Наконец Алан признался, что на психиатрической экспертизе настаивает старейшина. Без разрешения психиатра мне не дадут «зелёный свет» в человеческий мир. А так как он за меня переживает, то хотел, чтобы я сначала побывала у психолога и возможно немного подготовила бы себя.

Почему-то подобная забота меня раздражает (глухая тьма внутри меня ворочается и недовольно шипит), но я ничего не говорю мужу и соглашаюсь пройти эту проверку. К всеобщему (как мне кажется) удивлению никаких отклонений у меня не выявили, но посоветовали отдых и работу с психологом для снятия психоэмоционального напряжения. Я мило улыбнулась, послушно покивала и покинула кабинет специалиста, напрочь выкинув из головы его наставления.

У меня больше нет преград, и я могу вновь влиться в человеческое общество и пойти работать, как недавно хотела. Но спустя месяцы мне стало это не интересно. Люди стали меня всё больше утомлять своими суетливыми действиями, мелочными проблемами и алчными желаниями. Интересно, психиатр достаточно квалифицированный? Я чувствую, что стала мыслить как-то по-другому, но ведь он не обнаружил никаких отклонений.

Алан удивился, но моё решение остаться дома поддержал.

«Сейчас не лучшее время для твоего свободного перемещения по городу», – сказал он.

«Конечно», – согласилась я.

Тем временем лето уступило свои права осени и приближается время гона. В этом году он наступит в конце сентября. По настоянию врачей мы с мужем должны провести этот период вместе. Возможно, нам улыбнётся удача, и я, наконец, забеременею. Алан нервничает, слишком боится причинить мне вред и явно опасается моей реакции. И это после того, что мы вытворяли на базе?! В ответ на его опасения и сомнения я предложила провести необычную тренировку, на которой он должен будет показаться мне в своей боевой форме. Поначалу он не согласился, но я резонно заметила, что на всякий случай хочу привыкнуть к его второй внешности и увидеть его сейчас в мирной, так сказать, обстановке. На это ему нечего было ответить. Пустых обещаний держать себя в руках он больше мне не давал.

Придя в зал, Алан не стал мешкать и сразу трансформировался. Несмотря на то, что я готовила себя к этому, тело на рефлексах дрогнуло, но я заставила себя не двигаться с места. Вопреки моим ожиданиям, он не стал меня обнюхивать и вообще делать нечто подобное. Он просто спокойно стоял, широко расправив и без того немаленькие плечи, и слабо повиливал своим длинным хвостом-кнутом. Его раскосые зелёно-золотые глаза смотрели на меня с настороженностью и ожиданием. Я же неспешно обошла его кругом, лишь слегка касаясь кончиками пальцев его шипов, волос и гребня, который, оказывается, имеется на спине и практически полностью скрывается в густых длинных волосах, струящихся по спине, линия роста которых начинается сразу под острым клиновидным роговым наростом, в который плавно перетекает верхняя часть головы. Он словно острый козырёк нависает над затылком, видимо являясь дополнительной защитой головы со спины, а возможно и орудием (им можно и глаз проткнуть, если захотеть).

Всё время, что я его осматривала, он боялся даже дышать, не то что двигаться, и лишь косил любопытным глазом. Мои пальцы при тактильном контакте с его шипами, естественно, пострадали, немедленно закровоточив. Но я не обратила на это никакого внимания, зная, что ранки скоро затянутся сами. Но Алан не выдержал, и аккуратно взяв в руку мою кисть, принялся их облизывать, ускоряя регенерацию. Я невольно засмеялась, а приятные мурашки пробежали от кончиков пальцев по всему телу. Кажется, я покраснела.

Попросила его расщепить хвост, я помню, что он это может. Он повиновался. Как же это странно выглядит! Тонкие гибкие жгуты, покрытые плотными чешуйками с множеством шипов (словно гибкие стебли роз) плавно покачивались, гипнотизируя. Вдруг несколько жгутов стали двигаться в абсолютно разные стороны, действуя автономно! Как он это делает?! Один из хвостов, оканчивающийся большим острым стреловидным шипом поднялся до уровня моего лица и, покачиваясь словно змея, внезапно щёлкнул возле самого моего носа. Как я удержалась от визга, не знаю, но от страха я его рефлекторно схватила и с силой сжала, поранив руку. Алан хрипло басовито рассмеялся, а остальные хвосты, синхронно двигаясь, оплели мою руку (держащую одного из них), едва касаясь шипами кожи, – вот это контроль! Затем практически сразу отпустили. Они и, правда, словно самостоятельные живые существа, как змеи на голове у Медузы Горгоны. Немного жутко, но завораживает.

Алан сегодня был в специальном костюме, который должен носить каждый эшр, особенно, если он задействован в их силовых структурах (так и не спросила, с кем они воюют – отчего-то мне совсем не хочется это знать). Костюм представляет собой облегающий тело чёрный матовый скафандр из непонятного мне материала, с рельефной поверхностью, повторяющей фактуру изменённой кожи Алана. Поэтому сейчас серым осталась только нижняя часть лица и тонкая полоска кожи на шее. Честно признаюсь: без этого костюма он выглядит более эстетично, что ли (насколько я могу судить из своих смазанных воспоминаний). Но просьбу обнажиться, я оставила при себе: мы всё-таки в общественном месте, хоть и арендовали зал на три часа. Решила заговорить с ним на шурси, – странно, вроде голос его, но более низкий и раскатистый, аж мурашки по телу. Попросила его подвигаться, будто он с кем-то сражается. Пугающе красиво! Не знаю, что случилось с моей головой после мутации, но теперь могу сказать абсолютно точно, – я его не боюсь и не считаю его страшным. Он выглядит необычно, но при этом притягательно, а двигается вообще умопомрачительно! Чувство острой неполноценности, а затем и зависти охватили меня. И всё потому, что я никогда не смогу двигаться как он, быть такой же как он. А затем, пришло внезапное чувство гордости, от того, что этот совершенный в своей убийственной красоте воин – мой муж. Он мой и только мой! Я даже оскалилась, внутренне готовясь к схватке за такого потрясающего самца. Но быстро взяла себя в руки, ведь в зале кроме нас никого нет.

Постепенно его внешность стала меняться, он стал почти собой, но кожа осталась серой, а за спиной продолжал маячить хвост уже лишённый всех смертоносных шипов, кроме того, что на конце. Чёрные блестящие глаза без малейшего признака цветной радужки или белка смотрят на меня с обожанием, а из его груди непрерывно исходит гулкое урчание, от чего пальцы на моих ногах поджимаются, а губы сами собой расплываются в улыбке. Он осторожно, плавно перетекая, подошёл ко мне и провёл костяшками пальцев правой руки по моей щеке, продолжая всматриваться в мои глаза.

Потом у меня вырвалось одно единственное слово: Люблю! – и мир завертелся, закружился, а я улетела в космос. Не меняя своей внешности Алан принялся с жадностью зацеловывать всё моё лицо, шею, плечи, а потом впился в губы таким умопомрачительным поцелуем, что я буквально выпала в астрал. Что он со мной делает? Последней здравой мыслью было: « А мы зал закрыли?» Но через секунду мне стало уже всё равно.

Сложно переоценить то, что случилось с нами сегодня: мы, наконец, перестали друг друга бояться; ушло недоверие к чувствам друг друга. Каждый из нас увидел в глазах другого любовь. Любовь, которой не важны наши различия: во внешности, жизненном опыте, внутреннем мире. Мы, правда, две половинки единого целого и этого у нас никто не сможет отнять. На его поцелуи я отвечала самозабвенно, вкладывая всю себя. «Я люблю тебя! Я хочу тебя! Ты мой! Никому не отдам!» Страсть дикая и всепоглощающая смела все барьеры, и спаяла нас в единое всемогущее существо. Вновь, как и в нашу первую брачную ночь, я ощутила единение со всем миром, со всей вселенной.

«Ты мой проводник, любимый! Ты мой источник света во тьме. Как прекрасно, что мы есть друг у друга!» В этот самый момент мне остро захотелось, чтобы помимо нас двоих было наше продолжение – наш ребёнок. Я буквально ощутила внутри себя что-то тёплое, светлое, мягкое, словно нежное облачко света вошло в меня, озаряя всё моё существо. Боже, как хорошо! Как умопомрачительно прекрасно!