– Ну и что? – пожала плечами Рита. – Чердак как чердак, ничего особенного. – Надо же, какая пылища!

Наши глаза постепенно освоились с темнотой.

Внутренность чердака уже не представляла собой однообразное серое пространство. Оказывается, он был забит множеством самых интересных вещей: плетеных корзин, галош, абажуров с кистями…

Я осторожно двинулись в глубь мрачного чердака. Все пространство было завалено мешками, коробками, обломками мебели, бутылями, кипами газет. Под самой крышей висела на грязной веревке плетеная корзина. И почему-то раскачивалась, хотя ни единого дуновения ветерка на чердаке не ощущалось.

Действовать приходилось осторожно, малейшее резкое движение поднимало тучи пыли. Каждый заинтересовавший нас предмет приходилось или брать в руки, чтобы осмотреть, или хоть немного стряхнуть с него пыль: по внешнему же виду трудно было определить, что это такое.

Рите, все также стояла возле люка. Вглядываясь в полутемное и пыльное пространство, она с сомнением покачала головой:

– Что-то мне здесь не нравится. Лучше не будем ничего ворошить. И вообще, пошли отсюда. Думаю, ничего интересного здесь нет, тут делать нечего.

И тут лестница, что была приставлена к лазу чердака, с треском полетела вдоль стены и гулко брякнулась об пол. Очень странно! Какой-то необычный ветер на этом чердаке, дует в отдельных местах.

Я поежилась. Стало неуютно, словно за нами кто-то подглядывал. И загадочные следы во дворе некстати вспомнились. Хорошо, что Ритка о них не знает, а то бы запаниковала!

– Не знаю, как ты, а я прыгать вниз не собираюсь, – заявила Ритка. – Или будем ждать дедушку, или ты что-нибудь придумаешь.

Я мужественно кивнула и полезла в угол через обвисшие на трухлявых стойках, закоченевшие от вековой грязи и пыли, бельевые веревки. Там высилась огромная плетеная корзина. Подойдя вплотную, я осторожно приподняла крышку. Корзина доверху была забита стеклянными пустыми банками и бутылками. Я разочарованно вздохнула.

В углу лежала покрытая мешковиной огромная охапка соломы. Я расчистила плотный слежавшийся ком и обнаружила под ним огромный сундук, приваленный длинными досками.

С радостным воплем бросилась я к сундуку, но моментально отскочила, потому что вся запуталась в паутине, опутавшей доски густой сетью. На шее, на руках, в вырезе футболки вместе с паутиной закопошились бесчисленные пауки.

А между досками прямо на меня таращились восемь огромных глаз. Четыре глаза спереди, два по бокам и еще два в задней части головы, которая с помощью трубочки-стебелька соединялась с коричнево-желтым полосатым брюшком. В самом центре брюха красовалось черное пятно неправильной формы. И все это великолепие длиной не меньше пятнадцати сантиметров с легкостью акробата перемещалось по ажурной паутине довольно толстыми лапками.

– А-а-а-а-а! – завыла я от ужаса.

– Что там еще приключилось? – недовольно отозвалась Рита.

– П-п-п-а-у-у-к-к, – запинаясь, выдавила я.

– Что-что? Не слышу!

– Па-ук, – более четко выговорила я, осторожно отодвигаясь от кошмарного членистоногого.

– Ну и что? Первый раз в жизни паука увидела? – насмешливо допытывалась Ритка.

– А ты сама посмотри, – отозвалась я, – небось сразу в обморок грохнешься.

– Не собираюсь всякую гадость рассматривать, – тут же отреагировала сестрица, но уже более нормальным тоном. – Возьми палку какую-нибудь да сбей его вместе с паутиной. И сразу все забудешь.

– Давай не будем его беспокоить, – пробормотала я. – Мне кажется, он на меня как-то особенно смотрит, с укоризной, что ли.

– Паук смотрит? Да ты что, белены объелась! – Ритка окончательно успокоилась и даже развеселилась. – Да, Лерка, у тебя что-то с головой приключилось от твоих кладов. Взгляды паучьи мерещатся. Вот я дедушке скажу, чтобы перестал твои дурацкие увлечения поощрять.

И тем не менее мне казалось, что этот странный паук просто просверливает меня взглядом своих восьми глаз. И под их натиском какие-то смутные видения проплыли в моей голове. Что-то такое со мной уже было, но я так и не ухватила кончик. Ладно, оставим паука в покое. Я развернулась к нему спиной и решила больше не обращать на него внимания.

Передо мной стояла главная цель – сундук.

Я попыталась открыть крышку. Она не поддавалась. Присмотревшись, я заметила отверстие для ключа. Интересно, что такого ценного могло храниться в деревянном сундуке, чтобы его запирать? Старые наряды? Церковные книги? Патефон? Золотые слитки? На этом моя фантазия иссякла. Ладно, придется потерпеть, пока не найдется ключ.

С сожалением я оторвалась от сундука и продолжила поиски. В углу я наткнулась на кипу старых журналов, исписанных тетрадок, грязных школьных учебников. Наверное, дедушка, когда был маленьким, по таким учился. Не бог весть что, но все ж будет чем заняться в дождливые вечера.

Рита вдали занималась своими изысканиями. Ей удалось пробраться к стене чердака. Там она задумчиво рассматривала большую кучу какого-то тряпья.

– Смотри, а это что?

От неожиданности я выпустила из рук стопку с журналами. С жутким грохотом она свалилась на пол. Облако пыли взметнулось под потолок, на минуту скрыв из глаз все вокруг. Стало темно. Пыль моментально забила нам носы и рты.

– Ты что? – возмущенно воскликнула Рита. – Хочешь меня задушить? – И, как заведенная, зачихала.

Пыль медленно опускалась, покрывая меня густым слоем.

– Зато сразу понятно – давненько здесь не ступала нога человека, – подытожила я, отряхиваясь. И уже сама обрушилась на сестру:

– Чего пугаешь криками? И без того страшно! Ты про что?

– А вот про это. Иди сюда! Смотри, что я нашла.

Оставив в покое сундук, я поспешила к сестре, так как по голосу поняла: она увидела нечто из ряда вон выходящее.

Рита держала в руках совершенно грязную … тряпичную куклу. Да, самую обыкновенную куклу, в обрывках одежды и клоках вылезшей ваты, с лысой головой из папье-маше и в одном тапочке.

– Да уж невидаль, – разочарованно пробормотала я. Куклы и игрушки меня совершенно не интересовали.

– Красота! Знаешь, а тут и другие есть. Я таких и не видела, древние совсем. Сейчас, как раз такие ценятся. Отреставрирую и будут, как новенькие, – в Риткином голосе слышалась неприкрытая радость.

Я и ухом не повела, оглядываясь в поисках чего-нибудь интересного.

– Срочно беги ко мне! – снова отчаянно завопила Рита.

От неожиданности я выронила стопку отобранных книг прямо в ведро с застарелой известью. Стала вытаскивать, и вся вымазалась в грязно-белый порошок. Господи, хоть бы успеть отчиститься до дедушкиного возвращения. А то встретим его, как две меловые сосны.

– Да что ты там застряла со своими книжками, не слышишь, что ли! Тут такое, а ты расселась, – не унималась Рита.

– Боже, что это? И ради этого ты меня оторвала? – разочарованно закричала я, пробравшись сквозь ряд поломанных стульев с риском поломать ноги и наконец присоединившись к сестре.

Та лихорадочно обтирала огромную картонную коробку попавшейся под руку старой тельняшкой.

– Я нашла елочные украшения, представляешь, – взволновано сообщила она, сдувая налипшие на потный лоб волосы. Лоб моментально покрылся темными потеками, живописно стекающими на глаза.

– Ты бы лучше зеркало нашла, полюбовалась бы на себя, красавицу, – ехидно заметила я. Всем было известна Ритино трепетное отношение ко своей внешности, на которой не должно быть ни одного изъяна, будь то микроскопический прыщик или помятый сарафан.

– Сама заволокла меня на этот дурацкий чердак, а когда я нашла по-настоящему ценную вещь, носом крутишь. Какого лешего тебе книги старые сдались? Ими внизу целый шкаф набит. А у меня тут эксклюзив.

– Ну хорошо, давай посмотрим на твой эксклюзив, – примирительно сказала я.

По очереди вытаскивали мы на свет старинные игрушки. При беглом осмотре в коробке оказались: медведь с гармошкой, гуси и лебеди, рыбы и овощи. Стеклянные шары маленькие и большие, гирлянды из нанизанных бусин и стеклянных цилиндриков. Фарфоровые дети на санках. А еще ватные Деды Морозы, ангелочки, и какие-то неведомы зверушки. Все покрыто вековым слоем грязи.