— Тише-тише, не бойся, — женщина подняла вуаль и шагнула к Джой, и только сейчас девочка заметила увесистый портфель в ее левой руке — интересно, зачем он? Там женщина держит что-то, чем будет ее пытать?.. — Я хочу тебе помочь. Джой, верно?

Джой осторожно кивнула. Куратор подошла к кровати и поставила на ее край портфель — Джой тут же отползла назад.

— Здорово, да? — женщина указала рукой на тела, застывшие в одном своем мгновении. — Люблю этот фокус. Что, если я скажу, что ты научишься делать так же? — она перевела любопытный взгляд на Джой: девочка по-прежнему дрожала, боясь произнесли хоть слово.

— Ты столько лет росла, думая, что с тобой что-то не так. Тебе внушили, будто ты… «Странная», «ненормальная», в то время как твой дар, — на этом слове Куратор сделала особый акцент, — стремительно развивался. Все они тебе просто-напросто завидовали.

Сердце Джой пропустило несколько ударов. Она всмотрелась в неподвижное лицо обидчицы, которая совсем недавно, в душевой, мысленно назвала ее убийцей, и подняла глаза на Куратора. Эта женщина знает о ее странной силе… Но откуда?

— Кто вы? — тихо спросила Джой, сжимая маленькими пальчиками одеяло. — Я… Я не понимаю…

Куратор заметила ее волнение и рассмеялась.

— Это тяжело, да? Слышать, что о тебе думают. Каждый час, каждую минуту.

Девочка задумалась. В голове сами собой всплыли все моменты, когда к ней относились хуже, чем к другим. Ее пару раз обвиняли в колдовстве, часто пороли, намеревались насилием выбить всю эту «дьявольскую дурь». В то время как настоящим злом была вовсе не она.

— Теперь понимаешь? — улыбнулась Куратор, завидев на лице Джой прояснение. — С твоей силой можно достичь большего. Ты сама в этом убедишься, если пойдешь со мной.

Джой все еще не верила. Не то чтобы ее сердце принадлежало интернату, церкви — чушь, да и только. Но и вот так послушать совершенно незнакомого человека (хотя Куратор, похоже, себя таковой не считала) и уйти… Даже не будь у нее этой «силы», она бы сперва тысячу и один раз подумала.

— Вижу, что ты сомневаешься. Могу тебе кое-что показать — после этого у тебя не должно остаться вопросов, — Куратор протянула Джой руку, и та с ошеломлением уставилась на ладонь в черной перчатке.

Помявшись, девочка все же коснулась руки Куратора, и ее ноги мгновенно оторвались от кровати.

*

Джой ослабила хватку. Боль в висках стала просто невыносимой. Убрав руки с шеи Куратора, она обхватила ими голову и протяжно застонала.

Куратор сделала жадный вдох и закашлялась.

— Это… Еще не… Все… — выдала женщина сквозь кашель. К ее лицу постепенно возвращался прежний, естественный цвет.

*

Это было похоже на… Джой не знала даже, с чем это можно сравнить: пространство вокруг нее сузилось, перемешалось, как перемешивается краска, оставляя после себя масляные разводы; мир резко потемнел, а потом вновь обрел цвета, только вот вместо привычной спальни интерната Джой увидела…

Ее встретила пустая, брошенная квартира. Стены почернели, остатки мебели обуглились, превратились в труху и осыпались. Знакомый стол, за которым Джой обедала, был накрыт пленкой — кажется, под ней так и лежала уже испортившаяся еда, которую она тогда не доела.

Куратор говорила, что после этого вопросов не останется. Но, как ни странно, их стало только больше.

Девочка обнаружила, что сидит на грязном, заваленном мусором полу. Привстав, она вдруг накрыла рот ладонью и прислонилась к стене. Рвотный позыв, так внезапно на нее накативший, поднялся по пищеводу и застрял в горле.

— Не волнуйся: скоро отпустит. Так всегда бывает с теми, кто впервые использует портфель, — пояснила Куратор. Ее вычурное платье странно смотрелось на фоне уничтоженной пожаром квартиры. — Фу, мне никогда здесь не нравилось. Как хорошо, что уже через три года эти дома снесут, а на их месте построят торговый центр.

Джой переборола желание опорожнить желудок. Следом за ним появились страх, непонимание и отвращение оттого, что она вновь очутилась здесь. В своем отчем доме.

— Это… — начала девочка, но закончить так и не смогла:

— Дом твоих родителей, правильно. Ужасные люди. Именно из-за них ты лишилась возможности жить так, как хочешь. Как заслуживаешь, — в речах Куратора было слишком много лести, но Джой, только что столкнувшаяся с перемещениями в пространстве и с человеком, который относился к ней явно лучше, чем все ее знакомые, вместе взятые, охотно повелась на эту лесть — что угодно, лишь бы не очередной удар по ладоням за то, что она с рождения слышит чужие мысли.

Но было еще кое-что, почему Джой не хотела надолго оставаться в сожженной квартире.

— Это ты устроила пожар, — голос Куратора похолодел. Женщина словно прочитала беснующиеся в голове Джой мысли — как будто это не у последней был дар телепатии, — отчего та стыдливо вжалась в почерневшие обои.

Когда это произошло, никто и думать не смел, что в пожаре виноват ребенок. Джой, можно сказать, повезло, хотя и среди прихожан, и среди детей, с которыми она жила под крышей церкви, были такие, кто не верил в версию, навязанную СМИ и особо сердобольными гражданами. Джой видела приветливые улыбки, но буквально в следующую же секунду, в яростном потоке мыслей, ее захлестывали обвинения.

«Эта дрянь сама виновата! Я знаю, что она намеренно провоцировала своих родителей!»

«Что, доигралась? Теперь-то ты довольна?!»

«Я видела ее мать — милейшая женщина! Не дочь, а неблагодарное животное!»

Правда у всех своя, в том числе — и у Джой. О своем поступке она не жалела и даже была им в какой-то степени довольна. Но почему Куратор решила напомнить ей об этом?.. Лицо Джой отразило испуг. Куратор заметила это и поспешила ее успокоить:

— Не переживай, я не собираюсь ворошить прошлое и выдавать твой секрет. Что сделано — то сделано. К тому же я целиком и полностью тебя поддерживаю. Эти люди… Они знали, что ты способна на великие вещи, но боялись себе — и тебе — в этом признаться. Они были трусами. Позволь, я покажу тебе еще кое-что? — она снова вытянула руку в сторону Джой.

На этот раз девочка согласилась охотнее. А почему бы и нет? После того, как они в мгновение ока переместились из интерната в старую, заброшенную квартиру, ее уже ничто не могло в этой жизни удивить. Наивная.

Джой коснулась пальцами пальцев Куратора, и вскоре от их пребывания здесь не осталось и следа.

Куратор переместила их на самый верх Эйфелевой башни. Держась за массивную стрелку часов, смотрела вниз с колоссальной высоты Биг Бена. Присела на тиару Статуи Свободы, чувствуя, как все в этом мире принадлежит ей, и поделилась этим чувством с Джой.

Последним, что Джой запомнила, было мягкое кресло в кабинете Куратора. Перед глазами все расплывалось, растекалось, цвета пульсировали, то становясь настолько яркими, что приходилось щуриться, то бледнея, окутывая Джой тьмой. Она в странном бреду наблюдала за тем, как дымка, принявшая очертания лица Куратора, летала вокруг, сгущалась и рассеивалась, как затекала в ноздри и одурманивала мозг. Голос женщины — такой сладкий, манящий, как мед — раздавался со всех сторон. Джой хотелось следовать за ним, но тело не слушалось; она сидела, распластавшись в кресле, и лишь наблюдала за красным маревом. Ощущала, как руки Куратора гладят ее за плечи, видела, как пальцы цепляются за ее кожу, вытягиваются, становятся гибкими и шипят. Змеиные глаза посматривали на Джой из мрака, искушая, соблазняя.

— Останься со мной, — все, что услышала Джой, поддаваясь холодной чешуе и теряя сознание.

*

Джой вытерла слезы одной рукой и уже хотела вернуться к своей главной задаче — к победе над Куратором, — но женщина схватила лежавший рядом с ними обломок кирпича и замахнулась. Удар пришелся Джой в висок, и девушка упала на бок, чуть проехавшись по шершавой поверхности асфальта. Куратор встала на ноги, оттряхнула платье от пыли и смерила Джой враждебным взглядом.