Я целую Алену, удерживая ее так, чтобы голубоглазка не смогла спрятать от меня свои губы. Перебираю ее волосы на затылке, чувствую, как она трясется всем телом в моих руках. Алена податливая и нежная девочка, с ней надо аккуратно, чтобы не спугнуть на первых порывах.

Не знаю, что делал с ней Асаев, но я хочу вытеснить из ее головы каждый неприятный момент. Хочу сделать так, чтобы она не боялась принимать мое внимание.

— Я не буду ни к чему тебя принуждать и брать силой, — отрываюсь, чтобы сказать ей это. — Но и честно играть тоже не буду, потому что сама ты ко мне никогда не осмелишься прийти.

— Почему тогда ты уверен, что я хочу… — она смотрит на мои губы. — Хочу всего этого?

— Мне подсказывает твое тело. Твой взгляд.

— У меня есть муж…

— Плевать. Ты его не любишь. Ты сама сбежала от него, а теперь не хочешь, чтобы Ратмир тебя нашел. Это о многом говорит, Алена.

— На той дороге передо мной мог бы остановиться кто угодно…

— Но остановился я. Ты сейчас дрожишь не из чувства благодарности. Тебе нравится, Аленка. Нравится то, как я прикасаюсь к тебе, — пальцами я скольжу по ее спине. — Нравится, как смотрю на тебя. Как целую. Можешь упираться и все отрицать, это даже забавно.

Алена насильно отводит взгляд от моего лица и снова надавливает на мои плечи своими маленькими ладошками.

Ни за что эта девочка не признается даже самой себе, что ее тянет к определенному мужчине. Потому что очень много раз голубоглазку обижали, и она обжигалась. Естественно теперь она будет дуть даже на «воду» в моем лице.

А после вскрытия всех фактов так вообще шарахаться начнет. Поэтому ни к чему Алене пока знать о нашем общем прошлом с ее отцом. Пусть девочка сначала хоть немного ко мне привыкнет.

— Что ты обсуждала со своим психологом, Ален? Почему решила обратиться за помощью такого рода?

— Нам обязательно говорить об этом?

— Я все равно докопаюсь до правды, но хотелось бы услышать это от тебя.

— После смерти отца я начала сходить с ума, — шепотом произносит голубоглазка. — Мне казалось, что похожий на моего папу человек следит за мной. Я говорила об этом Ратмиру, он даже лично просматривал записи с камер, расположенных на нашем участке. Там никого не было…

— Лично ты видела эти записи?

— Нет, зачем? Асаев нашел для меня специалиста, он назначил мне легкое успокоительное, но таблетки не помогали. В какой-то период я почти перестала спать.

— Что за таблетки?

— Не помню название… Всем этим занимался Ратмир.

Скорее всего, таблетки были липовыми. Либо же Алену специально накачивали чем-то с противоположным эффектом, чтобы окончательно свести девочку с ума. Человек может не спать какое-то время, но потом мозг начнет подкидывать новые неприятные вещи, и вот от них действительно можно поехать крышей.

Вся эта ситуация кажется мне очень странной. Ну нет в Алене ничего такого странного. Обычная девчонка, вменяемая, без странностей. Нет, они есть, конечно, но это дело рук Асаева, который все это время оставался безнаказанным.

— Почему раньше не рассказала мне? Я же спрашивал, нужны ли тебе какие-то препараты.

Алена молчит и отворачивается от меня. Обнимает себя руками за плечи.

— Дай-ка угадаю. У тебя тоже были мысли, что этот психолог может быть засланным? Подставным человеком твоего мужа?

— Не знаю! — резко вскрикивает Аленка. — Я уже ничего не понимаю! Мне просто нужная спокойная жизнь. Для моего сына и для меня. Это так много? Я многого прошу?

У голубоглазки в глазах застывают блестящие слезы. Я делаю шаг вперед и осторожно обнимаю ее, не обращая внимания на бессмысленные копошения Алены. Постепенно она успокаивается и затихает, только всхлипы иногда прорываются, как остаточное явление.

Кажется, ей и правда не помешает какое-нибудь хорошее мягкое успокоительное. Только на этот раз настоящее. У Антона вроде был какой-то друг, держащий большой частный медицинский центр. Если через пару дней судьба не подкинет нам никаких сюрпризов, я свожу Алену к специалистам, чтобы ее голову привели в порядок.

Не представляю, как она жила в постоянном стрессе все это время.

— Я позабочусь о вас. Только перестань выпускать свои шипы, Ален, и прими мою помощь. Позволь мне сделать это для тебя и твоего сына.

— Мне так страшно…

— А мне страшно, что у тебя там в кастрюле какая-то субстанция начала жить своей жизнью, — заглянув ей за плечо, констатирую я. — Если не поторопиться, оно грозит захватить всю кухню.

— Это соус! — оживляется голубоглазка, и я выпускаю ее из кольца своих рук.

Я наблюдаю за Аленой, пока она продолжает колдовать над плитой. Рассматриваю ее со всех сторон, стараясь сделать так, чтобы девочка не заметила мой взгляд. Достаточно с нее смущения за этот час.

Достав тарелки, голубоглазка сама раскладывает все на столе, отказавшись от моей помощи. Я по привычке включаю телевизор, потому что терпеть не могу тишину, и первым в списке попадается какой-то новостной канал. Рука тянется переключить, но картинка на экране привлекает меня.

— …если у вас есть какие-либо сведения об этой девушке, свяжитесь с нашей редакцией по телефонам, которые вы видите в правом углу…

С фотографии на меня смотрит Алена. Живая голубоглазка на моей кухне замирает и тоже рассматривает свое фото, приоткрыв рот в немом вопросе.

Асаев действует решительно. Вряд ли он надеется таким способом вернуть Алену себе, этот эфир служит скорее предупреждением для нее. Теперь ей будет сложнее прятаться, потому что люди смогут узнать в ней ту самую пропажу. Много кто захочет за деньги выслужиться перед Ратмиром.

— Это конец, да? — одними губами шепчет Аленка.

— Начало. Зато теперь мы знаем, что твой паспорт бесполезен. Я думаю, твой муж скоро и в розыск подаст. Если он еще не сделал этого.

— Я зря все это затеяла. У меня не получится спрятаться от него. Он все равно вернет меня домой, а потом завершит начатое…

Последнее явно нечаянно срывается с ее языка. Она прикусывает нижнюю губу, и все пружинки в ее теле снова натягиваются.

— Что завершит? Что он собирался сделать, Алена?

— Убить нашего сына…

Алена

Я все еще надеюсь на то, что мне показалось. Но, к сожалению, факты вещь упрямая.

Я застала своего мужа над нашим малышом с каким-то странным шприцем в руках. Просто зашла в детскую и увидела эту картину. Страшно представить, что было бы, задержись я хоть на минуту.

— Голубоглазка, не молчи, — голос Камиля заставляет меня вынырнуть из воспоминаний.

— Отец оставил Давиду все свои активы. Какая-то часть ушла моей тетке, но это мелочи по сравнению с остальным. Практически сразу после смерти папы Ратмир уговаривал меня все продать, но я отказала ему. По завещанию отца распоряжаться всем до совершеннолетия Давида могу только я. В ту ночь, когда ты нашел меня на дороге…

Не знаю, нужно ли рассказывать об этом Камилю. А вдруг мне действительно показалось? Я уже не понимаю, что в моей жизни реально, а что — обман.

— Что случилось в ту ночь? — тяжело сглотнув, спрашивает меня Камиль.

— Я думаю, что Асаев хотел избавиться от нашего сына. Он собирался что-то вколоть ему, но я успела вовремя. Оттолкнула его руку практически в последний момент. Откуда-то взялись силы… Ратмир упал, я видела кровь возле его головы. Все, о чем я могла думать в тот момент — мне нужно спасти Давида. Спрятаться так далеко, чтобы Асаев не смог нас найти. Это было главным для меня.

— После смерти Давида твой муж сделал бы все, чтобы признать тебя недееспособной. Он бы смог получить право подписи на распоряжение имуществом. А тебя, скорее всего, через какое-то время ждала бы такая же судьба, как и твоего сына. Алена, ты уверена в своих словах?

Это все чудовищно звучит. Мой отец был далеко не бедным человеком, он оставил после себя целое состояние, к которому у меня все равно нет доступа, потому что все документы находятся у Ратмира. Радует только, что и он не способен ничего с ними сделать.