Игорь обнимает Разумовского и целует с настойчивой нежностью, стараясь хоть несколько уравновесить необъяснимую тревогу, которую чувствует в нем.

— Игорь, — рыжий, какой-то странно ослабевший, его футболки касается, складки гладит. — Давай поужинаем сегодня вдвоем... У меня одно место есть. Хорошее. Уютное. С немногочисленной публикой, — добавляет почти шепотом. – Просто еще раз тебя в рубашке увидеть хочу. Я от тебя такого с ума схожу.

Гром таким признаниям, к тому же сказанным таким тоном, противостоять не способен.

— А шаверму там подают?

Разумовский фыркает.

— Там шеф-повар — француз. Но, думаю, если сказать «ШавермА» и продемонстрировать образец, он тебя накормит.

— Уговорил, — решительно кивает Гром. — И где именно лягушатник кашеварит?

— В центре. К восьми успеешь?

— Да. Думаю, да.

— Адрес тебе позже сброшу. Если, конечно, вспомню, как СМС набирать.

— Не волнуйся, у нас на этот случай факс в Управлении есть.

— О. Буду на него, как соскучусь, dirty talk слать. Без имени, конечно. Пусть гадают, для кого.

— Слов не понял, но смысл уловил. Сделаешь — и я тебя накажу.

— Этой теме я посвящу первое послание. Где, как именно и с помощью чего.

Гром, набрав воздуха для очередной реплики, с шумом выдыхает.

— Тебя не переговорить? — улыбается.

— Нет, — поднимает брови Сережа.

— И что мне делать, чтоб на все Управление не палиться?

Разумовский пожимает плечами.

— Постарайся, чтобы я не заскучал.

Даже к лифту они идут вдвоем. Сережа рядом шагает, а не на нем виснет — и на том спасибо. Впрочем, Гром не то, чтобы сильно против. Однако, когда подъезжает кабина, Разумовский, не нарушая молчания меж ними, толкает его к стене и прижимается губами к губам.

— А камеры? — выдыхает Гром в поцелуй.

— Они все только на мой комп выходят. И лишь если я решу поделится доступом, выдают изображение охране, – улыбается Разумовский.

— То есть вчера я тут...

— Мог, но не рискнул и потерял шанс, — перебивает рыжий. Плечами пожимает. — Сегодня наверстаешь.

Игорь, еще погруженный в мысли, отступает в лифт.

— Я еще наручники захвачу. Все-таки надо тебя наказать за мелкие правонарушения.

— Буду ждать, товарищ майор... — Разумовский подходит к самой границе дверей, которые вот-вот сомкнутся. — Игорь...

Гром ждет. Видимо, в голове Сергея меняются возможные продолжения фразы, но так и не срываются с приоткрытых губ.

Он нажимает кнопку.

— Я верю тебе больше, чем себе.

Двери закрываются.

====== 12. Дурак ======

Комментарий к 12. Дурак Кто-нибудь знает каноничное отчество Олега? Поставила фонетически подходящее) Но если оно другое, то сменю.

Насчет остального – все-таки предупрежу, что от накала эмоций лично у меня в определенный момент недотахикардия началась, но потом оклемалась. Но в целом да, лучше эту главу читать в более или менее спокойном состоянии, не в разгар разгула тревожности.

В Управлении Гром первым делом отправляется в отдел экспертиз.

— А, Игорь... — Николай Константинович лишь на секунду отрывается от микроскопа. — А где твой друг?

— Дубин? — озадачивается Гром. — Если верить записке, напал на след владельца этого пальто и поехал за документами.

-— Не этот друг, другой, — возражает эксперт, — французский.

— Ах, французский... Французский друг навещает меня лишь по весомым поводам.

— Микроскопические брызги крови почти годовой давности подойдут?

Гром аж подбирается весь. Подходит ближе. Чуть ли с обратной стороны в микроскоп не заглядывает.

— Да ладно.

— В морге прохладно, — Николай Константинович смотрит победно и выкладывает всю комбинацию. — На подкладке. С левой стороны. В районе пуговиц. Возможно, убийца наносил удары правой рукой и склонившись над жертвой, а пальто при этом было расстегнуто. Ну, или, — добавляет, покосившись на Грома, — стоял, склонившись над несчастным, пока удары наносил кто-то другой.

— А кровь принадлежит жертве?

— Еще часа три и окончательно подтвердим. Но я уверен почти на сто процентов. Давность, расположение... Вряд ли бы нынешний владелец или любой другой человек смог бы испачкать пальто так, чтобы брызги крови оказались только там, где я их нашел, а на других местах их бы не было... Кстати, как только подтвердим, что это кровь жертвы, передам аналитикам. По ранам на трупе и примерному разлету и диаметру капель можно будет прикинуть модель нападения: положение тел, характер и силу ударов убийцы и, я думаю, даже примерную обстановку. Ну, если какой-то предмет мебели или еще что-то встало на пути разлета крови. Может, убийство вообще в машине совершили.

— Может быть, — выныривает из своих мыслей Гром. — Целовал он его исключительно слева. И вверху, и... на нижних этажах. Возможно, потому что жертва находилась справа от него. Справа от водителя, — смотрит на эксперта. — А марку машины по разлету крови не определите?

Николай Константинович только хмыкает.

— Ты не расплатишься.

И снова опускает взгляд в оптику.

К рабочему месту Гром идет через туалет, замечает, успев позабыть об утре, след от поцелуя Разумовского на белье, чертыхается, вспомнив о другом отпечатке, и возвращается в отдел экспертиз.

— Драма ради драмы, — ворчит Анна. — Я даже отвлекать тебя не стала. Так себе торт оказался. Держи, — вытаскивает папку с отчетами и вкладывает в руки Грома, — только польза от них будет, разве что ты визитки свои на обратной стороне напечатаешь.

— В смысле?

— Красивый жест, не более. Сапог новый, никаких ДНК внутри, ни пота, ни кожи, ни пальчиков. Твои только на голенище. Кровь, конечно, Кропоткина, а грязь близлежащая. Специально стажера за образцом заставила съездить.

— Но след же совпал...

— Совпал. Но этот сапог никто не надевал, клянусь тебе... Не знаю, коньячной коллекцией шефа. Может, у него вторая есть. В смысле, вторая пара сапог у маньяка.

— Но он же наследил? Он же прошел по отмостке? Кто-то прошел.

— Вот именно. Кто-то. А может, и он, причем уже после убийства. Просто поржать над тобой захотел. И нас работой загрузить.

— Так, ладно, — Гром убирает папку под мышку. — А помада с карточкой?

— Самая распространенная бумага, обычная шариковая ручка и снова никаких ДНК. Даже в помаде. Только сама косметика. Что-то очень дешевое и не особо качественное, состав там адский. Но он, по ходу, кожей и не рисковал. Через целлофан, вероятнее всего, целовал. Единственное, форму губ тебе определили, можешь попросить в фоторобот включить. Но опять же — мы уверены, что это были губы именно убийцы?

— Давай допустим. Дима вернется, попрошу его дорисовать, нам как раз на портрете рта не хватало. Кстати, — Гром зависает, раздумывая над тем, как вовремя пришла недостающая деталь. Однако Анна отвлекает его.

— С тебя настоящий торт, Гром. В компенсацию.

К своему рабочему месту он добирается только к двум. И тут же спохватывается с досадой жмуря глаза — минувшая ночь и разговоры с экспертами напрочь вытеснили мысли о списке организаций, получивших флаеры с печатью. Перечень с семи утра болтается на почте. Игорь отправляет его на очередь в принтер. Успевает по пути перехватить в столовой пирожок и кофе. С добычей возвращается за стол.

Как и говорил его собеседник, с которым он толком не успел познакомиться, список полнится площадками, где Гром бывает исключительно в качестве представителя власти. Майор с неудовольствием представляет свое ближайшее турне по ним, разговоры с надменными сотрудниками и повторение слово в слово угроз насчет их дальнейшей судьбы в случае отказа помогать следствию.

Внимание и память срабатывают раньше осознания.

«Соль».

Игорь поднимает брови. Читает рядом — «ресторан». Читает — «двадцать флаеров». Понять не может, отчего помнит название. Ни фасад, ни вывеска, ни обстановка — ничего из того, что намекало бы на его прошлое посещение, в памяти не всплывают. Гуглит, открывает карты. Опадает на спинку кресла. Суворовский, 62. Заведение размещается в доме напротив мэрии, где, предположительно и скрылся Перевозчик.