Меж тем, едва мужчина одел его в танцевальный костюм, в комнату постучали и как только с его губ сорвалось приглашение войти, в комнату ворвалась вереница служанок, заставив Питера дернуться. На секунду он подумал, что они пришли за ним, чтобы отвести в гостевую, но Тони поспешил успокоить, легко поглаживая по запястью. Женщины же, во главе которых надменно шла старая, уже знакомая Питеру, ирландка, одна за другой, почти не обращая внимание на хозяина, молчаливо принялись за уборку, распахивая плотные, усеянные рисунком звезд, пастельные шторы и сметая пыль.

Эта комната, в целом, была другой. Мягкая и воздушная, вся в оттенках розового и лавандового, с рельефными облаками на потолке, казалось, она не была безликой, как предыдущая, будто бы принадлежа девочке лет десяти, но Тони сказал, что спроектировал её специально для Питера. Дверь, захлопнувшись за их спинами, тоже была интересной, будто бы из мультика. Это заставляло юношу нервничать, поскольку, думая об этом, он в своей голове неизбежно натыкался на образ беззубой девушки, похожей на младенца-переростка.

Коридоры огромного поместья, по которым они плутали, будто бы по муравейнику, больше не казались Питеру тёмными и пугающими. Современный минималистичный интерьер, яркий свет изогнутых ламп наполнял помещения приятным теплом. Питер, идя следом и оглядываясь, все ещё немного сонный и взволнованный, сжал руку Тони сильнее, контакт кожа к коже был для подростка своеобразным якорем. Пугало, скорее, не окружающее пространство, - с ним то как раз все было в порядке, дом не был мрачным, не испытывал недостатка в ярких цветах, - пугала мысль о том, как в таком светлом месте могут жить настолько ужасающие люди.

- Милый сахарок, как ты похорошел, - Питер, отняв руку, дернулся от звука голоса, эхом прокатившегося вокруг. Мимо арочного прохода, через зал второго этажа на них смотрела знакомая рыжеволосая фигура, отчего-то сидящая в кресле. Брови Питера взлетели вверх, когда до него дошло, что это инвалидной кресло, а ноги женщины плотно перебинтованы. – Доброе утро, босс, - она кивнула мужчине.

- Доброе, Наталья, - тон бывшего дона немного изменился на дружеский, теплый, что заставило юношу оглянуться, страшась, как бы не повторилась ситуация, когда все внимание Тони заняли гости, а сам парень отошёл на второй план, но оказалось, все было в порядке. Мужчина, поздоровавшись с Натальей, вернул все внимание подростку, засунув руки в карманы, явно что-то нащупав и перебирая между пальцами. Прежде чем успел понять, Питер почувствовал странную, очень легкую вибрацию на своём члене, прямо там, под металлом, где располагались «усики», но та прекратилась, стоило юноши открыть рот.

- Развлекайтесь, я вернусь так быстро, как только смогу, - Тони подмигнул изумленному, отчаянно кусавшему губ подростку. – Люблю тебя, моя птичка, - и развернулся на каблуках, быстрым шагом покинув их в сопровождении хмурого шатена, возникшего из ниоткуда и тенью следовавшего попятам. Юноше бы следовало удивиться, почему это бывший дон покинул его настолько быстро, но он был слишком взволнован последними словами, оглядывая просторную студию, украшенную фресками и навесными витражами.

- З-здравствуйте, - тихо пробормотал Питер, чувствуя, как колотиться сердце, а член, хоть и лишенной стимуляции, вновь был напряжен, становясь немного влажным.

- Можешь звать меня просто Нат, - она улыбнулась, склонил голову набок. Её голубые, с зеленцой глаза были странно похожи на глаза Тони. Тот же потусторонний свет, те же крапинки. – Я вижу, ты уже переоделся. Можешь взять любые пуанты, какие найдешь, вон там, - она указала на стойку справа от себя, и Питер отметил, что ее тонкая рука, отчего-то, дрожала. – Они все были сделаны по твоему размеру.

Непроизвольно Питер дернулся. Не стоило забывать, где он находился и в какой ситуации был.

В огромном зале воцарилось молчание. Студия располагалась довольно далеко от общих комнат, обеденной или кухни, поэтому до них не долетало даже едва уловимых звуков, отчего тишина показалась гнетущей. Подросток бросил взгляд на длинную очередь из зеркал и пригладил свои растрепанные волосы. Обычно, каждое утро Тони причесывал, а иногда и укладывал их, но это утро выдалось суматошным, они провалялись в кровати слишком долго. Взгляд скользнула ниже – теперь Питер понял, почему выражение лица бывшего дона было таким самодовольным. Вся его шея и ключицы были испещрены начинающим темнеть маленькими красно-лиловыми пятнышками, более того, их насыщенность подчеркивалась цветом хитона, будто Тони хотел, чтобы все видели, кому принадлежал Питер. Безусловно, это было неправильно, но эта мысль вызвала у подростка полуулыбку, а его сердце вдруг смягчилось.

- Ты набрал немного веса, - бесцветно протянула Наталья, по-видимому уставшая наблюдать за тем, как мальчик ходит вокруг, оглядывая его с ног до головы.

- В каком смысле? – удивленно переспросил Питер, потягиваясь то вперед, то назад, покачиваясь на носках, растягивая суставы.

- Когда мы встретились впервые, я видела твои выпирающие тазовые кости. Так намного лучше, я рада, что босс заботиться о тебе, - не имея возможности последовать за мальчиком, Наталья просто следила за ним, положив ладони на бедра, постукивая пальцем по ткани собственной длинной юбки, явно нервничая.

- Вы это сейчас серьезно? – он почувствовал, как тошнота, перемешанная с чувством голода, скапливается в желудке. – Я что, растолстел? – Питер бросил взволнованный взгляд в зеркало, но ничего там не обнаружил. Как и сказала женщина, тазовые кости и впрямь больше не торчали, но это все, что он заметил. Не уж то несколько недель регулярного питания добавили ему пару лишних килограмм?

- Нет, сахарок, просто был исправлен один маленький недостаток, - её улыбка показалась ну уж очень приторной, будто искусственной, но выражение ее глаз было таким… Словно она сама не одобряла того, о чем говорила. – Мистеру Карбонеллу не нравятся чересчур худощавые тела, поэтому твоя диета немного скорректирована. Поверь, тебе так намного лучше.

Они были едва знакомы, но Наталья, показавшаяся на первый взгляд Питеру мягкой и доброй женщиной, не только критиковала его, но и указывал на то, как, по её мнению, было бы лучше.

- Как вы можете такое говорить? – Питер, хмурясь, медленно снял ногу с балетного станка. - Я не его собственность.

Нет, это было именно так. Он сглотнул и медленно выдохнул, в помещении, как ему показалось, стало даже немного холодней. Ведь он действительно был практически собственностью. Его мыли, кормили с ложки, одевали в разные наряды. Не более, чем кукла. На глаза навернулись слезы. Место, которое должно было приносить радость, неожиданно стало каким-то враждебным, но женщина, Наталья, неожиданно глубоко вздохнула, а ее серьезные глаза просмотрели на него. Могло показаться, что она выглядит раскаявшейся.

- Мне жаль, если это задело тебя. Даже если это был приказ, я не должна была, - она опустила голову, из-за чего лицо Натали было скрыто густой челкой. На этот раз ее волосы не были подкручены плойкой или бигудями, скорей они лежали в беспорядке, едва причесанные. Да и вся она выглядела бледноватой, нездоровой. Питер шмыгнул носом.

- Хрень собачья, - не смотря на всю ситуацию, он чувствовал себя обманутым. Снова. – Это Тони просил вас так сказать? Зачем он так со мной? – уголки глаз обожгло. – Я уже ничего не понимаю, - Питер вытер горячую влагу тыльной стороной руки. Тело ослабло, кости под кожей казались такими тяжелыми. Хотелось спросить, почему ее глаза выглядят такими печальными.

- Н-нет, - Наталья помотала головой, украдкой вытирая собственные глаза. – Это не он, - если бы юноша не был так шокирован ситуацией в целом, он бы обратил внимание на то, как странно, что женщина, которую он видел второй раз в жизни, плачет перед ним, как ребенок. Все случилось так внезапно. – Прости меня, Питер, мне так жаль.

Если приглядеться получше, то было заметно, как под ее глазами залегли темные тени то ли от усталости, то ли от переживаний. По какой-то причине ему вспомнилось, как Вирджиния уговаривала Тони принять Наталью обратно, пообещав вылечить от травм.