Воздух оставался недвижим. Начертанное мертво. Высшие силы — безразличны.
Он испробовал все известные ему способы коммутации, от самых вычурных и сложных, знанием которых могло бы похвастаться не так много человек в Новом Бангоре, до самых бесхитростных и прямолинейных, иногда даже дикарских.
— Кто ты такой? — иногда спрашивал он клубящуюся у потолка темноту, устав от царапающих язык заклинаний и сложных формул, — Как тебя зовут? Что тебе надо от нас?
Здание молчало, если не считать скрипа половиц, доносившегося из прочих помещений да испуганного шепота клерков, который долетал до него издалека, точно морской рокот. Сила, к которой он обращался, не спешила дать ответа. Может, не владела тем языком, на котором он пытался с нею столковаться. Может, нарочно испытывала его терпение. А может, ей доставляло удовольствие держать его в неведении.
Гальванические лампы давно не давали света, одно только зыбкое болотное свечение, рассеянное в воздухе, едва достаточное для того, чтобы он мог вновь и вновь рисовать свои каббалистические фигуры. Скоро батареи разрядятся и исчезнет даже оно. Тогда — темнота…
— Кто ты? — спрашивал Лэйд устало, смахивая с ладоней копоть сожженных листков, — Давай поговорим, если ты не против. Меня зовут Лэйд Лайвстоун, я безоружен и готов выслушать твои требования. Я не знаю, зачем ты явился и чего хочешь, не знаю, на кого зол или к чему стремишься. Но уверен, что смогу помочь тебе. Эй? Ты здесь?
Тишина.
Здание не отзывалось на его вопросы ни членораздельной речью, ни теми знаками, которые иногда используют высшие силы, чтобы обозначить свое присутствие — холодными сквозняками, скрипом и странными запахами.
Паршиво, подумал Лэйд.
Любой лавочник знает, торг — это сложный предмет. Если два любителя поторговаться зацепятся языками, то могут проторчать так до второго Пришествия. Сбивая цену, то и дело хлопая дверью, провозглашая свое последнее слово, шлепая себя по затылку, торжественно клянясь, потрясая друг у друга перед носом бумажниками, они могут изводить друг друга сколь угодно долго. Но рано или поздно все равно придут к согласию.
Вот только сила, вторгнувшаяся в «Биржевую компанию Крамби» и изъявшая ее из ткани реальности, не изъявляла желания вступить в торг. Более того, не считала нужным даже обозначить свое присутствие или назваться. Пытаясь найти язык, на котором можно наладить общение хоть в какой-нибудь форме, Лэйд невольно ощущал себя недалеким подмастерьем взломщика, тщетно перебирающим отмычки, ни одна из которых не подходит к замку.
Как прикажете вести переговоры с тем, кто сохраняет молчание, причем — с течением времени Лэйд был вынужден это признать — молчание настойчивое и даже презрительное.
— Кто ты, черт возьми? — спрашивал он у пустоты вновь и вновь, на всех языках, что приходили ему в голову, — Тебе что-то обещано? Ты чего-то ждешь? Ну! Не молчи! Скажи что-то! Черт побери, думаешь, можешь морочить мне голову целую вечность? Играть в невидимку? Ну подожди, вот возьмется за тебя Канцелярия, дружок… Или ты столь никчемный демон, что даже имя свое боишься назвать?
В конце концов он использовал все методы — и без малейшего результата. Отчаявшись завладеть вниманием невидимого собеседника, Лэйд использовал даже те приемы, которых прежде чурался, находя их кровожадными и варварскими. Обнаружив в мышеловке еще живую мышь, он использовал ее в одном коротком и жестоком ритуале, которому научился у последователей Карнифакса, испытывая при этом невыразимое отвращение — как к происходящему, так и к себе самому. Воздух в кабинете на миг потеплел, явственно пахнуло паленым волосом, загудело в ушах и…
И всё. Скрюченные опаленные кости мыши так и остались лежать недвижимыми, даже не пытаясь образовать какой-нибудь сакральный знак. Сила, к которой он взывал, оставалась глуха и равнодушна. Более того, не собиралась этого скрывать.
— Слушай меня внимательно, — Лэйд брезгливо смахнул оплавленные кости, теплые на ощупь и немного дрожащие, — Я не знаю, кто ты, но не сомневаюсь, что ты краем уха наслышан обо мне, сколько бы ушей Он ни даровал тебе от рождения. В некоторых кругах меня прозвали Бангорским Тигром и поверь, отнюдь не за то, что умильно умею мурлыкать. Некоторые твои собратья познакомились со мной куда ближе, чем намеревались и, смею надеяться, еще нескоро захотят увидеться вновь. Ты слышал про Полуночную Суку и ее незавидную судьбу? Она тоже собиралась покончить со мной, более того, была уверена, что ей это почти удалось. И где она сейчас?..
При упоминании Полуночной Суки у Лэйда неприятным образом онемела половина языка — неизбежная плата за произнесение подобного имени всуе. Всякий раз при мысли о том, что существо, наделенное ее силой, заперто внутри тонкого тела мисс Прайс, ему становилось немного не по себе, как при мысли о Великом Шторме[2], запертом внутри стеклянного шара.
Комната молчала. Напрасно Лэйд вертел головой, пытаясь заметить, не мелькнет ли в темном углу россыпь огоньков, не протянется ли по стене вязь из каббалистических знаков, не распахнется ли среди резных панелей демоническая пасть, изрыгающая пламя и серу.
Ничего.
В какой-то момент он и верно получил ответ, которого ждал так долго, причем этот ответ немало его напугал, едва не заставив вскрикнуть от неожиданности. Под потолком что-то заскрежетало, потом по-комариному загудело и коротко хлопнуло. А вслед за этим на Лэйда рухнула темнота, едва не раздавив, стиснула в своих плотных удушающих объятьях. Здание Конторы мгновенно наполнилось испуганными криками и воем — словно все псы в Новом Бангоре в одно мгновенье увидели самую большую в их жизни луну.
Лампы, подумал Лэйд, подрагивающими руками выуживая из кармана пиджака припасенную свечку и коробок химических спичек. Заряд батарей оказался не бесконечен, как и следовало ожидать. Весьма своевременное, хоть и чертовски жуткое напоминание о том, что все, чем мы располагаем, тоже не бесконечно — провизия, вода, быть может, даже воздух. Всё рано или поздно подойдет к концу. И если темнота сама по себе не опасна, лишь повышает нервозность осажденных, подумай, что начнется, когда в вашей крепости начнет заканчиваться вода…
Передвигаться при свете одной только свечи оказалось до крайности неудобно, но другого источника света в распоряжении Лэйда не было. Перемещаясь из кабинета в кабинет, он замечал другие свечные огоньки, блуждающие по коридору, иногда — оранжевые пятна керосиновых ламп или крошечные синеватые сполохи зажигалок. Что они будут делать, когда свечи истают, а лампы и зажигалки выработают свой тоже отнюдь не бесконечный ресурс? Смогут ли сохранить душевное спокойствие?
Лэйд кашлянул.
— Ладно, признаю, тебе удалось захватить меня врасплох. Все эти щупальца, лезущие из несчастного Кольриджа, этот пепел за окном… Черт, я умею ценить хорошее представление и ты славно постарался. Я и сам в какой-то момент трухнул, честное слово. Думаю, ты славно позабавился и, надо думать, неплохо утолил голод. А теперь давай закончим с этим, пока твоя шалость не превратилась для всех нас в серьезную неприятность. Скажи, что тебе надо и, слово Бангорского Тигра, я приложу все усилия, чтобы мы с тобой смогли столковаться. А?
Комната молчала. Лэйд стиснул пальцы, не замечая, что размазывает по ладоням копоть.
— Эй! Знаешь, это не очень-то по-джентльменски. Не хочешь беседовать — не надо, я и сам-то не большой любитель болтать, но уж свое имя мог бы назвать!..
Раздавшийся из другого конца комнаты шорох заставил его мгновенно развернуться на ногах. Вышло не очень-то изящно, не по-фехтовальному, но достаточно быстро, чтобы не дать застать себя врасплох. Возясь с чертовой крысой, он водрузил свечу на стол и теперь не мог даже направить свет в сторону источника опасности.
Явился. Все-таки явился, хоть и не сразу.
Рука Лэйда мгновенно скользнула в карман, нащупав там единственное его оружие. Оно выглядело столь жалким, что даже не хотелось доставать его, но другого в его распоряжении не было. Нож для бумаг с латунным лезвием, на котором Лэйд при помощи гвоздя изобразил несколько маорийских морфем и кроссарианских сигилов. Жалкое оружие, не способное причинить существенного вреда даже самым слабейшим тварям, обитающим в темных подворотнях Нового Бангора. Однако оно вселяло в него толику уверенности, а именно уверенности в последнее время ему ощутимо не доставало.
