Узкий проход с душным спертым воздухом перетек в еще более затхлое помещение караулки с большим железным столом дежурного полицейского. Молодой работник в фуражке и в несоизмеримо большой для его тела синей рубашке смотрел в несколько установленных перед ним телевизоров, показывающих изображения с уличных телекамер. Постоянное наблюдение за сонным однообразным кварталом должно было внушать великую тоску в любого занятого таким неблагодарным делом. Молчание нескольких телефонов экстренной связи на другой стороне стола навевало еще бо́льшую скуку, а толстый слой серой пыли поверх красных трубок говорил об однообразной и нудной жизни подвального участка. Было заметно, как дежурный встрепенулся при грохоте открывшейся перед ним двери и с неподдельным упорством прильнул к пустым, словно замершим, картинкам экранов. Старший полицейский провел Платона мимо стола, сделав вид, что не замечает показного упорства своего подчиненного, за ними последовал и второй, писклявый, служитель правопорядка, ведший Лию под руку. Пустой проход без двери вел в более просторную комнату, перегороженную посередине железной решеткой. Нижние полтора метра стен покрывала старая синяя краска, местами отошедшая от штукатурки и обвалившаяся на пол. Выше нее и на потолке лежала густая побелка, нанесенная с явным запасом, как будто на две комнаты здешнего отделения пришлось потратить выделенные на полноценный полицейский участок тонны яркой жидкости. И теперь налипшие толстые слои странной субстанции грозили обвалиться на голову любого попавшего в цепкие лапы полиции человека. Помещение за решеткой называлось камерой предварительного заключения и могло похвастаться длинной лавкой у дальней стены и унитазом в углу. Единственный сидевший там заключенный оказался знакомым по университетской лекции начальником отдела технического контроля лампового завода. Пухлый мужчина с короткими руками, в черном костюме растерялся при виде неожиданных гостей, попытался привстать, но затекшие ноги не позволили это сделать. В итоге он просто кивнул.
Старший полицейский бросил рюкзак Платон у входа, затем повернул двух молодых людей к себе спиной и расстегнул наручники, оставившие красные следы на запястьях, после чего подтолкнул их внутрь комнаты, пообещав скоро вызвать на разговор. Засов камеры закрылся длинным, очень тяжелым с виду, доисторическим железным ключом. Его внешний вид, намекающий на возможность оказаться огретым по голове, внушал больше страха перед побегом, чем сам запираемый им замок. Стесненный ограниченным пространством рабочего места полицейский сделал три шага назад и, оказавшись в первой комнатушке с дежурным, подсел к нему за стол, отложил в сторону рюкзак парня и принялся доставать из скрипящих ящиков свой обед. Низкий гул, исходящий из магазина над отделением, не позволял расслышать сидящих в пяти метрах блюстителей порядка, а затхлый запах, намного более сильный, чем от стоячего воздуха на улице, будоражил, как в фильмах ужасов. По спинам молодых людей поползли мурашки, гонимые чувством паники из-за запертого и грохочущего пространства. Поняв это, сидевший там уже давно взрослый мужчина попытался их успокоить.
– Не бойтесь, детки, тут не так страшно, как кажется на первый взгляд, и даже иногда кормят, – сказал работник завода в надежде успокоить молодежь, но вышло не очень.
– В смысле иногда кормят? – вспылила Лия. – На сколько они нас вообще заперли? Полицейский сказал, что это быстрая процедура.
– А я вас помню, – сказал уже давно сидящий мужчина, обращаясь к обоим замершим у решетки студентам. – Вы были на лекции в университете. Сколько кстати градусов с тех пор прошло?
– Три рабочих градуса, – посчитал Платон. – И один выходной.
– Ну вот столько меня здесь и держат, – подытожил мужчина, похлопав себя по коленям. – Но еда и туалет есть, так что не все так плохо, как пишут в газетах.
У Лии закружилась голова от испуга, она непроизвольно шагнула в сторону единственной в комнате лавки и опустилась на нее, прижав затылок к стене, – так легче было себя контролировать.
– Четыре долгих градуса, – прошептала она. – С ума можно сойти.
К ней подошел Платон и, немного помедлив, тоже сел полубоком на лавку. Благодаря тому, что Лия отклонилась назад, а парень с мужчиной сидели слегка подавшись вперед, все трое хорошо видели друг друга.
– Простите, я не помню, как вас зовут, – смутился Платон.
– Ох, где же мои манеры! – хлопнул себя по лбу мужчина.
Он явно соскучился по живому общению и слишком суетился.
– Никифор Никитин. Бывший начальник отдела технического контроля нашего завода. А вас как?.. Очень приятно.
Когда все трое случайных сокамерников познакомились, общаться стало легче, а слова слегка развеяли страх.
– Вы сказали про газеты, – задумался парень, – но я ничего подобного не читал. Ни разу не видел запугиваний суровыми условиями полицейских участков.
– А вы не ту прессу читаете, Платон, – самодовольно улыбнулся Никифор. – Я имею в виду подпольные издания, за хранение которых меня сюда, собственно, и упекли. Конечно, я уверен, что главным поводом послужила слишком своевольная лекция в университете, куда я пошел от безделья и чтобы не проводить лишний градус с женой, но им нужен был весомый повод для расправы со мной и, порывшись в моем сундуке, они его нашли. Без ордера на обыск, кстати говоря, прошу это заметить.
– И откуда они берутся, эти подпольные издания? – заинтересовался парень, переглядываясь с Никитиным через прислонившуюся к стене Лию.
– Иногда привозят вместе с контрабандными сигаретами на этих больших фурах с завода, – ответил мужчина. – Я как начальник имел к ним свободный доступ.
– Нет, я имею в виду, кто их издает?
– А-а, вот вы о чем, голубчик. – Никифор облизал пухлые губы и сложил руки на большом животе, найдя баланс для самого удобного сидения на узкой скамье. – Они называют себя «Дети свободы». Где именно живут, не знаю, как выглядят – тоже. Слышали когда-нибудь?
– Нет, – удивился Платон, переглянувшись с обеспокоенной Лией.
Еще совсем недавно они шутили насчет похожей на «Шоу Фримена» жизни, а только что увидели трансляцию с расставленных в городе скрытых камер, за которой неустанно следит наблюдатель в погонах или кто он на самом деле… Теперь еще тайная организация, описывающая в своих подпольных листовках неизвестную сторону спокойной и однообразной жизни. Если бы не монотонный гул магазина за стеной и над потолком, они запросто почувствовали бы отзвуки навеваемого воображением страха.
– И что пишут в этих газетах? – спросил Платон, незаметно даже для себя взявший Лию за руку.
– Да всякое, чего не услышишь от официальных властей, – спокойно начал вспоминать мужчина, будто просто перелистывал меню в ресторане. – Что скрывается за Великим разломом, кто пытается это выяснить, кого за это сажают, какие технологии от нас скрывают и так далее.
– Так все-таки существуют технологии, о которых никому не сообщают? – схватился за соломинку парень. – Помните, я вас об этом хотел спросить на лекции?
– Ну как же, помню, технологии древних, – меланхолично кивнул Никифор. – А я попытался честно ответить, и за это меня арестовали… в том числе.
Повисла неловкая пауза. Тонкий намек мужчины совсем расстроил парня, спохватившегося и от изумления прикрывшего рукой рот. Если бы чувства стыда и неловкости могли вырабатывать энергию, то ее наверняка хватило бы на открытие замка́ их камеры и вообще на уничтожение всего окружающего квартала.
– Ну не надо, не надо, – продолжил мужчина. – Под меня в любом случае уже копали и в любой момент могли схватить. По крайней мере благодаря вам все совпало наилучшим образом – я был вдали от жены и ее не арестовали вместе со мной в ожидании разбирательств. Вы даже представить не можете, чего стоили бы мне эти четыре бесконечно долгих градуса с ней в одной камере. Так что я благодарен вам и судьбе за то, что все произошло именно так.
В нескольких метрах от них полицейские доели свой скромный обед и принялись описывать изъятое у молодых людей имущество. Как бы они ни шумели при этом, монотонный гул, идущий от потолка и стены, невозможно было ничем перебить. Часть экранов с самого края стола была видна узникам, но ничего необычного на них не происходило. Невидимый волшебник мог бы запросто поставить повтор одного и того же градуса, и никто бы не заметил подвоха. Люди привычным маршрутом шли на работу, учебу, а потом уходили домой. Мороженщик с одной скоростью и четкой периодичностью огибал улицу. Чем не телевизионное шоу про жизнь маленького городка, транслирующееся на всю страну? «Шоу Фрибурга», ежеградусно, в прайм-тайм главного телеканала. Рейтинги бьют все рекорды. Зрители с придыханием ждут новых выпусков. Все как предсказывали продюсеры. Ну да ладно.
