– Я не собираюсь трогать тебя, – хрипло выдыхает Азраэль, непонимающе наблюдая за наложником, и убирает клинок в сторону, но парень всё так же дрожит. – Ты точно понимаешь мой язык? – всё же уточняет он. Жан заторможено кивает. – Ты немой? – Азраэль сводит брови к переносице: он не будет удивлён, если это окажется правдой. Он и не такое видел.

Блондин беспорядочно шевелит губами, но так и не может выдавить из себя хотя бы звук, да и не знает, что сказать, как обращаться к этому мужчине. Он отрицательно мотает головой, и Азраэль тяжело вздыхает, прогоняя куда подальше внезапно возникшее желание услышать чужой голос. Отчего-то ему кажется, что голос у парня должен быть приятным и мелодичным, но вместо этого раздаётся тихий стук в дверь. Он открывает её и выглядывает в коридор.

– У тебя всё хорошо? – Софи удивлённо смотрит на его вчерашнюю одежду. Сама она уже одета в изумрудную чадру, под которой звенит бусами явно очередной танцевальный наряд.

– Да. А что? – Азраэль подозрительно прищуривает глаза и не даёт сестре заглянуть в свою спальню.

– Ничего, просто охрана сказала, что наложник ещё не выходил от тебя, – она будто безразлично пожимает плечами. – Я ухожу. Завтрак, – сообщает девушка, кивая на тележку с тарелками.

– Я ещё не закончил с ним, – отмахивается Азраэль. – Иди, – он отпускает сестру чересчур спешно, запоздало удивляясь её ранним сборам – ещё и шести утра нет, а Софи обычно спит до полудня.

Краем глаза он замечает в конце коридора взволнованную Айси и, вталкивая тележку в спальню только после того, как Софи скрывается в арке, снова запирает дверь. Парень всё также сидит у изголовья кровати, поджав под себя ноги и вздрагивая от каждого звука. Азраэль не смотрит на него, принимается снимать с подносов колпаки и накладывать еду в тарелки. Закончив, он берёт одну из них и направляется к кровати, подавая её парню. Тот смотрит недоверчиво, и мужчине не по себе, потому что наложник слишком красив, а сам он никогда и ни за кем не ухаживал, тем более за нечистью.

– Бери, – хрипло, но уверенно приказывает Азраэль, и Жан послушно принимает тарелку.

Их пальцы соприкасаются на мгновение. Азраэль чувствует словно удар током, но не придаёт этому значения, на это нет времени. Он снова отходит назад и принимается за свой завтрак в углу комнаты у небольшого столика. Парень на кровати даже не прикасается к еде. В какой-то момент его желудок издаёт громкое предательское урчание.

– Это вкусно и не отравлено. Ешь, – не просьба, приказ.

Жан снова вздрагивает, от чего вилка звякает о край тарелки, но затем берёт себя в руки и быстро уплетает предоставленный ему завтрак. Он не понимает, почему прошлой ночью его не изнасиловали или не убили, и уж тем более не догадывается о том, что он первый, кому довелось пробыть в спальне господина до утра, а затем ещё и разделить с ним трапезу.

– Иди сюда, – Азраэль подзывает его к себе, замечая, что тарелка парня опустела.

Жан робко поднимается с кровати и неуверенно шагает к господину, опуская взгляд рубиновых глаз в пол, оставляя посуду на нижней полке тележки. Азраэль протягивает ему стакан сока, и парень берёт его осторожно, чтобы в этот раз их пальцы не соприкоснулись, тут же осушая его до дна. Он мнётся с ноги на ногу, не зная, куда себя деть. Азраэль поднимается и подходит к комоду у окна, доставая из ящика достаточно большую резную шкатулку. Он открывает её и несколько секунд перебирает украшения, рассматривая идеальные грани сапфиров, рубинов и прочих драгоценных камней, заключённых в золото или платину. Взгляд невольно цепляется за бриллиантовую брошь, пожалуй, одну из самых дорогих вещей в этой коллекции. Мужчина без лишних раздумий и сожалений достаёт её и возвращается к парню, останавливаясь напротив. Он молча берёт наложника за руку, отмечая мягкость и нежность ледяных дрожащих пальцев, и вкладывает в ладонь парня украшение. Тот смотрит испуганно и шокировано, запоздало вспоминая скомканные объяснения Айси, что господин чтит традицию одаривания наложников. Он не понимает, за что ему это, он ведь ничего не сделал. Что-то пошло совсем не по плану, но интуиция подсказывает, что нужно помалкивать. Никто и никогда не должен узнать, что ничего не было.

– Спасибо, господин… – едва ли не шёпотом произносит он.

Азраэль тяжело сглатывает от неожиданности, а ещё от такого обращения. Не то чтобы он не знал, но всё равно неприятно.

– Ты заслужил. Можешь идти, – он кивает на дверь, и парень спешно разворачивается и шагает к выходу. – И я не люблю, когда меня так называют… – тихо добавляет он себе под нос, закатывая глаза.

Но Жан уже не слышит этого за собственным сердцебиением. Он вылетает в коридор и несётся вдоль него, пока едва не сбивает с ног наставницу.

– Ты жив, – она взволнованно хватает его за плечи.

Жан не может ничего ответить, его бьёт озноб, и всё напряжение выплёскивается разом. Он шумно вздыхает и разжимает ладонь, показывая брошь как пропуск дальше, украшение с глухим звуком падает на ковёр у их ног.

– Хвала богам, – Айси облегчённо выдыхает, обнимая его.

Жан рыдает в голос и едва не воет, утыкаясь лицом ей в шею. Айси опасливо косится на дверь в спальню их господина, после чего наклоняется и поднимает брошь, уводя парня отсюда. Плечи Жана дрожат, а на щеках подсыхают чёрные разводы туши. Женщина принимается вытирать их кусочком ваты.

– Жан? Жан, посмотри на меня. Где болит? Он порвал тебя? Иди в ванную, вот специальная мазь, – блондинка протягивает ему баночку и буквально выталкивает из комнаты.

Жан запирается изнутри, ему хочется побыть одному. Спустя пятнадцать минут он наконец-то приходит в себя, выдыхая – всё осталось позади. Видимо, судьба и вправду слишком благосклонна к нему, раз его не тронули.

Жан выходит к Айси уже в относительном порядке. Женщина сидит у окна и восхищённо рассматривает брошку на солнце, пуская зайчики.

– Никогда не видела ничего подобного. Она стоит целое состояние, – выдыхает она.

– Зачем мне она? – Жан непонимающе хмурит брови.

– Так господин даёт понять, что ему понравилось. Теперь ты переходишь в гарем. Я отведу тебя, – объясняет она. – У тебя там будет своя комната со всеми удобствами. Я буду иногда приходить, но теперь ты сам должен следить за собой. Все косметические средства будут приносить тебе каждый день.

– Мне нужно опасаться этого места? – в открытую спрашивает он.

– Нет, но следует быть осторожным. Не доверяй никому особо и не изливай душу, не пытайся подружиться с кем-то. В гареме есть разные наложники и наложницы: кто-то ненавидит Азраэля, кто-то мечтает оказаться в его постели. Держись подальше от Кайлы. Ты сразу узнаешь её, она фейри с очень яркой внешностью. Господин ещё ни разу не выбрал её, у неё нет дарёных украшений, вот она и бесится. Тебе нельзя больше находиться здесь. Пойдём, – они берут одежду и украшения, которые для Жана купила Софи, и Айси провожает его в противоположное крыло дворца.

Парень чувствует напряжение, всё ещё босиком шагая по мягким ковровым дорожкам и пока ещё прохладным с ночи полам, выложенным узорчатым кафелем. Почему-то он представлял себе это место похожим на тюрьму, где будут сотни измученных рыдающих рабов. На самом деле здесь точно такая же роскошь. Жану кажется, что тут даже больше фонтанов, да и света тоже. Айси ведёт его через внутренний двор, где размещается цветущий сад с системой мелиорации, словно маленький оазис посреди пустыни. Жан с удовольствием втягивает носом аромат цветов и зелени, слушая журчание воды и пение птиц. Айси подталкивает его к двери, распахивая её перед ним. В просторном помещении около пятидесяти наложников. Шум, который прежде царил здесь, обрывается в одно мгновение. Все взгляды устремляются в сторону новенького: кто-то смотрит с интересом, буквально раздевая глазами и разбирая по молекулам, кто-то почти сразу отворачивается, возвращаясь к своему занятию.

– Береги себя в этом гадюшнике, – тихо шепчет ему на ухо Айси, ласково проводя тёплой ладонью по спине. – Вот ключ от твоей комнаты, – она вкладывает ему в руку прохладный металл и кивает в сторону ближайшей двери.