грудную клетку хребет за хребтом, мой позвоночник.

Я чувствую, что расслабляюсь. Уплываю. Расширяюсь, сжимаюсь и забываю. Становлюсь влажной и податливой, прекрасное, восхитительное тепло распространяется в моём животе. Когда моё бедро случайно задевает эрекцию Эрика, моё дыхание сбивается, и он издает звук, глубокий и низкий в глубине горла.

— Извини, — хрипит он, устраивая меня так, чтобы я была развернута.

Я останавливаю его, положив руку на его бицепс. — Вообще-то, мне это нравится.

— Правда?

— Ага. Тебе?

Он выдыхает. — Ты понятия не имеешь, не так ли?

— О чем?

Он не уточняет. — Я с удовольствием буду заниматься этим до рассвета

— Действительно? — Я рассмеялась. — Ты будешь счастлив, если изобразишь свою лучшую школьную сущность и будешь целоваться?

Он пожимает плечами. — Я, вероятно, кончу в какой-то момент. Но я могу предупредить тебя. Тебе не обязательно в этом участвовать, а через коридор есть ванная.

— Нет! Нет, я… — умираю от смущения. — Я бы хотела. Будь частью этого, то есть. — Я прочищаю горло. — Я думаю, мы должны попробовать еще раз. То, что мы делали до того, как я сошла с ума.

Я вижу, как это отражается на его лице: доля секунды энтузиазма, затем маска мягкого скептицизма. — Я думаю, нам стоит подождать. Не торопиться. Еще чуть-чуть, пока не привыкнешь к тому, что я… такой большой, по-видимому.

Я смываю. — Но я думала. . что если я буду сверху? Так я не буду чувствовать себя в ловушке?

Эрик замирает. На мгновение он перестает дышать. Затем он спрашивает: —Ты уверенна? — Его зрачки расширены.

— Думаю, да. Ты бы хотел?

— Это было бы… — Он сглатывает. Его пальцы сжимают мои бедра, как будто он просто не может их отпустить. — Да. Мне бы этого хотелось. Если это вообще, то слово.

Не сразу понимаю это недоразумение. Может быть, потому что я занята, сначала ерзаю на матрасе и карабкаюсь по его бедрам, а потом наслаждаюсь тем, что нахожусь на нем сверху. Так я чувствую себя намного лучше. Хорошо, я думаю. Да. Я могу сделать это, в конце концов. Я люблю это, на самом деле. Мне нравится оседлать Эрика, глядя вниз на его бледную кожу, прослеживая его мускулы. Мне нравятся его глаза в тех местах, где мои соски упираются в мой топ. Мне нравится ощущение, что мои бедра широко раздвинуты его торсом, а волоски его счастливой дорожки касаются моих складок. В конце концов, я могу заняться с ним сексом. Я хочу заняться с ним сексом. Я могу умереть, если не займусь с ним сексом, потому что прямо сейчас я хочу, чтобы мы были так близки, как только возможно.

Но затем его руки смыкаются вокруг моей талии, и он перемещает меня вверх. И выше. И еще выше. Пока мои колени не упираются в матрас по обеим сторонам его шеи, и я вспоминаю, что именно он собирался сделать, когда мы остановились. Энергия большой лампочки. Боже мой. Он думает, что я хочу, чтобы он…

— Эрик, я…

Он начинает с длинного движения по моему центру, разделяя меня языком. Я издаю неловкий, животный звук, наполовину вздох, наполовину хныканье, и падаю вперед, зацепившись за изголовье кровати. Мой центр трепещет. Всё моё тело содрогается, как от электрического разряда.

— Бля, Сэди, — гортанно говорит он прямо перед тем, как лизнуть меня снова, тщательно и нетерпеливо, так, что слово "энтузиазм" приобретает новое определение. Его язык играет с моим входом, проталкиваясь сквозь сжимающиеся мышцы. Большой палец руки, которая не сжимает мою задницу, поднимается, чтобы нарисовать круги вокруг моего клитора. Я дрожу. Спазмирую. Сжимаюсь. Внезапно я мучительно опустошена.

— Боже мой, — шепчу я тыльной стороной ладони. Затем я кусаю её, потому что, если я этого не сделаю, я закричу. Может быть, я всё равно закричу, потому что он хрипит и выгибает горло, чтобы лизнуть меня, прижимая мой таз к своему рту, и звуки, которые он издает — звуки, которые издаем мы, — влажные, грязные и непристойные. — Боже мой. Я… — Я теряю контроль. Мои бедра начинают дрожать. Я понятия не имею, что я делаю, но я не могу перестать раскачиваться, тереться о его рот, нос и лицо, извиваясь в поисках большего контакта, большего давления, большего трения, желая насытиться…

— Ты так хорошо справляешься, Сэди, — шепчет он мне в самое сердце, и эти слова вибрируют по всему моему позвоночнику. Его пальцы крепко сжимают мою задницу, и он безжалостен, удерживая меня на месте, лучше меня поворачивая, давая мне понять, что он знает, что мне нужно — чтобы я позволила ему делать свою работу. Затем он начинает использовать свои зубы на мне, и я ломаюсь.

Я кричу.

— Не могу поверить, что ты думала, что у тебя это плохо получается, — говорит он мне, смеясь, и я чувствую, как каждый слог проходит сквозь меня, как нож. Я заставляю себя глубоко дышать, стоять прямо и смотреть на него сверху вниз. И тут его глаза встречаются с моими, и он начинает сильно сосать мой клитор.