Клинок послушно возник в ладони. Астарта сообщила, что до солдат лоялистов ещё шагов пятьдесят. Като шёл прямо на них, вращая керамбит на пальце. Всё ближе, ближе и ближе. А затем побежал.

Первыми были двое патрульных. Они шли бок о бок, не говорили, шорохи их шагов разносились по ночной округе. Като подошёл к ним со спины. С разбегу налетел на обоих, свалив на землю. Один из солдат попытался закричать, но тут же получил лезвие в шею. Второй дёрнулся, но Като успокоил его ударом в лицо, а затем прирезал.

Одержимый поднялся, впервые ощутив голод Когтя. Две слабые жертвы — слишком мало, требовалось намного больше. К счастью для лоялистов, сегодня он здесь не ради жертв.

Пушки охраняли пятеро, обычные солдаты. У этих была масляная лампа, прикрытая со стороны форта. Они сидели полукругом и резались в карты. Шаги Като услышали, он и не пытался скрываться.

— Эй, вам ещё шагать и шагать… — повернувшись на звук, крикнул крайний боец.

Они расслаблены. Они видели взрыв в форте, обрадованы ему, воодушевлены. И расслаблены, не ожидая атаки в такой момент.

— Просто попить захотел, — ответил Като.

— А… — протянул солдат, потянувшись за свой фляжкой. — Свою что-ли…

Лоялист оборвал вопрос, поняв, что не узнает голос говорившего, и снова начал разворачиваться. Однако было уже поздно, Като рывком приблизился, вогнав лезвие в глаз солдату. Ещё рывок, пока остальные не понимают, что происходит, умирает второй. Третий рывок, пока они ошеломлены, умирает третий солдат. Пинок в грудь опрокидывает на спину четвёртого, удар убивает пятого. Остаётся добить последнего.

Света лампы достаточно, чтобы его увидели, раздаются крики. По лагерю разносится тревога.

Като хватает лампу и идёт к пушкам, они здесь же, рядом. Оставляет лампу на земле, накрыв её тканью, чтобы скрыть свет. Развеивает щит, и магией земли создаёт в центре позиции небольшую яму. Пользуясь той же магией, сваливает все пушки туда, забросив и бочки с запасом пороха. Они лопаются, чёрный порошок сыпется во все стороны. Като вновь закрывается щитом и бросает в яму масляную лампу.

Одержимый растворяется в ночи. Раздаётся взрыв.

— Быть не может! — усомнился Хейс, выслушав краткий пересказ одержимого. — Два патрульных и ещё пятеро на посту!

— Расслабились лоялисты, — согласился Бронс.

Но стража больше удивляла простота, с которой Като это провернул. Да, по итогу он столкнулся лишь с несколькими солдатами и отступил куда быстрее, чем лоялисты успели среагировать. Но это было понятно сейчас, когда всё закончилось. А если бы солдат было десятка два? Да ещё пара одарённых? Если бы не удалось так легко подорвать пушки? Если бы в лагере среагировали быстрее? Один залп двух десятков винтовок, одна шальная пуля, и всё. Обратно он бы уже не дошёл… Или дошёл бы? Тот «фокус», что он продемонстрировал в столовой. Был ли это действительно фокус?

— Они не были пьяны, — отметил должное Минакуро. — И из лагеря меня увидели сразу. Будь там не я, а кто-то другой, и ему было бы не так просто всё провернуть. С пушками я справился быстро только потому, что пользовался магией, не жалея тратил силы, — он ухмыльнулся. — Здесь правильнее будет сказать, что конкретно от меня сложно защищаться, а не ночной дозор провалил свою задачу.

Комендант недовольно покачал головой:

— Ты, конечно, молодец, спору нет. Без пушек им сразу не так весело станет. Но много-то на себя тоже не бери.

— И не думал, — спокойно отозвался одарённый. — Но если честно, единственное, что мне мешает раскатать весь лагерь — банальное незнание подходящих заклинаний. Даже накачай я огненный шар до предела… Бахнет ярко, а толку чуть больше, чем от обычного.

Одарённый глянул в окно сторожки. Ночь отступала, на горизонте теплился рассвет. Лагерь лоялистов шевелился развороченным муравейником, пожара не случилось и сейчас несколько десятков человек пытались разобрать то, что осталось в яме. Но Като знал, что делал. Да, стволы были обработаны, защищены от диверсий, насколько это было целесообразно, но не неуязвимы. Каменная воронка позволила создать достаточное давление, чтобы взрыв повредил металл. Имелось бы больше времени, можно было бы сделать иначе, но времени у Като не имелось.

— Такие заклинания, чтобы площадь накрывали, все коллективные, — ответил Бронс.

— Это потому что раньше не было тех, кто мог их в одно лицо вытянуть. А теперь будут, — пожал плечами Минакуро. — Кажется, что-то у них там готовится. Пойду-ка я заделывать дыру в стене.

Хейс и Бронс сосредоточили внимание на лагере. Солдаты лоялистов пришли в движение.

— Нда, — задумчиво протянул комендант.

В одно это слово он вложил все эмоции, которые сейчас испытывал. Щемящую тоску по погибшему Маркусу и солдатам, злость на лоялистов, моральную усталость от ответственности, предвкушение новой схватки и одновременно с этим затаённый страх перед боем.

— У них больше нет орудий, — напомнил страж.

— Как будто пушки были нашей главной проблемой, — ответил комендант. — Готовимся к бою.

По действиям лоялистов стало ясно, что солдаты выстраиваются по ротам и готовятся к выступлению. Потеря пушек для них не так уж критична, тогда как потеря одной башни для защитников форта меняла очень многое.

Страж вышел из сторожки, чтобы посмотреть, что делает одержимый. Но Като уже закончил, бесхитростно подняв вместо разрушенной стены башни новую, только крышу делать не стал. Это логично, сделать тонкую — развалиться от взрыва одной-двух гранат. Толстую — будет тяжёлой и начнёт разваливаться под собственным весом, а делать всю башню цельной, будто без внутреннего пространства, очень уж затратно по силам, даже для одержимого. Со своей задачей справится и просто преграда, которая не пустит лоялистов внутрь.

Като смотрел на склоны, по которым ночью прошли одарённые противника.

— Что думаешь? И там сделать траншею? — спросил Бронс.

— Ищу, где именно они прошли. Ну ещё жду, пока демон обыскивает склон на предмет скрытых убежищ.

Франсуа сначала не понял, но быстро сообразил:

— Они могли просто отступить, не возвращаясь в лагерь.

Минакуро кивнул:

— Да. Но вблизи их точно нет.

Он повернулся в сторону противника. Хмуро вздохнул. Франсуа отметил, что лицо Като демонстрировало совсем не те эмоции, которые страж до этого видел у Хейса. Пытаясь интерпретировать, Франсуа различил печаль и сожаление.

— О чём ты сожалеешь? — спросил Бронс.

Минакуро оглянулся на него.

— Ни о чём. Прикидываю, с какой дистанции смогу достать их боевыми заклинаниями.

Но страж не унимался.

— Неужели о том, что не сможешь перейти на их сторону?

Като хмыкнул:

— Нет, страж. Мне ни одна сторона не нравится. Не просто так я хотел убраться отсюда как можно дальше.

Бронс хотел продолжать задавать вопросы, но вокруг было много солдат. А заключённый стесняться в ответах вряд ли станет. К сожалению, наговорить он мог много, и всё совершенно нелестное.

В этот момент Като глянул на одного из солдат и подошёл к нему, резко вырвав из рук винтовку.

— Неправильно зарядил, разорвёт при выстреле, — объяснил он, высыпая заряд из затвора и выбивая пулю.

Уже через несколько секунд он вернул винтовку солдату. Обращаться с оружием Като умел, причём настолько, что объяснить это его деятельностью конструктора-оружейника вряд ли получится.

Лоялисты шли в атаку. Однако сегодня они явно придерживались иной тактики. Впереди шли два одарённых, спокойно и даже вальяжно. За ними, отставая шагов на пятьдесят, ещё десяток одарённых редкой шеренгой, а уже за теми отряды простых солдат.

— У нас проблема, — произнёс Като, и голос его выдавал напряжение.

— Что? Почему? — не понял страж.

— Видишь тех двух, что топают первыми? — спросил Минакуро и, дождавшись кивка Бронса, добавил. — Они — одержимые.

Франсуа почувствовал, как спину покрывает холодный пот. Одержимые появились не настолько давно, чтобы успеть широко поучаствовать в военных конфликтах, поэтому их способности страж оценивал по Минакуро. И оценка заставляла всерьёз бояться.