— Вы видели их только в этих стенах, я видел их на улице, — возражает Игорь, ожидавший подобной реакции. Дима следит за разговором от двери, майор же сидит у стола, облокотившись на него. — Я бы на вашем месте ножницы без присмотра так не оставлял, — показывает на подставку с канцтоварами.

— Дети никуда не поедут, и точка! — отрезает женщина, и из наспех собранного пучка волос выпадает пара прядей. — Я даже будить их не буду!

— Напомнить, сколько Сергей Разумовский сделал для приюта? — начинает сердиться Гром. — А сколько сделает еще, если вы — и ваши дети — поможете найти его?

— Я звоню в полицию, — качает головой собеседница, подхватывая трубку допотопного аппарата. Подоспевший Дубин нажимает на рычаг, сбрасывая. — Что вы себе позволяете...

— Маргарита Ивановна, они даже не выйдут из машины, — влезает Дима. — Все дело в их знакомствах. Они просто передадут друзьям с улицы информацию о Сергее, и дальше именно те будут его искать. А ваших мы вернем сразу же.

— А-а, — вздыхает директриса, — ну, другое дело тогда, конечно, — отдает трубку Дубину, делает шаг назад, — сейчас приказ только оформим, — открывает ящик, — и сразу приведем их вам... сразу приведем... Пошли вон из моего кабинета! — Дима отшатывается от наставленного оружия. — Убирайтесь, я сказала! Завтра ваше начальство камня на камне от вас не оставит!

— Настоящий? — смотрит Гром на ствол, спокойно запрокинув голову. — Нет, не настоящий. Пугач жалкий, — краем глаза замечает, как облегченно опадают плечи Димы. И заранее сочувствует. — Вот этот настоящий, — достает оружие.

— Игорь... — Дима выставляет вперед руки. — Вот это уже слишком.

— Мне просто нужны трое знакомых ребят на пару часов, — говорит Гром, не спеша поднимать пистолет. — Они взрослые, им всем по семнадцать. Уверен, они сами обрадуются приключению.

Директриса только смеется и садится обратно за стол.

— Знаете, Игорь Константинович, вы и сами недалеко от них ушли. Думаете, мне впервые угрожают оружием, требуя исполнить каприз?

— Это не каприз!

— Забирайте напарника и сейчас же возвращайтесь в кровать, отбой два часа назад был. Я, так уж и быть, забуду этот вечер и не сообщу вашему начальнику.

Пистолет взлетает на уровень ее лица. Она, к удовлетворению Грома, замирает испуганно.

— Игорь!

— Вы препятствуете расследованию, и я могу пойти на крайние меры.

— Что — выстрелить в меня? Вы больной!

— Игорь, опусти пистолет!

— Каждая секунда крадет его шанс выжить, идиотка!

— Игорь!

— И твой тоже, если ты еще не поняла. Быстро позвонила, чтобы привели детей, иначе...

— Что? — выпрямляется директриса, вызывающе выставляя грудь. — Иначе что вы сделаете?!

Игорь взводит курок.

Дуло упирается в мягкое. В грудь, утянутую белой рубашкой. Белоснежной. Гром поднимает ошарашенный взгляд — Разумовский, такой, каким был в ресторане, заслоняет директрису, улыбается и прикладывает к губам палец. Кивает за спину Игоря.

Гром оборачивается, и в ту же секунду дверь распахивается, неспособная, видимо, дальше держать напор любопытства и азарта. Куча-мала из рук и ног врезается Игорю в колени.

— Извините, — произносит кто-то из них.

Игорь, приходя в себя, спешно прячет пистолет. Бросает взгляд на обеспокоенного Диму.

— Какого черта вы не в постелях? — выскакивает вперед директриса. И до Игоря вдруг доходит, что она встает между ним и детьми. Защищает их. От него. — Быстро-быстро, по комнатам, по кроватям, быстро... — выпроваживает их, выталкивает.

— Да нет, да Маргаритыванна, да куда, зачем... — возмущаются дети, норовят выбраться. Его знакомые дети. Которых он чуть до смерти не напугал стрельбой. — Маргаритыванна!

Одному все-таки удается вырваться, и он шустро возвращается к Грому.

— Игарьконстантиныч! Игарьконстантиныч! Мы слышали все! Мы придумали! Вы зря ругаетесь! Мы же просто позвонить всем можем! — оборачивается, и замершая толпа, как по команде, ощетинивается гаджетами. — Нам же Сергей понадарил всякого...

Игорь падает. С запозданием благодарит судьбу за оказавшийся под ним стул.

— Мы просто сейчас все вместе возьмем и обзвоним всех знакомых, кто с улицы или в бегах, спросим про него. Вы только приметы скажите. Ну и там, в чем одет был. Ну, и может, вознаграждение какое пообещайте... Мы-то так сделаем, а те, кто не приютские, сами понимаете.

— Хорошо, — кивает Игорь, облизывая пересохшие губы. — Спасибо. Вознаграждение будет, да. Звоните, — поднимает глаза на директрису. Та лишь закатывает глаза с беззвучным вздохом.

— Да. Звоните уж, — разводит руками. Но дети не уходят. — Ну, чего стоим, кого ждем?

— Это... — тот, что озвучил предложение, явно не знает, как приступить к оставшейся теме. — А, ну... Мы ж не виделись с вами сколько... А обнять вас можно?

Игорю кажется, что перед глазами все плывет. Через секунду на его плечи обрушивается град из пары десятков рук и ладошек. И до исчезновения под ними он успевает заметить, как не то неловко, не то умиленно переглядываются Дубин и директриса.

Комментарий к 18. Отпечатки (продолжение главы) Угадайте, сколько глав осталось до конца:) “Отпечатки” растянулись, но следующая, заключительная их часть будет раза в два короче этой главы. Кульминация и развязка эпизода просто сюда уже не влезли:)

====== 19. Отпечатки (окончание главы) ======

Неожиданней объятий для Игоря оказывается то, что из спецоперации его исключают. И еще удивительней — что он соглашается принять помощь. Хотя сопротивляется поначалу.

— Да в смысле? — возмущается Гром, когда две пары рук мягко, но настойчиво выталкивают его из общего зала после рассказа о приметах Сергея. — А руководить кто будет?

— Я буду, — откликается один из бывших подопечных. — Я ж командой на соревнованиях руководил, и мы выиграли. Или вы забыли?

— Не забыл, нет. Но у меня есть карта с проверенными точками, чтобы вы не повторялись...

— Мы по-другому действовать будем, Игорь Константинович. Вы извините, но вы при исполнении, а тут... тут могут сказать такое, что не для ваших ушей.

Игорь прекращает бороться. С десяток пар глаз смотрят на него с терпеливым, вполне взрослым ожиданием. Он вдруг ощущает себя единственным ребенком в этой комнате.

— Компот идите пейте, — бросает другой юноша с ухмылкой — уши бы надрать. — В столовке подождите, — переглядывается со своими, — пока мы сами все сделаем.

— Ладно, спецагенты, — сдается Гром. — Доверяю вам. Давайте только без криминала... Явного.

Дети обмениваются ухмылками, и майор предпочитает не думать о том, что они значили. Он шагает в столовую по узкому коридору, сжимая в руках снятую кожанку с кепкой, а на окна снаружи давит ночь. Дима в столовой не один. Игорь в нерешительности застывает на пороге.

— Проходите, ужинайте, что уж теперь, — директриса, сейчас одетая в темно-синий костюм и лодочки, оставляет Дубина, с которым, видимо, вела разговор, и подходит к Грому, кутаясь в палантин. — Оружие только сдайте, — протягивает руку. Игорь ушам не верит. — Мне некого к вам приставить. А я должна быть уверена в безопасности.

— Послушайте, — поднимает Гром ладонь. — Я сорвался, нагрубил, я не должен был такого делать, приношу извинения. Но такого не повторится, мне некому угрожать, тут же дети одни!

— Вот именно! — поднимает брови директриса. — И пистолет у вас они стащат быстрее, чем у меня, уж поверьте. Не хочу потом комиссии объяснять, откуда взялись дыры в стенах и потолке.

Игорь смотрит вопросительно на Диму, но тот лишь пожимает плечами.

— Уже отдал, — комментирует директриса. — У него нет проблем с доверием. Заберете, когда уходить будете. Давайте же.

Гром, приподняв брови, не глядя на нее, протягивает пистолет рукояткой вперед. Директриса оставляет их. Игорь садится за стол. Ощущать себя безоружным странно.

— Пюре и котлеты, двойные порции, — комментирует Дима. — И в котлетах хлеба чуть меньше, чем половина.