Азраэль думает о своём поступке всё это время, всю неделю у него из головы не выходит тот блондин, которого он так безрассудно и беспечно оставил рядом с собой до утра, а затем щедро одарил. И Азраэль не жалеет об этом, просто вдруг хочется снова взглянуть в невинные красные глаза. И он ищет их взглядом, зная, что выберет кого-то другого, потому что делал так всегда, это в его правилах.
Жан прячется за спинами девушек; среди фейри нечеловеческой красоты, среди сирен и вампиров он кажется совсем не заметным. Может, он и вправду нечисть, раз так легко вписался? Жан низко опустил голову, отчего белокурые пряди упали на лицо. Ему вдруг становится стыдно за ту ночь, за свою слабость, которую он показал перед господином, и сейчас не хочется попадаться тому на глаза. Тем более Азраэль выглядит мрачным, и Жану становится страшно от того, как господин безразлично шагает между наложниками, словно выискивая кого-то конкретного. Жана пробирает дрожь от одной мысли, что господин мог узнать, кто он, и сейчас пришёл вершить расправу. Ему кажется, что ошейник давит сильнее обычного, не давая нормально дышать, и парень невольно цепляется за него пальцами, запоздало одёргивая руку от своей шеи. От боли под веками пляшут красные пятна, и Жан силой впивается короткими наманикюренными ногтями в собственные ладони, чтобы на них остались глубокие пульсирующие полумесяцы. Это хоть как-то помогает прийти в себя и не потерять сознание в очередной раз.
Азраэль проходит мимо едва не плачущего мальчика-волка, даже не посмотрев на юношу. Он не обращает внимания на девушек. Лица некоторых из них искажены гримасой ужаса, а некоторые, в том числе и Кайла, завлекающе улыбаются мужчине, пытаясь сделать всё, чтобы попасть к нему в постель. Азраэль обходит фейри словно преграду, возникшую у него на пути, замечая вдали, едва не в самом углу, знакомый силуэт. Жан перестаёт дышать, всё ещё смотря себе под ноги и взывая ко всем богам, чтобы это оказалось страшным кошмаром. Но впереди шуршат одеждами наложники, оборачиваясь вслед господину, который вдруг ускоряет шаг и идёт прямиком к нему.
Жан неуверенно поднимает взгляд, когда видит в шаге от себя чужие ноги, обутые в армейские ботинки. Он вздрагивает, и это не остаётся незамеченным. Внимательный взгляд тёмно-синих глаз Азраэля останавливается на нем и застывает на мгновение, а затем господин неожиданно протягивает руку ладонью вверх – приглашающий открытый жест. Азраэль и сам не ожидал от себя подобного, да и Жан уже был наслышан о том, как должна выглядеть церемония выбора наложника: господин должен был всего лишь кивнуть в сторону того, кто ему понравился, а дальше уже стражники отводили наложника или наложницу к нему в спальню. А сейчас эта широкая, мозолистая от постоянного контакта с оружием ладонь и длинные пальцы, от которых почему-то трудно оторвать взгляд, маячат перед ним. Это окончательно выбивает блондина из колеи. Он не понимает, почему все вокруг тихо охают. Он не знает, чего от него хотят – его выбирают снова, против всех правил, или же это требование вернуть брошь, потому что он её не заслужил, ведь ничего не было. В уголках глаз невольно начинает скапливаться влага, и Жан едва держится, не решаясь что-то сделать или спросить.
– Пойдём, – Азраэль выжидает мгновение, но руку не убирает, чтобы не делать этот момент ещё более неловким; его голос немного хриплый от внезапно нахлынувшего желания обладать.
Жан сглатывает ком в горле и неуверенно вкладывает ледяную дрожащую ладонь в руку своего господина. Горячие чуть шероховатые пальцы тут же сжимают её, согревая. Азраэлю плевать на удивление охраны и рабов, он просто ведёт парня на выход между расступающимися перед ними наложниками. Ноги не слушаются Жана. Парень еле перебирает ими, боясь зацепиться за края ковровых дорожек, ещё и господин выше него почти на голову – он идёт большими шагами, и Жан едва успевает за ним. Всю дорогу Азраэль держит его за руку, и парень вздрагивает, когда горячие пальцы исчезают и его пропускают в уже знакомую спальню. Боль возвращается, и Жану не хочется думать о причине этого. Возможно, раньше её унимал контакт с свободным носителем магии.
Азраэль небрежно сбрасывает обувь вместе с носками ещё у двери. Жан и так босой, он стоит в стороне, обхватив себя руками, пока господин проходит мимо него и направляется к небольшому столику в углу, делая несколько жадных глотков из стоящего на нём стакана с водой. Сегодня невыносимая жара, и только сейчас, когда сумерки плавно опускаются на дворец, становится чуть полегче. Азраэль чувствует слабую усталость, ему наконец-то удаётся остудить желание, возникшее к наложнику, которого он выбрал во второй раз. Он убеждает себя, что та ночь не считается, ведь он не сделал то, что должен был. Да и в этот раз почему-то неохота – Азраэль за версту чует сладкий запах невинности, и ему хочется сохранить этот цветок подольше. Обычно ему всё равно, так было всегда, чужие чувства и ощущения не имели никакого значения. Но сейчас он смотрит на испуганного юношу перед собой, и Роби снова всплывает перед глазами, а в ушах эхом звучит: «Невиновен». Азраэль оборачивается к парню спиной, сбрасывая чёрную футболку и на мгновение прикрывая глаза, но нежелание делать больно никуда не девается. Жан смотрит на сильную мужскую спину, покрытую рунами, и боится дышать, понимая, что в этот раз ему не отвертеться.
– Подойди, – Азраэль разворачивается и тихо подзывает к себе.
Жан послушно плетётся вперёд на негнущихся ногах, остановившись в шаге от мужчины, но тот сам сокращает это расстояние, обдавая терпким запахом. Азраэль не трогает его, просто стоит напротив. Но блондин не решается поднять взгляд на лицо господина, невольно рассматривая крепкую грудь. Никто не сказал, что он должен делать, и должен ли вообще, да и нет сил и смелости на это. Непрошеные слёзы застилают глаза прозрачной пеленой, но Жан держится до последнего, пытаясь удерживать магию под контролем, хоть и отчаянно хочется отпустить её и отключиться от боли.
Азраэль смотрит на пушистые, светлые дрожащие ресницы, а затем тянется пальцами к подаренной им броши. У Жана почти все силы уходят на то, чтобы не шелохнуться: злить господина опасно, его предупреждали. Азраэль аккуратно отстёгивает украшение, чуть оттягивая воротник рубашки, чтобы не поранить иголкой кожу наложника, а затем откладывает брошку на столик. Хоть здесь и жарко, но парня бьёт озноб, а по спине под рубашкой струится холодный пот, и наверняка это не понравится господину.
Азраэль растягивает удовольствие. Подхватывая пальцами кончик ленты, он тянет его, развязывая одну завязку за другой. Жан стоит перед ним безвольной куклой, и мужчина стягивает с его плеч рубашку, бросая её на пол и замечая пупырышки гусиной кожи. Азраэль восхищённо втягивает воздух – ему нравится телосложение этого наложника. Парень довольно худой и выглядит хрупким, и это смотрится настолько гармонично, что дух захватывает. Жан прикрывает веки, и слеза соскальзывает с ресниц, чертя мокрую дорожку по щеке. Азраэль не замечает её и тянется к завязке на поясе широких штанов из лёгкой ткани. Именно в этот момент капелька доходит до подбородка парня и слетает с него, разбиваясь о руку брюнета, отчего они оба синхронно вздрагивают.
– Простите, – срывается с дрожащих губ Жана, он испуганно вскидывает голову и смотрит на господина.
– Успокойся, – голос Азраэля хриплый, тон действительно просящий, а не приказной.
Жан послушно часто-часто кивает, новая порция слёз неконтролируемо срывается вниз, портя макияж. Азраэль с замиранием наблюдает, как вместе с каплями по щекам наложника катятся золотистые блёстки, и осторожно смахивает их. Приступ щемящей нежности, совсем не присущей ему, не отпускает. Жан тихо всхлипывает, когда господин всё же распускает ленту на его штанах и те с шорохом падают к щиколоткам. Он тут же спешит прикрыть пах руками, чувствуя, как к лицу приливает кровь. Азраэль жадно запоминает то, как румянец пятнами проступает на светлой коже лица, переходя на шею, на мгновение теряясь под ошейником, а затем и вовсе исчезая у соблазнительных ключиц. Он расстёгивает свой ремень и чёрные джинсы, сдёргивая их вниз вместе с бельём и обнажая колом стоящее возбуждение. Наложник напуган и не хочет его, для Азраэля это не ново, но брать силой впервые неохота. Он вышагивает из джинсов и делает шаг назад, чуть сжимая руку парня выше локтя, тот продолжает прикрываться. Азраэль садится на кровать и тянет его к себе, уверенным настойчивым движением заставляя убрать руки и открыться.
