Зал поддержал здоровяка-ветерана согласным гудением, а после — даже общим тостом, где все выпили за психическое здоровье гномки. Не чокаясь. Сама она в данный момент взахлеб жаловалась на происходящее тому же орку, поддерживая скорость пития в 0.7 Саяки. Вот последней текущие странности таинственного квадрата были решительно по барабану — бывшую ведьму устраивал её новый прикид, устраивала таверна, устраивало содержимое стола, поэтому она, не мудрствуя лукаво, занималась излюбленным занятием, потребляя пищу и алкоголь насущные в свою худую, но безразмерную утробу.

К Матильде, несмотря на наш увешанный холодным оружием кортёж, уже трижды подходили с вежливыми, но очень нескромными предложениями. Конфликт, который буквально обязан был бы разгореться на столь шаткой почве, даже не начинал дымить — жрица строила из себя девственницу-рецидивистку с такой силой, что у подкатывающих рвался шаблон. Наискось! Возможно, прецендент бы и случился, только вот сам район был так напичкан минотаврами-хоботоносами, у которых мышцы бугрились даже на веках, что ни о каком принуждении кого-либо можно было не беспокоиться.

Однако, это работало в обе стороны.

Чувствующая себя категорически не в своей тарелке Мимика Фуому, испуганно бегающая глазами от одной неизвестной физиономии до другой, решила купировать причиняемый ей психический вред любимым способом — нанесением этого вреда окружающим. И достала за столом гитару.

…а потом удивленно заморгала, глядя на фиолетовый кулак размером с полторы её головы вместе с ушами, нарисовавшийся точнехонько под носиком кошкодевушки.

— Не петь, — сурово проскрежетал владелец кулака, совсем уж неприличного вида детина, незаметно подкравшийся к нашему столику, — Петь в Поллюзе. Петь и играть здесь — в морду.

И наша неугомонная певица ртом пожухла как юная библиотекарша в раздевалке команды негритянских баскетболистов!

— Где ж ты раньше был, сенсей…, - простонал я, роняя голову на сложенные на столе руки и вызывая тем самым злобный и опасливый взгляд Мимики.

— Здесь, — с достоинством, которое сложно было заподозрить в столь массивной туше, был дан мне ответ, совмещенный с постукиванием лапищей по левой груди, — Воть туть.

Вообще, это мне, саратоворожденному, хиханьки да хаханьки, а вот натурным жителям этого мира частичная неработоспособность Системы была как серпом по яйцам. Подумать только, нельзя определить с первого взгляда, как вести себя с человеком! Ты к нему, может, с уважением, а он, собака хитрая, 24-го уровня! Или вот гномка сидит мелкая, красивая, нос в пиве топит, глазками сверкает, ей уж точно на вид и 40-го уровня не исполнилось, а топор у неё за плечами тянет на пару-тройку десятков миллионов канис! Как без риска уговорить деву расстаться с топором в твою пользу? А вдруг ошибаешься и она под сотый? И сама тебя на всё, что захочет, уговорит?

В среде бандитов, убийц, воров, бардов, менестрелей и прочих мелких хищников, ориентированных на удары исподтишка, засады, микрофинансовые займы и рэкет, анализ возможной жертвы, противника или конкурента прямо зависит от того, видит ли возможный агрессор Статус жертвы или нет. На подобное у них вырабатывается прямо-таки рефлекс. Здесь, в Агабахабаре, этот рефлекс ломался. Любой встреченный тобой тип мог оказаться чудовищем 150-го уровня, которого у тебя шансов одолеть без активных умений — ноль целых, хрен десятых. От того и работал закрытый квартал как полагается, примиряя гостей этого волшебного архипелага с царящим тут повсюду пацифизмом. Ну и вызывая здоровую опаску при демонстрации санкций в виде «в морду» от местных куакарабилли, которые, кстати, никакого оружия не носили.

Нестойкие же, срывающиеся, буяны и задиры… быстро получали местный «в морду», а затем, по мере степени нарушения благосостояния в своих организмах, либо отправлялись в виде мертвого будущего удобрения на острова, либо выселялись из Агабахабары, причем минотавров совсем не смущал факт, что корабль, доставивший неспокойного гостя, вполне мог уже отплыть. Орущего нарушителя просто отвозили за пределы квадрата, а там… отпускали на волю. В смысле в океан. Плыви, куда хочешь.

«Практиш, квадратиш, гут» — на ум сразу пришел девиз старой рекламы.

Фиолетовые торговали Законом высшей пробы. Простым, жестоким, справедливым, донельзя уютным и приятным. Это был не закон для тех, кто платит, а куда лучший его вариант, обещающий безопасность, комфорт, спокойную старость. Жизнь, так сказать, с чистого листа, но на старые деньги. Никаких конфликтов, никаких войн, никакой вендетты. Старые враги, ушедшие на покой, могли спокойно прожить остаток дней без малейшей опаски за свою жизнь. Нечистые на руку, но очень влиятельные купцы могли, не опасаясь, покупать в Агабахабаре даже божественные артефакты и реликвии. Барды, менестрели и прочие певцы ртом… а вот с ними было по-другому. В Поллюзе куакарабилли почти не было. Кому нужны барды?

— Мач, — привлекла моё внимание Саяка, упившаяся к тому времени до состояния «вишу на Матильде, дышу её шлиппенхоффами», — Узнай… ик!… узнай, почем тут можно купить… остров. Иде-аль-ное место. Ж-живешь. Хоррошо! Кто н-несогласный — в м-морду… ик!

Идея внезапно меня захватила, от чего я прилип к усмирителю разных там мимик со всей страстью незаконно обогатившегося бывшего пролетария, мечтающего о пляжах с сексом, мартини и прочими бунгало. Мысли о том, как было пронзительно скучно на том же корабле, где куча женщин, времени и вина, были сообразно забыты. Впрочем, разговорившийся фиолетовый, умеющий хоботом засасывать трехлитровую кружку за один вдох, сильно не порадовал: стандартная ставка была двумя миллиардами канис, но не за покупку, а за пожизненную аренду. А так, как я Герой и молод, то на меня работал коэффициент, не много ни мало, аж в десяточку. То есть, двадцать миллиардов, уважаемый Мхабат Нгулеле (как я обозвался на входе) — и никаких проблем. А, так у вас еще и молодые женщины? Ну значит общинное владение, ставочку утраиваем, плюс еще половину суммы страховкой, так как куакарабилли должны будут взять на себя ответственность по доставке всех живых, что вы там на острове наплодите, назад в цивилизацию.

В общем, не любят тут молодых и буйных. Настолько не любят, что нельзя остров «взять» под себя, а затем уплыть по своим делам. Арендовал? Будь добр, живи, пока не умрешь. А иначе сделка обнуляется, денежка не возвращается. Да и…

— У нас монстров нет, — поведал мне минотавр с хоботом, высасывая уже седьмую кружку, — Никаких. И не было никогда. В Агабахабаре только куакарабилли.

Ну офигеть теперь. Тут даже и не подзаработаешь.

Ну что же, как минимум, мы толкнем справедливо отнятое. А о пенсии нам задумываться рановато. Да и зачем жить в таком странном месте, когда где-то там, за горизонтом, меня ждет красивая, умная и тактичная Князь Тьмы со своим замком и империей?

Лежать было хорошо. Приятно. Всю жизнь мечтал, а может быть, если теория о переселении душ верна (к этому есть весьма веские предпосылки!), то мечтал и не одну жизнь, а все предыдущие. Конечно, хотелось бы не просто лежать на спине, а еще и руками-ногами делать эдакого снежного ангела без снега, но вот только лежать одному мне не позволили. Лежали все!

В тесноте, как говорится, но не в обиде.

— Это лучший день в моей жизни! — тихонько плакала мне в подмышку Тами, — Всегда мечтала! Вот так вот!

— Не ты одна, — ласково гладил я её по голове, — Не ты одна…

Саяка недоумевала лёжа, в чём с ней была целиком солидарна Матильда, а потому они лежали с краю. Мимика не лежала, а, лихорадочно бормоча, прыгала у нас над головами. Прыг-скок, пару раз туда, прыг-скок, пару раз сюда. Безумный взгляд, трясущиеся ручки, бешено хлещущий по бокам хвост. Было пофигу.

— Вставайте. Забирайте. Уходите. Не буду больше ждать. Надоели.

— Ну Гарабун-сан, — взмолился я, — Ну еще пять минуточек!

— В морду.

Черт. Обломщик фиолетовый.

— Девочки, подъём. Разбираем… лежаночку.