- Я думаю, - Тони положил подбородок ему на плечо, - юбка излишне пышная. Тебе идут более воздушные образы.

- Т-тони, - Питер не мог смотреть на собственное отражение. Было трудно признать, что ему нравится то, как он выглядел в платье, но еще труднее было от того, как на него смотрели эти глаза прямо сейчас. Будто он самое желанное на свете сокровище. Его зубы скрипнули, а сердце гулко ударилось о ребра.

- Может быть, стоит немного укоротить? – рука, сжимавшая плечо, скользнула ниже, задрав подол. Секундой позже весь контроль Питера вылетел в трубу.

- Убери руки, не трогай меня! Я не хочу, чтобы все было так! – всхлипнул он, локтем отпихнув от себя мужчину и тот, похоже, не ожидавший такого, отпрянул в сторону, уворачиваясь. – Все это неправильно, чем я это заслужил, - прилив необузданной ярости обрушился на него, будто окатив из ведра. Все мысли исчезли, сменившись пустотой. Это была истерика. Тони замер, и Питер понял, что тот чего-то ждет, но он не был готов к драке. Все его аргументы, просьбы и даже мольбы были встречены нежной улыбкой и легким покачиванием головой, словно бы ничего не знача. Тогда юноша с силой отбросил от себя платье и оно, похожее на несчастную бескрылую птицу, свалилось вниз бесформенной кучей сияющего атласа. Питер сморгнул, чувствуя, как комок в горле давит. Он устал плакать за эти дни.

Рука потянулась к нему, Тони шагнул ближе, мягко ступая по ворсистому ковру, но юноша шарахнулся назад, будто прикосновение мужчины должно было обжечь.

- Нет-нет-нет, - Питер шептал еле различимо, что Тони едва мог слышать, он прижимал обе свои дрожащие ладони к груди, пытаясь отгородиться, пятясь назад, легкая шифоновая ночнушка, не скрывавшая абсолютно ничего, колыхалась при каждом осторожном шаге.

- Питти, мне нужно, чтобы ты дышал вместе со мной, - голос бывшего дона был тих и осторожен, но юноша вздрогнул, его дыхание оставалось резким и неровным, что заставило мужчину поморщиться. Он видел, как парень боится, что Тони попытается ударить, или причинить ему какой либо вред. Это заставляло его мысленно возвращаться к Бэку, до сих пор запертому в одной из многочисленных маленьких комнаток подвала дома. Его печень определенно послужила благому делу – нескольким людям Семьи требовалась трансплантация.

Тони сделал еще шаг, стараясь ступать бесшумно, но, похоже, именно это вывело Питера из себя. Парень вдруг вскинул голову, неаккуратные кудряшки, все еще не уложенные после сна встрепенулись. Он застыл, шаря совершенно обезумевшим взглядом по комнате, и тогда Тони понял, что в его милой птичке что-то сломалось, и если бы не ситуация, он бы позволил себе насладиться этим чуть подольше.

- Маленькие вдохи, - Тони демонстративно вдохнул, жестом призывая мальчика повторять за ним, но тот, кажется, не слышал. Все произошло в одно мгновенье, стоило только мужчине подойти слишком близко, протянув руку, желая снова прикоснуться к этой молочной коже, окунуться в черную бездну эмоций, которая утягивала Питера за собой, как тот внезапно ударил его по руке и, словно не осознавая пространства перед собой, спотыкаясь о собственные ноги, рванул к двери.

- Питер, постой! – бывший дон цыкнул, хоть и знал, что именно так все и должно было происходить. Его милая птичка спускалась по спирали все эти дни, умоляя и плача о том, чтобы Тони отпустил его.

Что ж, эмоциональные качели были хороши, но, похоже, пришло время перейти к следующей части.

Питер же, едва не выбив тонкую выбеленную дверь, несся по коридору не разбирая дороги, едва осознавая, как шлепают босые ноги по начищенному паркету, как гул его загнанного дыхания разносится вокруг. Он чувствовал, как мир уходит из-под ног, искусные колонны, изысканные картины, цветочная лепнина сливались в мешанину красок. Голова кружилась, а во рту пересохло от волны ужаса, следующей за ним по пятам. Что же он натворил? Он сделал глупость, и теперь его, скорее всего, накажут. Его руки дрожали, скользя по сияющим периллам, а ноги только чудом несли его вниз по лестнице, Питер абсолютно не видел перед собой дороги. Это была чистейшая паника, ему было трудно вдохнуть, но еще труднее выдохнуть, горло, казалось, сдавливали невидимые руки. Будто бы это Квентин вновь вернулся в его жизнь. Питер буквально чувствовал исходящий от Тони едва уловимый аромат клюквенного сиропа и горчицы, на секунду ему даже показалось, что Квентин где-то здесь, стоит, зло сжимая челюсть.

Как он пробежал еще один пролет, спустившись на два этажа ниже, парень не запомнил, лишь увитая золотистой росписью центральная лестница, да сбитое дыхание напоминали о том, что он уже недалеко от выхода.

Это был не просто непреднамеренный всплеск эмоций, это была грандиозная ошибка. Теперь, вероятно, все станет только хуже. Вирджиния предупреждала, чтобы он не делал глупостей, но вот он здесь. Что его теперь ждало? Что человек с руками в крови по локоть мог сделать с ним?

Питер попытался успокоиться, его тело била крупная дрожь и единственное, что не давало ему упасть, был широкий поручень с едва различимой извивающейся змеей на нем. И вот он снова поддался истерике. Это была ошибка, всего лишь крохотное недоразумение. Он мог бы попытаться сбежать, но то, что произошло сейчас, было скорее пародией. Если он хотел получить даже призрачный шанс, то стоило выжидать подходящего момента, ему были необходимы деньги, документы, нормальная одежда и, в конце концов, доверие, необходимо было сосредоточиться на успехе, но он никак не мог. Поведение Тони было не тем, что он мог предсказать, бывший дон был буквально соткан из манипуляций. Ему было страшно от того, каким был этот человек рядом с ним. Питер слышал рассказы о кровавых Карбонеллах, чье влияние было буквально везде.

Он медленно, но рвано выдохнул, по-прежнему стуча зубами, и заставил свое тело расслабиться, медленно оседая на ступеньку. Парень все еще слышал эхо разочарованного голоса в своей голове, зовущего его вернуться назад. Нужно было дождаться мужчину и все объяснить, Питер физически чувствовал, что облажался. Ему нужно быть хорошим.

- Питер! – чуть выше по пролету на него смотрели обеспокоенные голубые глаза. – Как ты мог убежать? – на глаза навернулись новые слезы и юноша постарался стереть их как можно скорее, прежде чем Тони успеет сбежать по лестнице.

- Мне жаль, мне так жаль, прости меня, - он буквально хныкал. Лицо Тони не выглядело злым, скорее обеспокоенным, но в глазах опять появилась эта тень.

- О, птичка, ты меня напугал, - он прижал хрупкую фигурку к себе, обнимая. – А если бы ты упал? Так нельзя, - он провел ладонью по спутанным кудряшкам, утешая. – Тебе придется на какое-то время оставаться в своей комнате, никаких фильмов и прогулок по зимнему саду. Я распоряжусь, чтобы ее сейчас же приготовили.

- Ч-что? Пожалуйста, не злись на меня, – он попытался отстраниться, но мужчина не позволил, напротив, аккуратно уложил его голову к себе на плечо, будто укачивая. – Мне, правда, жаль, прости меня, я просто испугался, этого больше не повториться.

- Я знаю, что тебе жаль, mio uccellino, non posso vivere senza di te. А если бы ты поранился или, что еще хуже, сломал эти прелестные ноги? Тогда бы ты не смог танцевать. Non esiste, - слезы текли по щекам его мальчика. Его милая птичка была столь хрупка. Тони не мог смириться с мыслью, что когда-то этот мальчик пытался выжить во внешнем мире самостоятельно. Ему был необходим кто-то, кто заботился бы о нем.

Бывший дон махнул рукой и, не прошло и секунды, как из-за двери выскользнула темноволосая пожилая женщина.

- Принеси свежий комплект одежды для него, Пятница, - он указал наверх. – Давай поднимем тебя, в прихожей довольно прохладно, - Питер всхлипнул, наконец, высвободившись из крепких рук, что позволило ему окинуть мужчину перед ним туманным взглядом. Оказывается, тот успел натянуть хлопковые домашние брюки, в которых юноша видел его неоднократно, кроме того, на нем была все та же привычная расстегнутая на три пуговицы светлая рубашка, это заставило его нахмуриться, но, едва пришедшая в голову мысль о том, что Тони не слишком торопился так и не успела оформиться в его голове, поскольку их прервал громогласный веселый голос.