Я подошел к мракоборцу, поднялся на цыпочки, чтобы закрыть ему глаза, но задержал руку на уже холодной коже. Давай же, ненавидь его! Не мракоборца — Реддла, ну! Разве не он украл твою жизнь? Разве не он убил Мелиссу? Разве ты не помнишь ощущения ее теплой кожи, чуть светящейся и пахнущей весной? А теперь она не теплее того, к чему ты прикасаешься. Держи руку на мертвеце и трезвей.
Трезвей.
Трезвей.
Используй ненависть к другим, выплесни ее на того, кто действительно заслуживает воздаяния.
Трезвей. Трезвей и действуй.
Щека мракоборца вдруг покрылась изморозью, словно на ней застыли слезы. Но вслед за этим лед пополз по стене и по моей руке. Я отдернул пальцы и вдруг увидел, как на высоте четвертого или пятого этажа на фоне черного неба проплыли несколько серых фигур. Все лужи на мостовой и тротуаре сковал лед.
Прикосновение к запястью обожгло меня, я вздрогнул и взмахнул рукой, но никого рядом не было. Только старый кошмар, разбуженный реальностью. Кошмар о событии, с которым я не мог смириться до сих пор. И последняя капля в чаше моей ненависти. Оттолкнувшись, я трансгрессировал туда, где стены и клочья тумана освещали вспышки заклятий.
Они все еще гнались за ним. В отличие от мракоборцев я не ловил Реддла; я полностью сосредоточился на движении и вскоре подстроился под ритм его появлений и трансгрессий. А подстроившись, однажды трансгрессировал чуть раньше и чуть дальше. И появился раньше Тома.
— Акх, — подавился он, наткнувшись на пальцы, оказавшиеся в его солнечном сплетении, и повис на моей руке.
— Добрый вечер, мистер Ингард, — не удержался я и поднял взгляд. В небе к нам неслись фигуры дементоров; здесь, на земле, возникли мракоборцы. Их лица перекосились от удивления. Один бросился ко мне, но завершения прыжка я не увидел — мы успели трансгрессировать.
Реддл покатился по пыльному полу, пытаясь угодить в меня заклятиями.
— ЭКСПЕЛЛИАРМУС!
Его палочка со стуком отлетела далеко к стене.
— Спас меня от дементоров? — он, как испуганный пес, суетливо пятился назад, пытаясь подняться и выставив вперед руку. — Знай, я тебе признателен, дорогой Вик... А!!!
От удара кисть свернуло в сторону. Он хотел прижать ее к себе, но следующий удар, пришедшийся по скуле, несколько отвлек его. Том растянулся на спине и вдруг начал сипло и тихо смеяться. Я в третий раз отвесил ему пинка, на сей раз по ребрам. Он охнул, но смеяться не прекратил.
— Ты идиот, какой же ты идиот...
Я бил его, но он все не смолкал и смеялся, смеялся, смеялся, как тогда, в одном из воспоминаний Эми, когда Деннис Бишоп и его шестерки загнали его в угол в сарае, где хранились дрова и уголь. Он смеялся, но выставлял вперед руки: здоровую левую и изуродованную правую. И они дрожали. Я сжал зубы и еще раз от души врезал ему в бок. На сей раз Реддл сложился пополам и заткнулся, подставив мне спину. Я хотел ударить его еще раз и не мог. И злился еще сильнее. Он молчал, только судорожно выдыхал сквозь зубы.
— Борода Мерлина, — с трудом проговорил он. — За что же вы так ненавидите свое тело? — он закашлялся.
— Почему ты смеялся?
Он все кашлял.
— Почему ты смеялся?! — я повысил голос, он не ответил и я схватил его за грудки, встряхивая, чтобы хоть так выплеснуть злость и раздражение. Его щека в месте удара начала опухать и синеть, из угла рта вытекала кровь и слюна и пачкала мне руку. Том криво и болезненно улыбнулся.
— Загостились у меня и не узнаете, мистер Ингард? Из всех мест в мире вы выбрали свой дом. Как скоро здесь будут тупые мракоборцы и дементоры?
Мой взгляд в панике скользнул по мебели в комнате — действительно моей гостиной — но Тому этого хватило. Он выдернул мою волшебную палочку из кармана на груди.
— Там же, где записки для Эми — скучно. РЕДУКТО!
Меня отшвырнуло к стене. Боль от удара затылком прострелила голову до лба и в глазах потемнело.
— Акцио, палочка, — услышал я сквозь звон. Я призывал все силы, чтоб быстрей прийти в себя, но безнадежно. — Не дергайтесь, — Том шел ко мне. — Я вас им не оставлю.
И его пальцы стянули воротник моей рубашки.
Комментарий к 20. Погоня никто:
абсолютно никто:
автор: а вот саундтреком к их битве у меня в голове была Rape me (Nirvana) :)
====== 21. Конец ======
Мне повезло: трансгрессируя, Том не рассчитал место появления и поскользнулся на опавшей листве, укрывавшей склон холма. Мы покатились вниз, борясь за волшебные палочки, но в итоге обе оказались отброшены где-то по дороге. В конце концов, мы остановились, и мой противник оказался сверху. С первого удара он сломал мне нос. Кровь холодной струйкой текла по лицу, попадала в рот, а Том опомниться мне не давал, нанося один удар за другим.
Обладая моим телом, он располагал преимуществом. Пусть я был ниже него, но зато куда крепче. Я же в теле Реддла чувствовал себя легким и практически бесполезным. С другой стороны, его удары все реже попадали в цель, проходя вскользь; драться он не умел и лишь воспользовался временным преимуществом. Вскоре я извернулся и швырнул его через себя. И вот тогда я дал себе волю.
Мне казалось, я выплескиваю осознание полного краха своей жизни; казалось, каждый удар — приговор человеку, виновному в этом, и Реддлу, и тому, чьей внешностью он располагал в тот момент. Но правда, которую я осмелился признать не сразу, заключалась в том, что все время, начиная с первого дня знакомства, я чувствовал связь между нами. И связь эта укреплялась. Более всего в те моменты, когда он превратил меня в себя, когда обошел окклюменцию, когда я получил воспоминания Эми и когда сознательно решил превратиться в него. В той драке я надеялся освободиться от этого сближения; я верил, что каждый удар разрушает связь, но на самом деле все было наоборот.
Задыхаясь, я остановился. Том не сопротивлялся и не издавал больше ни звука; его разбитое лицо было отвернуто от меня, а руки раскинуты на черной, изъеденной холодом листве. Я оперся руками по обе стороны от его плеч и наклонил голову, пытаясь восстановить дыхание. Я чувствовал себя опустошенным. Наверное, мой дом стал филиалом Министерства. И где теперь мой дом? И Редлл... Если он мертв, как я докажу свою невиновность?
Я сполз с него; все тело трясло от изнеможения. Мне казалось, от меня идет пар. Было очень жарко. Я расстегнул рубашку и лег на черную листву: сладковатый запах ее разложения и шум протекавшей поблизости реки убаюкивал. Я закрыл глаза и увидел Флетчли в первый день своей работы в Министерстве. Первый день, когда она, последний близко знавший меня человек, перестала им быть.
В тот день мы поприветствовали друг друга, представились, дежурно пожелали хорошего утра и разошлись в разные стороны от лифтов. Мое сердце разрывалось на части. Я не видел ее с тех пор, как покинул Хогвартс, целых семь лет. И встретился накануне, только чтобы стереть все воспоминания о себе. Чтобы она не мешала мне выстраивать новую жизнь, основанную на мести Пилливиклу, министру и всем, причастным к тому, что случилось, когда я был на пятом курсе Хогвартса.
И теперь ее не было.
Никого больше не было.
Я нехотя открыл глаза и повернулся на подозрительный шорох. В лицо мне смотрело острие волшебной палочки. Я перестал дышать, ожидая зеленой вспышки. Разбитые, опухшие губы Тома еле двигались.
— Мое лицо, — выдохнул он тихо и мучительно, пока я прикидывал, смогу ли увернуться. — Мое лицо не может выглядеть так ужасно, — прошептал он. Палочка дрожала. — Эпискеи.
Где я сидел, там и остался — пораженный, сбитый с толку, поддающийся едва уловимой волне покоя, разливавшейся по телу и растворявшей в себе боль. В руках у моей копии была палочка Реддла — заостренная, похожая на кость. Но разве не осталась она на склоне?... Том молчал и смотрел на меня так внимательно, словно пристальный взгляд был залогом надежности чар. Его лицо было перепачкано кровью и землей, пряди волос прилипли ко лбу, но глаза оставались ясными и сильными. Он лечил меня, едва дыша сам. Я вдруг осознал, что связь, от которой я пытался освободиться, не только не разорвана, но и закалена, словно цепь, прошедшая огонь и молот. Одновременно я почувствовал, что синяки и порезы начали исцеляться не только на лице, но и на моих руках и груди.
