— Ты сменил прическу?
Острие исчезло. Том схватил меня за грудки и оттолкнул; направился к едва тлевшему очагу.
— Я не хочу знать, как ты живешь.
— Спасибо, хорошо, — я потер шею в том месте, где ее жалила волшебная палочка. — Чей это дом?
— Люциуса Малфоя.
— Слишком претенциозно для тебя... Слишком много привязанности к деньгам... — я прогуливался вдоль закрытых высоких окон. — Хотя я знаю, чем он тебя привлек. Фамильная история. Все эти портреты в коридорах... Чистокровные предки, которых у тебя не было.
— Тебе стоит быть осторожнее. Ты не разговариваешь с Томом Реддлом, вышедшим вчера из «Горбин и Берк».
— С Томом Реддлом, хватавшим мои колени. С Томом Реддлом, убившим ради меня. С Томом Реддлом, отчаянно впившимся мне в губы вопреки сценариям создания крестражей.
— Довольно! — с гулом в очаге взлетело пламя. Он обернулся. — Если намерен продолжить, лучше исчезни.
Тени плясали на лице, к которому я начинал привыкать. Я опустился на краешек стола.
— Мне тебя не хватает. С того вечера, как ты исчез из лавки. Не проходило и дня, чтобы я о тебе не вспоминал. И когда я узнал, что ты жив. Я не смог... Не смог убедить себя, что идти к тебе — опрометчиво и напрасно.
— Клянусь, имя Виктимус подходит тебе больше, чем Виктор.
— А ты — в дурацком халатике!
— Хочешь его снять?
— Ты совсем не изменился, — открытие меня развеселило. — Идиот. Высокомерный ублюдок. Одержимый манипулятор. Свихнувшийся гений, – на последней фразе меня словно дернули за ногу, и я распластался на полу, зажмурившись от боли в спине. А когда я распахнул глаза, Реддл уже был надо мной. Одежда на мне сворачивалась и расстегивалась сама.
— Скажи Малфою: пусть сделает полы с подогревом. Это последний писк у магглов. Хорошая штука, между прочим. И пусть как-то оживит интерьер. Не знаю... Может, подушечки на стулья раскидает. Маленькие такие, в форме сердечек, знаешь...
— Заткнись, мистер Ингард. То, что ты отшвырнул палочку в другой конец зала, пока я был занят, ничего не значит. Я и голыми руками могу оторвать тебе что-нибудь. Веришь?
Я оценил тяжесть руки, с которой машинально переплетал пальцы, пока пялился в мрачный, темный потолок, и тяжело вздохнул.
— Верю. Но о чем с тобой говорить? О том, сколько волшебников и магглов стали твоими жертвами?
— Ты спишь с массовым убийцей. Опять.
— Тебе нравится ставить меня перед моральным выбором?
— Нравится, когда ты в очередной раз проигрываешь.
— И в очередной раз предаю принципы, только чтобы быть с тобой. Долбанная дилемма, — я сел, подцепил валявшийся поблизости его балахон и завернулся в черный шелк. Он лежал рядом, заложив одну руку за голову, а вторую опустив мне на колено. — Но чтоб ты знал: я бы не пришел, не будь в тебе части, противостоящей убийце.
— Да, ты бы не пришел, — ладонь ползала по моему бедру вверх и обратно к колену. — Не пришел, если б знал достоверно, из каких частей я состою сейчас. Но ты ведь не знал, что та часть давно умерла. Ничего страшного, с кем не бывает, — его рука нырнула под ткань. — Но раз уж ты все еще здесь, раздевайся.
