Роби дёргает сестру за подол её платья, заставляя наклониться, и тихо шепчет ей на ухо: «Он клёвый». Девушка порывисто выдыхает.

Согласно восточным традициям, все садятся за стол: здесь принято решать всё за едой. Азраэль морщится, рассматривая ряды пирамидок из фруктов, – благие не едят мяса.

– Принесите мне баранину, – весьма громко просит он обслуживающую их девушку.

София возмущённо вздыхает, Лэндон лишь закатывает глаза. Кассиопея пытается поддержать светскую беседу с Гисеном. По её беспристрастному выражению лица пока трудно определить, каков будет её вердикт. Гисен ведёт себя слишком галантно и обходительно, но это не выглядит напускным. Азраэль вновь мысленно отмечает, что этот фейри не так уж плох.

– Так ты покажешь своего наложника? Он довольно сильный, – голос Лэндона отвлекает его от мыслей.

– Ладно, – отмахивается Азраэль. На самом деле ему совсем не хочется, чтобы кто-то видел этого парня.

Лэндон удаляется на мгновение и просит Айси привести новенького раба, женщина послушно кивает и скрывается в лабиринте коридоров. Когда наложник появляется в зале, Азраэль оборачивается вместе со всеми.

– Жан! Ты жив! – громким эхом отбивается от стен голос Роби.

Осознание происходящего накрывает Азраэля волной ярости. Он даже не осознаёт своих действий, когда молниеносно вскакивает на ноги. Любые обдуманные решения будут приниматься потом.

– Роберт, назад! – Азраэль кричит во всю глотку. В два шага догоняя младшего брата и больно хватая его за руку, он краем глаза замечает, как его наложник испуганно пятится назад, а алые глаза распахиваются в удивлении.

– Пусти! Это же Жан! – Роби кричит и вырывается.

У Азраэля крышу срывает от нахлынувших эмоций. Он не понимает, как мог сделать такую огромную ошибку, как мог подпустить к себе эту нечисть, приспешника дьявола, пожалеть его, пригреть на груди у собственного сердца в прямом смысле этой фразы. Роби продолжает вырываться, все смотрят на них, не понимая, что происходит. Азраэль не выдерживает, свободной рукой выдёргивая свой ремень и замахиваясь на непослушного брата. Софи громко вскрикивает и появляется рядом, но она всё равно не успевает. Сложенная вдвое кожаная полоска хлёстко ударяется в неожиданно выставленный вперёд щит. Гисен, пользуясь нечеловеческой скоростью, закрывает своим же подарком и Софию, и Роби, буквально вырывая мальчишку из рук старшего брата. Фейри ничего не говорит, но его поступка вполне хватает, чтобы Кассиопея приняла окончательное решение и дала своё согласие на этот брак. Софи молча прижимает к себе плачущего брата.

Азраэль разворачивается к наложнику, тот вжимается спиной в стенку и шумно дышит, прикрыв глаза и борясь с очередным приступом боли. Его кристалл ярко сверкает, раздражая брюнета ещё больше. Господин хватает Жана за локоть и тащит вдоль коридоров подальше от зала, наплевав на то, что эта сцена окончательно портит сегодняшний вечер. Азраэль изо всех оставшихся сил пытается удержаться на ногах и не упасть. Когда его буквально вталкивают в какую-то комнату, он не в состоянии различить хоть что-то из-за пляшущих перед глазами пятен, но он отчётливо слышит голос Софи.

– Азраэль! Остановись! – девушка догоняет их и кричит во всё горло.

– Мразь… – брюнет замахивается, но Жан уже не видит этого.

Щёку опаляет удар наотмашь, он теряет равновесие и падает, ударяясь о мраморный фонтан. Последнее, что чувствует парень – как его вторую скулу рассекает от силы удара, затем он просто отключается, надеясь, что очнуться ему уже не придётся.

– Что ты наделал?.. – София всхлипывает и падает на колени рядом с обмякшим телом наложника. Она с ужасом приподнимает голову блондина, из раны на щеке сочится кровь. – Айси! – громко зовёт она, женщина тут же появляется из арки и испуганно прикрывает рот рукой. – к главному лекарю его, – приказывает шатенка. – В лазарет! Немедленно! Чего встали?! – прикрикивает она на подоспевших стражников. Она с ужасом смотрит, как небольшая лужица крови увеличивается, попадая на белоснежные волосы.

Один из охранников подхватывает парня на руки и несёт вдоль коридора. Азраэля передёргивает от того, что он сотворил, но он всё ещё считает себя правым.

– Софи?.. – хрипло выдыхает он.

– Этот парень ни в чём не виноват, и ты не убьёшь его. Понятно? – сестра шипит разъярённой змеёй. – Он не виноват, что ты не знал, кто он. Это ты оставил его в живых, ты дал ему неприкосновенность. Хоть иногда спрашивай имена тех, кого трахаешь, – добавляет она, резко разворачиваясь и уносясь в сторону лазарета.

Азраэль от её слов чувствует себя ещё хуже. Сестра права, ему нечем крыть, это только его вина. Он возвращается в зал, но находит там лишь Лэндона. Тот сидит за столом и с угрюмым видом пощипывает виноград.

– Мать дала согласие выдать Софи за Гиса. У него большой магический потенциал, и он вряд ли пойдёт против нас. Она ушла провожать его, я едва смог успокоить Роби, – спокойно говорит шатен.

– Ты хотя бы понимаешь, что произошло? Это тот самый парень, которого вы поймали в столице. Почему ты не сказал мне? – Азраэль опускается напротив.

– Я не знал. Я отпустил Роби в эту лавку, а сам был снаружи. Спустя несколько минут он закричал и выбежал ко мне, а Кастиэль с ребятами ворвались внутрь и надели на него ошейник, – наконец-то объясняет всё Лэндон.

Азраэль устало вздыхает. Вызывать к себе главу стражи и продолжать разбираться нет смысла, это всего лишь совпадение, стечение обстоятельств. Это он должен был спросить имя парня. У него было столько возможностей сделать это, но он не воспользовался ни одной.

– Что за бардак ты устроил здесь? – мать входит к ним спустя несколько минут.

– Это моя ошибка, – честно признаётся мужчина.

– Ты совершаешь их слишком часто в последнее время, – строго замечает Кассиопея. – У меня нет времени, чтобы вникать в то, что здесь происходит, разберись с этим сам. Мы с Робертом уже собираемся обратно, готовьте дворец к свадьбе, сыграем её ровно через три месяца. Я отправлю Лайлу сюда. Будь разумным, Азраэль, – говорит она, разворачиваясь к ввыход. Брюнет послушно кивает ей вслед.

Лэндон уходит сразу после неё, спеша на свидание с Кесси. Азраэль не решается пойти и узнать, как обстоят дела с наложником, но София вихрем влетает в зал, хватая со стола свой бокал с недопитым вином и осушая его до дна. Сестра даже не смотрит на него, её платье испачкано кровью, и она спешит в свою комнату.

– Софи?.. – Азраэль едва слышно шепчет ей в спину.

– Катись в ад, Азраэль! – девушка разворачивается и прожигает его недобрым взглядом. – Только попробуй сделать что-то с ним… – добавляет она, исчезая в арке и по пути нервно путаясь в шёлковых тюлях.

Азраэль матерится себе под нос и удаляется в спальню. Эта ночь тянется бесконечно долго и не приносит ни минуты сна. Едва на линии горизонта появляется солнечный диск, он рывком поднимается со скомканной постели, направляется в душ, а затем спешит в сторону лазарета. В коридоре у двери спит Айси, свернувшись в позу эмбриона на небольшом диванчике. Главный лекарь сидит рядом с ней на корточках и ласково гладит по волосам. Он замечает Азраэля, и его взгляд тут же наполняется отвращением. Он встаёт во весь рост и пропускает мужчину в небольшую комнатку с медицинскими инструментами.

– Не будите её, она уснула совсем недавно, – просит лекарь.

– Не буду, Ричард. Как Жан? – хрипло выдыхает Азраэль, невольно катая чужое необычное имя по нёбу.

– Пришёл в себя, я наложил ему швы и напоил обезболивающим. Есть специальная мазь, но шрам всё равно останется, – отчитывается лекарь, глядя укоризненным взглядом. – Конечно, есть выход… – уклончиво говорит он, делая шаг в сторону двери. – Но вы же не выпустите его из ошейника, магия же принадлежит только Полуночным, – ехидно подмечает мужчина, покидая комнату.

Азраэль сглатывает образовавшийся в горле ком, хочется догнать Ричарда и приложить его о стену, но лекарь прав в своей ненависти к его роду. Его тоже лишили магии, убили в нём лучшую часть и навечно заточили в этом дворце, и мужчина не собирался прощать Полуночным подобного обращения с магическими существами, но всё же согласился выполнять обязанности лекаря взамен на их с Айси относительную безопасность. Азраэль запрокидывает голову вверх. Нужно просто списать этого наложника и больше никогда не вспоминать о нём, только прикажи, и ему привезут из столицы ещё тысячу таких же. С этим решением он уверенно входит в палату лазарета, но сердце в груди делает предательский кульбит, а руки впервые на его памяти начинают дрожать.