— Ну, вот зачем... — начинает Игорь, но Разумовский сбрасывает звонок. Гром вздыхает. Смотрит на трубку и кладет ее на рычаг. И пытается начать думать, где найти салфетки или тряпку, чтоб прибраться под столом.

Комментарий к 8. Вопросы орнитологии и юриспруденции Глава, после которой я поняла, зачем три года впахивала журналистом на теме криминала и происшествий, работала не телике и писала статьи на юридическую тематику. ВСЕ НАКОНЕЦ-ТО СОШЛОСЬ))) Что сказать – нам всем иногда нужен такой Разумовский лайк Гад Оф Романс)

- объяснение на случай, если отсылка не зашла)) Разумовский вспомнил те же статьи УК, по которым его Гром обвинял во время их встречи в парке из-за чтения чужих переписок.

====== 9. Сахарок ======

Комментарий к 9. Сахарок Глава получилась большой, поэтому рейтинговая часть, как и обещала в твиттере, уехала в следующую, отдельную. Зато она будет большо-о-ой, она будет ух!!! Уже предвкушаю:) Здесь, впрочем, тоже не без эротики. Но пока только с мозгом Игоря.

В тот вечер Игорь добирается домой снова за полночь и, вытерпев только душ, отключается, стоит упасть на постель. Поэтому сюрприз обнаруживает лишь утром. Открывает дверцу холодильника. Смотрит. Закрывает. Открывает снова — видение не исчезает.

«Не стоило». Пишет и лишь потом соображает, что на часах только восьмой час. Адресат наверняка спит.

«Стоило. В связи с резким ростом физнагрузки тебе требуется больше белка», — приходит ответ.

«Я ключи не за тем оставлял».

«Приятного аппетита, Игорь».

Разумовский снова ведет себя так, словно их отношения предопределены. Это подкупает, удивляет и настораживает одновременно. Игорь раскладывает на пласте буханки кусочки разогретого цыпленка, овощей и оборачивает в листья салата. Переключает мысли на то, что сегодня будет говорить журналистам.

И все-таки забота приятна.

Но когда еще от поста охраны на входе в Управление Гром замечает большую продолговатую коробку на своем столе, глаза закатить готов.

— Эт кто принес?

— Не знаю, из почтового кто-то. Минут десять назад.

Гром вздыхает. Выяснить расположение его рабочего места? С Разумовского станется. Как, впрочем, и передать ему сюда, в Управление белье какое развратное, наручники, плетку или еще что похуже, сам же сегодня вечером звал. И потому Гром не спешит. Стоит, заинтригованный, перед темно-синим коробком, успокаивает себя мыслью, что никто из коллег внимания на него не обращает, и лишь тогда крышку пальцем поддевает. На стол карточка выпадает — продолговатая, бежево-розовая, пополам согнутая.

«Умница, майор, наконец-то одной загадкой меньше».

Гром переворачивает карточку. Глаза за пунцовый след прежде цепляются.

«Забирай сахарок». Поцелуй алой помадой, по краям смазанный, поверх «сахарка».

Игорь снимает крышку, успевает тронуть кожу. Замирает.

— Охрана! — мигом у поста оказывается. — Ну-ка найди мне того, кто коробку принес. Живо! — постовой послушно принимается листать видео. — И пропуск! Пропуск! По чьему пропуску он прошел?! Быстрее! Стоп! — Игорь, перегибаясь через стойку, заглядывая в монитор, успевает понять прежде охранника. — Покажи в движении, как шел, — постовой повинуется. — Ну, точно, — Гром оборачивается. — Дубин! Дубин! Где Дубин?

— Чего грохочешь, Гром, с утра пораньше? — спрашивает проходящий мимо Кирилл. Игорь, вспоминая, что Дима к бездомным на весь день отпросился, хватает оперативника.

— Перевозчик, который труп в мэрию доставил, еще один подарок принес. В Управление, минут десять назад. Да не труп, не смотри так. Собери группу и найди мне его, по камерам — по нашим, уличным, частным, — с этого начни, — подтаскивает к монитору, тычет пальцам в экран. — По чьему он пропуску прошел? — уже охраннику. Тот листает ленту, теряется вдруг. — Что там?

Гром заглядывает за его плечо. И свое лицо на фотографии видит.

— По твоему, Игорь.

Гром по карманам себя хлопает. Бейджа с чипом и правда нет.

— А я как прошел?

— А ты уже сто лет через турникет не ходишь.

Игорь зависает на несколько секунд.

— Ну так не пускайте меня, блин! Аннулируй его срочно, — тащит Кирилла к своему столу. Всучивает стопку бумаг. — Это список подозреваемых, которые в здании напротив мэрии работают, Дубин собрал. Найди трех-четверых коммуникабельных сотрудников и отправь сейчас же проверить, кто в последние полчаса куда отлучался и вообще на месте сейчас или работу прогуливает.

— А это что?

Гром переводит взгляд на коробку.

— Сахарок.

— Чего?

— Ты за жуликом гонишься или где?

— Все, понял, ухожу.

Гром, отправив Кирилла, плюхается в кресло, набирает экспертов.

— Аня, у нас торт; с розочками, как ты любишь, срочно приходи есть.

— А если бы бомба, Игорек? Ты чего такой беспечный стал? — интересуется Прокопенко, наблюдая, как эксперт осматривает и оформляет вещдоки с громовского стола.

— Да я...

Фраза «от другого человека подарок ждал» теряется на полпути. Не время и не место. Прокопенко подбирает уже опечатанную записку в полиэтилене, и Игорю отчего-то становится неловко.

— С другой стороны, может, и правда ты пока в безопасности... Вон, принцем тебя считает, — Федор Иванович кивает на коробку, — туфельку, как Золушка прислал. Аня, порадуешь чем уже сейчас?

Эксперт выпрямляется.

— Женский сапог, итальянский, дорогой, логотип брэнда и артикул стерты, этикетки срезаны. Размер тридцать девятый. На голенище — громовские отпечатки...

Игорь тушуется, почувствовав укоризненный взгляд Прокопенко.

— На подошве — массивный слой засохшей грязи с частицами крови. Много крови. Словно в нем в лужу крови наступили и постояли. Исследование определит, чья она.

— Да Кропоткина, и так понятно. Учитывая психованное настроение, с которой он беднягу порешил, мог и в крови потом постоять, сувенир этот заготовить.

— У него к тебе прям что-то личное, — замечает Прокопенко. — А ты поддаешься.

— Не поддаюсь, а подыгрываю, Федор Иванович...

— Если б подыгрывал, не бросился бы подарок открывать, а саперную группу для начала бы вызвал! Выговор тебе влепить для осознания?

— Я осознал, — мнется Игорь. — Осознал, что не только себя, но и всех коллег подверг большому риску.

— Ну, то-то же...

— Но ведь сработало! — не выдерживает Гром. — Ясно же, что на интервью отреагировал. Но я понять не могу, что я там разгадал, по его мнению? Что внимания он хочет? Маловато...

— Запись пересмотри, — советует Прокопенко.

— Да, собирался, как Кирилл вернется. И еще заявление надо на пропуск новый писать...

— Есть мысли, где украли?

— Да с журналюгами на встрече, — Гром наблюдает за тем, как Анна складывает все части подношения, теперь упакованные в целлофан, в картонные ящики с номерами. — Там свет слепил, ни лиц, ни рук не видел. И операторы меня крутили и вертели, бейдж вытащить, как нефиг делать было. Надо данные охраны Центра искусства запросить. Журнал, записи с камер. Съемки телевизионщиков, вдруг случайно в кадр попал...

— Сегодня еще одна съемка?

— Да. Ему же понравилось.

— А ты понимаешь, что теперь, появись новый труп, ты себя винить будешь, Гром? — спрашивает Прокопенко. — Где ты чего не так сделал, что ему НЕ понравилось?

— Буду стараться угождать, — пожимает плечами Игорь, — пока не поймаю его. Подарок, вон, его перспективный, Аню я попросил каждой песчинки и ворсинки историю выяснить.

— Ты не всесилен, Гром, — рука Прокопенко оказывается на его плече. — Что бы ты не говорил, ты делаешь шаг. Шаг, а не ход. А для его больного разума это только ход.

— Я превращу его ходы в шаги.

— Игорь...

— Дослушайте. Я не впаду в иллюзию, потому что честен с собой. Напротив, я его выведу на такую же честность. Сначала с собой, а потом со мной, — Игорь отворачивается, смотрит на коллег и все-таки решает признаться. Опять — на Прокопенко. — Я понял, что не поймаю его — он позволит себя поймать.