====== 1. Лжец в доме ======

Принято считать, что волшебники, совершившие убийство, предпочитают не возвращаться на место преступления в отличие от маглов. В курсе «Сравнительной криминалистики», которую преподают новичкам отдела мракоборцев, это называется эффектом Вингарда: энергия смертельного или повлекшего смерть заклинания попадает в окружающие предметы и остается в них навсегда. Разлетается, как капли крови от удара ножом. Но в отличие от них присутствие осколков заклинания распознает только убийца. Они создают своеобразный резонанс в его душе, вызывая, мягко говоря, неприятные ощущения и заставляя желать лишь одного — покинуть место преступления.

Из свидетельств пожелавших сотрудничать заключенных Азкабана известно, что действие эффекта уникально и зависит, очевидно, от примененных чар, мучительности смерти жертвы и личности преступника. Сам Донателло Вингард, в порыве ревности убивший супругу и превративший ее тело в кресло, скончался в течение суток после убийства, на глазах мракоборцев, осматривавших дом.

Прочим убийцам везло чуть больше — в основном потому, что не было необходимости торчать на месте преступления дольше пары часов. Одни описывали ломоту в висках и расстройство зрения, другие — слабость и тошноту, третьи — жжение в глотке и желудке, сопровождавшееся появлением привкуса пепла во рту. Были и те, кого преследовал запах разложения, а один человек описывал «сильную боль, как будто нечто пытается разорвать его сердце ледяными пальцами». Подозреваю, что Вингард испытал что-то похожее — он умер от остановки сердца.

Одним словом, мне не терпелось посмотреть, как эффект Вингарда проявится в случае Реддла. Я почти не сомневался в том, что именно Том прикончил хозяйку старинного особняка, к которому я подходил. Высотой и вычурностью дом сильно выделялся на фоне приземистых строений, но, очевидно, парочка-другая заклятий защищали его от любопытства соседей.

До встречи оставалось полчаса, и я остановился у порога, оглядывая улицу. Прохожие не обращали на меня внимания. Я искал среди них Реддла, я хотел видеть его глаза, когда он взглянет на дом Хэпзибы; видеть, как он приблизится к нему, споткнется, замрет или, передумав, вовсе сбежит. Часть меня предусматривала такую возможность — смерть от отравления не самая приятная вещь, а значит, эффект Вингарда обещал убийце настоящую пытку. Я никогда бы не решился прийти сюда, будь я на месте Тома. Но в глубине души я знал, что Реддл будет здесь сегодня. И больше всего меня интересовали его первые слова, обращенные ко мне, интонация и выражение лица, с которыми он их произнесет. Мне казалось, я учел все варианты.

— Добрый вечер, мистер Ингард.

Я оцепенел. Сглотнув, медленно обернулся на высокий голос, прозвучавший за моей спиной. Силуэт Реддла возвышался в освещенном прямоугольнике открытой двери. Я не видел его лица.

— Трансгрессия? — не удержался я. Послышался смешок.

— Разве не мракоборцы накладывают на место преступления запреты на трансгрессию? Я всего лишь пришел пораньше — вы же сами жаловались на объем работы. Уже осмотрел кое-что.

Пока я поднимался к двери, Том ждал. То, что Реддл выше меня, я отметил еще в первую встречу. Теперь я столкнулся с этой разницей буквально лицом к лицу. Несчастные два дюйма, но я продолжал чувствовать, буду по-прежнему стою у порога и смотрю на него — возможного убийцу, которого собрался испытать на прочность — снизу вверх. Словно домовой эльф на хозяина.

Том направился вглубь гостиной. Я запер дверь, обернулся и остолбенел: Реддл сидел на софе у камина, причем ровно на том месте, где лежало тело хозяйки. Он ждал моей реакции с демонстративной, вызывающей невозмутимостью. Очевидно, об эффекте Вингарда он был осведомлен не хуже меня. Пытаясь скрыть, что ошеломлен, я спросил его о фигурках, заполнивших столик перед софой.

— Индийская магия, — пояснил Реддл. — Набор из 108 фигурок изображает известных магов этой страны. Магглы называют их богами и верят, что фигурки могут защитить дом. Это правда, но для этого нужно заклинание, — он осторожно вынул палочку. — Яхна Ракса Ади.

Фигурки ожили: принялись разгуливать по столу и беззвучно говорить между собой. Толстяк читал газету. Его сосед потягивался и разминался. Еще один добрался до края столика и, схватив его всеми восемью руками, заглянул вниз.

— Они предупреждают владельца дома, если чувствуют угрозу. Каждый отвечает за свое: пожар, ограбление, проклятье...

Один из лакированных волшебников вдруг вскинул голову, вскочил на ноги и принялся тормошить соседей.

— Вот так, например? — я подошел к столу. Реддл не ответил, не спуская взгляда с паниковавшей фигурки. — За какую опасность он отвечает?

— Лжец в доме, — ответил Реддл, чуть помедлив. — Или лжецы.

Снова тот же непроницаемый, беспристрастный взгляд, с которым он признал, что уволился после того, как кто-то убил Хэпзибу. Как будто не сомневался, что любое обвинение отскочит от него, как заклятие первокурсника от щита волшебника.

— Почему же эта гвардия, — я сел в кресло напротив, — не спасла Хэпзибу?

— Она ей не пользовалась, только раз упомянула, что есть такой набор. Я взял коробку, потому что мне было интересно. Ну и заодно проверил, все ли на месте. Но хозяйка ее давно не открывала. Возможно, собиралась продать.

— Вам?

Смех Тома — легкий, аккуратный, как вся его маска учтивости — рассыпался по комнате.

— Мистер Ингард, только не говорите, что специально выпросили самое скучное задание в мире, чтоб допросить меня.

На него не действовал эффект Вингарда, и Реддл, очевидно, разгадав ловушку, откровенно наслаждался моим замешательством. Что ж, у меня были и другие козыри.

— Если не вам, то кому?

— Не знаю, — он почти раздраженно передернул узкими плечами с таким видом, будто его ответ разумелся сам собой. — Да и какая разница? Ее убила старая карга, спутавшая перец с ядом, суд отправил ее в Азкабан, дело закрыто...

— То есть вы не стали выяснять, кому мисс Смит может продать редкий артефакт вместо вас?

— Поверьте, — у него вырвалось самодовольная усмешка, — в случае с Хэпзибой у меня бы не было конкурентов.

— И вы не знаете даже имен ее покупателей?

— Нет.

— Как странно. Сейчас на черном рынке, говорят, появилась диадема Кандиды Когтевран. Наши трясут торговцев, и каждый из них наперечет знает имена своих коллег... Что?

Реддл сидел на краешке софы, одной рукой вцепившись в подлокотник, другой — в сиденье, как будто был готов вскочить на ноги. Он заметил свой промах и вытащил палочку.

— Яхна Ракса Анта, — взмахнул он над фигурками, и те замерли.

Пока он отвлекся, я материализовал министерские бланки и перья. Когда Том поднял голову, один из свитков уже плыл к нему, а я стоял у ближайшего шкафа.

— Это для описи. Просто диктуйте названия перу. И да, — я рассматривал выставленные на полках предметы, — боюсь, каждую из ста восьми фигурок набора вам предстоит указать отдельно.

Названия угроз, от которых защищал артефакт, зазвучали за спиной, как проклятия, призываемые Томом на мою голову. Некоторое время мы работали практически молча, открывая рот лишь затем, чтоб сказать перу очередное название. Том прошел три шкафа, я отстал на один, но то, что я нашел в третьем, разом парализовало мою работу.

— Борода Мерлина!

Реддл удивленно оглянулся. Я вытащил артефакт с полки — хрустальный куб умещался на ладони. Работает ли? Я встряхнул его, и внутри вспыхнул огонек, будто там находился светлячок. Это зрелище разом всколыхнуло детские воспоминания, вызвав щемящее чувство, слитое с горечью утраты. Я заметил, что Том внимательно за мной наблюдает.

— Хотите вспомнить детство? — я швырнул куб ему, и Реддл машинально поймал его.

— Трансфигуратор Кейна. Изобрази голос животного, и оно появится внутри. Чем точнее звук, тем больше копия зверя будет похожа на оригинал. Анимаг Кейн пытался создать артефакт для трансфигурации реальных зверей, но все, что вышло — детская игрушка, безумно популярная лет двадцать назад, — он словно процитировал учебник, и я знал, почему. Мое сердце сжалось. Том в замешательстве смотрел на меня, словно спрашивая, чего еще я жду от него.