Может, она обо всем узнала? Джой слила ей вычитанные в голове Пятого секреты, и теперь они вдвоем поджидают его, чтобы по-садистски посмотреть в глаза и убить?

Куратор встретила Пятого и закрыла за ним дверь. Зачем? Чтобы не были слышны его крики в агонии? Повернувшись к Пятому лицом, она покачала головой и произнесла чересчур наигранно:

— Я переживаю за Джой, — женщина сделала несколько шагов к окну. — Прости, что вырвала тебя в выходной, но я уже не знаю, что мне делать, — она задумчиво покрутила в руке крупные бусины, обвившие шею.

Пятый внимательно следил за каждым действием своей начальницы и не мог разгадать ее хитрый план: почему он стоит сейчас здесь и слушает какие-то несусветные бредни? Ему сполна хватило того разговора, свидетелем которого он стал, притаившись в ванной комнате.

— А что с ней? — спросил Пятый, изобразив удивление.

Куратор посмотрела на него глазами матери, утомленной возьней со своим непослушным чадом. Актерских умений этой женщине явно не занимать.

— Она замыкается, отказывается со мной говорить, если в разговоре не фигурирует твое имя. Постоянно думает об этих… Своих родителях, — в голосе промелькнуло презрение. — Хочет найти их и втянуть в это и тебя. Вообще вся ее жизнь теперь вертится вокруг тебя.

— Так может, поспособствуете этому? — предложил Пятый, равнодушно пожимая плечами. Да, он что-то слышал о том, что Джой все еще пытается разузнать о своей семье. Но ему-то какое дело? Он к ней никакого отношения не имеет. — Ну, поможете ей их найти.

— Как я помогу найти того, кто уже давно мертв? — Куратор выгнула бровь, и от этого ее взгляд сделался еще более холодным. — Она не переживет этого.

Номеру Пять более не приходилось играть удивление: он и впрямь был шокирован словами Куратора — но не теми, в которых она поведала о мертвых родителях Джой. Он не понимал, что эта женщина задумала, что за интриги плетет, настойчиво впутывая и его, обматывая своей липкой паутиной. Но одно Пятый знал точно: он не собирается подыгрывать ее представлению. С него хватит.

— И? Что вы от меня-то хотите? — мужчина скрестил руки на груди и продолжил слушать Куратора лишь из вежливости — так бы он уже давно покинул кабинет, перед этим громко хлопнув дверью.

Женщина отошла от окна, встала к нему спиной, и лунный свет придал ее силуэту холодное, какое-то дьявольское очертание. Глаза, лишенные сочувствия, смотрели в упор.

— Я хочу, чтобы ты, по возможности, проводил с ней больше времени, — она сказала — буквально прошипела — это таким голосом, что у Пятого волосы на руках и голове зашевелились. Как будто пыталась его загипнотизировать. — Я не могу потерять ее, а с тобой она, может, хоть что-нибудь вспомнит. В конце концов, именно ты был последним, что она видела и что, похоже, на всю жизнь запомнила. Это твой долг — быть рядом с ней, — отчеканила Куратор, точно не просила, а отдавала очередной приказ.

В этом и была вся ее сущность: помогать людям, спасать их, что-то для них делать, чтобы потом ходить и вытрясывать из них долги, которые она сама же и придумала. Постоянно Пятый ей чем-то обязан и что-то ей должен.

Мужчина закусил щеку изнутри и пару раз тяжело вздохнул. Не для того ли Куратор просит «быть рядом с Джой», чтобы та имела больше времени на чтение его мыслей? Ведь в последнее время они почти не виделись. А вкупе с тем, что Джой «узнала» о своей силе, это лишь подтвердит теорию Куратора о том, что он использует девушку в своих корыстных целях. Формально оно так и было: Пятый время от времени спрашивал, не вернулась ли к Джой память, интересовался планами их общей начальницы и тасовал факты так, чтобы чаша весов склонялась в его пользу. Но цель у Пятого была чуть более благородной и не заключалась в том, чтобы красть у кого-то способность: он по себе знал, как это отвратительно. Годы в Апокалипсисе не были для него пустым звуком.

— Не могу ничего обещать, — он развел руками.

— Она привязалась к тебе. Я пыталась ее отвлечь, но сам же знаешь: сердцу не прикажешь. Мои слова не производят на нее должного эффекта, — Куратор подошла к столу и развернула к себе кресло. — Я надеюсь, мы друг друга поняли, — она медленно села и, зажав мундштук зубами, поднесла к лицу зажигалку. Ее лицо на секунду обдало светом, и Пятый мог жизнью поклясться: оно выражало злобу и всеобъемлющую жажду власти.

Номер Пять коротко попрощался и уже почти скрылся за дверью, когда Куратор крикнула ему вслед:

— Удачи на твоем завтрашнем задании, — губы выпустили клубы серого дыма. — Никогда не любила Кеннеди, — сказала женщина уже себе, чуть тише.

***

Джой сидела в ванне, наполненной до краев, задерживала дыхание и с головой уходила под воду. Ей нравилось, что там, в воде, было тихо и спокойно, как, наверное, бывает только в объятьях любящей матери, которой у Джой, оказывается, уже давно не было.

Она не видела своих родителей воочию, но, узнав, что те пали от смертоносной руки Номера Пять, испытала настолько сильную боль в груди, что воспоминание о здании, в которое влетел самолет, больше не было в ее представлении самым страшным — его оттеснило бесчестное убийство родных. Интересно, Джой была рядом, когда они умирали? Смотрела своими крохотными детскими глазками на то, как Пятый глумился над их телами?

Легкие начало жечь от нехватки кислорода, и Джой с жадным вдохом вынырнула. Подтянула к себе колени и уткнулась в них подбородком. Убрала назад мокрые волосы, вновь окунаясь в эту давящую какофонию звуков: соседи справа ругаются, сверху — передвигают мебель, над головой стрекочет фитиль газовой колонки, а за дверью кто-то ходит, позвякивая связкой ключей… Стоп, что?

Джой перегнулась через край ванны, прислушиваясь. Так ходить мог только…

— Пятый?.. — позвала она сонным голосом, после чего вылезла из ванны и, накинув на тело полотенце, вышла в коридор.

Это и вправду был он. Отстегивал от брюк подтяжки и ослаблял ремешок часов. Завидев Джой, мужчина даже не улыбнулся — только глаза его слегка сверкнули, но блеск этот был вызван явно не радостью.

Джой стояла как вкопанная и с позором признавала свое поражение — перед всеми, особенно — перед Куратором, — ведь стоило ее глазами встретиться с глазами Номера Пять, как все обиды, казалось, куда-то отступили. Она вспомнила их совместные ночи, редкие, но такие ценные для нее разговоры и ощутила прилив сильных девичьих чувств. Неделя, которую Джой провела одна, теперь казалась вечностью.

Обиды действительно отступили, но ненадолго. Она вспомнила сегодняшнее откровение о том, что Пятый убил всю ее семью, и настороженно свела брови к переносице. Пятый увидел этот ее взгляд и прикинул: наверное, его вдоль и поперек уже прочитали…

— Не знала, что ты придешь, — произнесла Джой, уже отвыкшая от присутствия Пятого в своей квартире.

— Я тоже не знал, — ответил мужчина, расстегивая верхние пуговицы рубашки и присаживаясь на кровать. — Завтра утром я отправляюсь в Даллас.

— Понятно, — выдохнула Джой, подходя ближе. Она не знала, хочет ли этого, но ноги сами несли ее вперед.

Секс был не такой, как раньше. Джой слышала над собой неровное, сбившееся дыхание, но нутром чуяла: мысли Пятого парят где-то далеко. Да и она думает о том, о чем не положено думать во время физической близости… Номер Пять тоже чувствовал эту разницу и связывал ее с тем, Джой повторно стала шестеркой Куратора и увлеклась копошением в его мыслях: изучала, поднимала из закромов памяти и отбирала те, о которых завтра с превеликим удовольствием доложит всей Комиссии. Если выживет, конечно.

Закончив, он воспользовался салфеткой, после чего отвернулся от Джой, но уснуть так и не смог: все это время его мучило ощущение, будто шестеренки в его голове вертятся не сами по себе, а посредством чьих-то усилий. Посредством усилий Джой, к которой неожиданно вернулась сила телепатии и которая пойдет на все, лишь бы угодить самопровозглашенной родительнице.

Джой тоже лежала к Пятому спиной. Сминала пальцами края подушки и боролась с нарастающим внутри волнением. Его можно обо всем расспросить… Прямо сейчас. А если он разозлится и убьет ее? Теперь — наверняка. Тогда это будет уже вторая проваленная Джой миссия. Нет, так нельзя. Нужно действовать скрытно и бить Пятого его же оружием: бесконечными тайнами.