— Я вернусь на пост, — закончил Хейс.

Франсуа и Като прошли до внутренних ворот, где страж притормозил, давая новые инструкции подчинённым, а затем пришёл в комнату к Като.

— Слушай. Одна вещь. Если после того, как я перевёл тебя на такое свободное содержание, ты сбежишь, мне в Эстере снимут голову.

Что-то подсказывало стражу, что такая формулировка вызовет у Минакуро куда больше участия, чем любые угрозы. И тот кивнул, подтверждая мысли Бронса:

— Я понял. Мне тоже надо в Эстер, так что ты как минимум сдашь меня Совету, а уж что я там потом буду делать — это уже не твоя ответственность.

В тот день лоялисты больше не атаковали.

— Нет, полное перенесение чувств от ведомого к ведущему — это слишком сложно, — объяснял Итиль, наблюдая, как Като ковыряет остатки марионетки, — ощущение, что находишься сразу в двух местах само по себе не самое приятное, а у нежити ещё и восприятие окружающего мира сильно… Повреждённое.

Минакуро сумел развести Харона на подробный рассказ о поднятии мертвецов. И некромант, успевший порядком заскучать в форте, с удовольствием рассказывал всё то, что не являлось тайнами рода. А тайнами не являлось очень многое, Хароны, как, впрочем, и другие некроманты, не склонны были усиленно скрывать то, чем занимались. Скорее, редко находили благодарных слушателей: немногие готовы были к рассказам о работе с мёртвой плотью и трупами в целом.

— И что это напоминает? — спросил Като.

Его тема мертвецов не смущала совершенно. Наоборот, бывший заключённый удивлялся, насколько одарённые, за исключением самих некромантов, табуируют и дистанцируются от этой темы. Как и от некоторых других, в том числе одержимости. Он заметил это во время пути, когда на привалах пару раз удавалось завести разговор со своими конвоирами, всадницы демонстрировали вполне заметный дискомфорт, когда он упоминал демона в своей голове. Стражи ничего такого не показывали, но темы также избегали. Об этом же упоминала Олимпия, рассказывая, что вне рода о многих вещах попросту не с кем поговорить.

— Зрение мутное, могут нарушаться цвета. А главное, ты видишь не так, как своими глазами, а будто смотришь на картину. Практически невозможно понять расстояние между объектами, и постоянно кружится голова. Со слухом нечто похожее, шипение, шумы, а голоса звучат с эхом. Осязание ещё кое-как можно включить, но там уже совсем плохо. Острое ощущение, что тебя с ног до головы обмазали холодными соплями. Обоняние и вкус — полный кошмар! Из запахов — только гниль и тухлятина. Вкус — как положить в рот гнилой плесневелый фрукт.

Като поморщился через улыбку.

— Да уж, даже представлять не хочу. Так как вы решили проблему?

Итиль, воодушевлённый тем, что собеседник и не думал прерывать разговор, хотел уже продолжить, но дверь открылась, и в комнатку заглянул Чарльз.

— Вы не против, если я присоединюсь? — спросил он стоя в дверях.

Одержимый вопросительно посмотрел на Итиля, получив согласие некроманта, после чего ответил:

— Заходи. Разве что с удобствами у меня никак.

— Всё в порядке, — Минакуро присел на пол рядом с Хароном. — Я прервал вас, продолжайте.

— Да, мы несколько лет работали над заклинанием контроля, — Харон не был рад новому слушателю, но пока решил этого не демонстрировать, — и достигли результата. Ведущий посылает сигнал ведомому, и тот передаёт всё, что воспринимает вокруг себя. Но это ощущается так, будто ты сам беглым взглядом осмотрелся глазами ведомого. То есть ведущий не смотрит на мир глазами нежити напрямую. Возникает ещё одно звено передачи — мёртвый разум тела. И ведомый благодаря этому получает уже обработанную информацию, сколько вокруг людей, кто они, что делают. Механизм несовершенен, но достаточно надёжен и удобен. Для управления даже небольшим отрядом этого более чем достаточно.

И Като, и Итиль заметили, что Чарльзу не очень комфортна тема разговора, но он пришёл сам, к тому же сохраняет молчание. И потому они продолжили:

— И сколько разума остаётся в мертвеце?

Харон отрицательно качнул головой:

— Не много. Базовые инстинкты, управляющие телом. Способность воспринимать и выполнять ряд простейших команд. Стой там, иди сюда, подними это, положи туда. Причём даже при этом нужно закладывать дополнительные структуры, чтобы движения мертвеца были чёткими, и он ничего не уронил и не сломал.

— А воспоминания? — неподдельно заинтересовался Като.

Итиль улыбнулся:

— Специальное заклинание при умервщлении. И то нет гарантии, что удастся изъять цельные фрагменты. Мозг в борьбе за жизнь поражает сам себя, пытаясь сохранить необходимые функции в ущерб вторичным. Первичные рефлексы, органы чувств, координация движений — это сохраняется дольше, облегчая нам работу с поднятым трупом. Память, личность, навыки — умирают. Не всё сразу, но как только теряется целостность личности, вытащить из хаотичных осколков цельные куски становится крайне сложно.

Минакуро кивнул, нечто подобное он и предполагал.

— Как вы сохраняете подвижность, в целом, понятно. А что насчёт ориентирования среди окружающих? Как труп не под прямым управлением понимает, кто свой, а кто чужой?

— Ведущий всегда определяется ведомым, как хозяин, закладывать это дополнительно нет необходимости. Касательно остального… Есть несколько заклинаний-шаблонов. Самый простой: мертвецы — свои, живые — враги. Если мне потребуется поднять солдата из своих же подчинённых, то шаблон: свои при жизни — свои. Если солдата противника, наоборот: свои при жизни — враги. В этом отношении низшая нежить глупенькая. Это накладывает ограничения на использование.

Харон задумчиво хмыкнул:

— Это вообще самое уязвимое место некромантии. Если на конкретную ситуацию у тебя нет готового шаблона поднятия и контроля нежити, то это большая проблема. Неправильный шаблон может оказаться неэффективным, вплоть до ситуации, когда ведомый не понимает, что перед ним враг, и не атакует. Или как сейчас. В теории я могу поднять несколько трупов прямо во время атаки, приказав им без разбора бросаться на любого живого. Проблема в том, что сейчас это единственное, что я могу. Мои родственники, более искусные в нашей родовой магии, начали бы поднимать трупы, постепенно, создавая отряды из мертвецов, способных относительно самостоятельно нести службу на стенах.

Като прервал процесс медленного разбора куклы на запчасти. Хмыкнул.

— И чем дольше продолжается осада, тем с большей вероятностью количество мёртвых бойцов внутри форта достигнет такого количества, что взять нас вообще будет невозможно.

Харон кивнул.

— Да. Всё верно.

Одержимый одарил некроманта долгим задумчивым взглядом, прежде чем вернулся к своему занятию. Оговорка про армию, которую можно накапливать до момента, когда воевать с ней просто станет бесполезно из-за количества, легла зарубкой в мыслях. Тем не менее основная часть механизма уже была разобрана, и сейчас Като ковырялся в том, что должно было быть управляющим блоком. Кусок конструкции из металла и дерева, размером с молодую курицу Като держал в руке.

— Что это? — спросил Итиль.

— Насколько я могу судить — мозг, — ответил одержимый. — Не знаю, используют марионеточники заклинание, что наделяет куклу имитацией жизни, или сами напрямую управляют ею, как своим телом, но на что-то заклинание надо накладывать. И это что-то — в моей руке.

Чарльз протянул руку, получив вопросительный взгляд от Като. Заключённый не собирался выполнять желания наследника по первому его жесту.

— Могу я посмотреть?

— Пожалуйста, — только теперь одержимый передал устройство. — Мне описали эту куклу в бою. Оно шариком каталось по земле и стреляло из встроенного самострела. Сомневаюсь, что оно было под прямым управлением одарённого.

Харон, со сдержанным интересом наблюдавший за тем, как Чарльз крутит в руках «мозг» марионетки, удивился:

— Почему?

Като пожал плечами: