Мисс ван Хольц, только приподнявшая было свой бокал, метнула в него негодующий взгляд.

— Великий Боже, обязательно за едой?

Это начальник кадровой службы, вспомнил Лэйд, мне его даже представляли до ужина. Странный тип. Пожалуй, если созерцать его более четверти часа подряд, можно заработать приличную изжогу…

Мистер Лейтон произвел на него сложное впечатление. Держащийся элегантно и мягко, с некоторой не свойственной его возрасту старомодной манерностью, за столом он демонстрировал качества превосходного собеседника, осторожного и чертовски проницательного. Кажется, мистер Лейтон разбирался не только в той сфере, к которой относилась его должность, но и во всех сферах жизни вообще, сколько бы их ни существовало. Стоило заговорить о биржевых котировках, как он немедленно обнаруживал глубочайшие познания в этом вопросе, позволявшие ему легко общаться на одном языке с Розенбергом и Крамби. Стоило затронуть каботажное мореплавание, капитальное строительство или погоду, как мистер Лейтон оказывался превосходно осведомлен и тут, мало того, мог дать по этим вопросам фору любому из присутствующих. Помимо этого, мистер Лейтон был превосходно эрудирован и обладал прекрасным чувством юмора. Если что и портило его облик, так это привычка желчно поджимать уголки рта в сочетании с изрядной порцией уксуса, которой он сдабривал свои остроты.

— Каннибализм — отнюдь не прерогатива Полинезии, мисс ван Хольц, — наставительно заметил он, откладывая салфетку, — У старушки Британии тоже есть, что заявить на этот счет, вспомнить хотя бы Соуни Билла[10]…

Крамби поспешно похлопал ладонью по столу.

— Хватит, хватит, довольно. Ну а вы, Коу? У вас есть предположения?

Начальник отдела безопасности, мягко улыбнувшись, покачал головой.

— Не знаю.

Вот уж кого точно нельзя было назвать болтуном, подумал Лэйд. Многие за столом охотно брали слово, делясь с окружающими своими историями и подходящими к ситуации анекдотами, но мистер Коу, кажется, с самого начала ужина хранил благожелательное молчание. Он не забывал улыбаться, одобрительно кивать и совершать те жесты, которые приличествует совершать джентльмену за обеденным столом, но сам при этом слова не брал и, кажется, находил вполне удовлетворительным свое положение молчаливого слушателя.

Кажется, и едок он был так себе. Лэйд не был уверен, съел ли тот хоть что-нибудь за весь вечер — судя по всему, большую часть времени мистер Коу был занят перемещением трех маслин в собственной тарелке с одной ее стороны на другую.

Крамби рассмеялся.

— Ну и ребус вы нам загадали, Синклер! Представьте себе, у меня тоже нет ответа. Ну же! Мы сгораем от нетерпения! Что же ваш приятель обнаружил в ящиках?

Синклер порозовел. Похвала начальства определенно ему льстила. Запоздало вспомнив про Лэйда, он повернул голову в его сторону.

— Может, вы отгадаете, мистер… эм-м-м-м…

Мистер-Невесть-Чей-Дядюшка-Вторгшийся-В-Привычную-Жизнь.

— Картошка, — Лэйд макнул свернутую лепешку-фарината[11] в соусник, после чего откусил половину и промокнул губы салфеткой, — Чего тут думать? Он получил двадцать тонн картошки.

На их конце стола на несколько секунд установилась тишина. Синклер растерянно хлопал глазами, Лейтон желчно кривил губы, мисс ван Хольц беззвучно рукоплескала.

— Господи! Отчего вдруг картошка?

Лэйд кашлянул в салфетку.

— Вы сказали, что компания, акции которой он намеревался купить, звалась «Ривай Лимитед». Ну так все просто. «Ривай» по-маорийски — картошка. Ваш приятель не должен считать себя обманутым, он получил ровно то, что заказывал, и на все деньги. Полинезийцы в самом деле во многом простодушный народ, но они не склонны к обману. Просто они дикари в душе и не всегда разбираются в дебрях тех хитросплетений, которые мы именуем коммерцией. Может, потому из них редко получаются маклеры?

Лэйд ожидал насмешек, фырканья, презрительных гримас. Словом, того, чем господа в хороших костюмах обыкновенно награждают чрезмерно много возомнившую челядь, влезшую в разговор. И был немало удивлен, когда все вдруг расхохотались.

Смех был не издевательский, наоборот, самого искреннего рода. Мисс ван Хольц колотила руками по столу, всхлипывая сквозь слезы. Кольридж поперхнулся и Лейтону даже пришлось стучать его ладонью по спине, не замечая, что к его собственному лицу прилип кусочек жареного лука. Даже молчаливый Коу, выглядевший как постник-пуританин посреди съезда клуба обжор, не удержался от смеха. Хохотал даже Синклер, чью историю так беспощадно разрушили, и от хохота сделался алым, как пирог с брусникой. Розенберг мелко икал, придерживая очки, чтоб те, чего доброго, не свалились в тарелку.

Забавно, до чего смех преображает людей, подумал Лэйд. Минуту назад эти люди казались мне самодовольными хлыщами, этакими истуканами из витрины галантерейного магазина, но стоило им рассмеяться, и они враз сделались симпатичнее, естественнее. Видимо, смех, как и старое вино, столь древняя субстанция, что проступает под всеми слоями лакировки и краски…

— Мой… мой дядюшка часто имеет торговые дела с полинезийцами, — пробормотал Крамби, отдуваясь, — У него в запасе уйма подобных историй. Может, поделитесь с нами еще чем-то?

Лэйд не собирался выставлять себя на всеобщее обозрение, его вполне устраивала скромная роль безвестного дядюшки, на которого обращают внимания не больше, чем на снующего под ногами кота. Не хватало еще, чтоб в Хукахука стали поговаривать, будто почтенный Лэйд Лайвстоун за горсть монет выставляет себя шутом на собраниях толстосумов, точно дрессированная обезьяна!

С другой стороны…

Мисс ван Хольц улыбнулась ему со своего места. Выражение ее раскосых глаз непросто было прочитать, но Лэйду показалось, что он видит в них что-то сродни ободрению. И что-то еще, что можно было принять за… интерес? Прекрати, мысленно шикнул на себя Лэйд, ощущая предательскую слабость под ложечкой. Она женщина не твоего круга, Лэйд Лайвстоун, нелепо надеяться, будто твоя персона может заинтересовать ее. По сравнению с джентльменами, сидящими с тобой за одним столом, ты не более примечателен, чем мешок с картошкой, который вытащили из погреба, чтоб просушиться. Не обольщайся, иначе будешь выглядеть жалко и…

Лэйд улыбнулся.

— Что ж, если вы настаиваете, думаю, смогу выудить из памяти еще парочку историй.

***

Пирушка удалась на славу. Лэйд и сам не заметил, как сам сделался ее частью, влился легко и свободно, точно глоток виски в пересохшую глотку. И если поначалу он еще ощущал себя чужеродным вкраплением, то ощущение это, сглаженное вином и непринужденной обстановкой, весьма быстро растворилось без остатка.

Ободренный оказанным ему вниманием, он поведал обществу старую историю о полли, сделавшимся мировым судьей, и о том, к какому конфузу это привело впоследствии. Успех был необычайный, хохотали все, а мистер Розенберг, всхлипнув «Ах, черт, так и знал, что этот болван забудет про пуговицы!» едва не уронил свои злосчастные очки в салат, усилив и без того комичный эффект.

Следом Лэйд рассказал историю о католическом священнике, вздумавшем основать на острове иезуитскую миссию, и вновь заслужил продолжительную овацию. Окончательно освоившись, он рассказал про случай с бушелем капусты, дочкой плотника и старым пугалом — почти подлинную, между прочим, если заменить капусту на яблочный огрызок, а дочку плотника на старого почтальона — хоть и случившуюся не с ним, а со Скаром Торвальдсоном пять лет назад.

Он определенно имел успех в этот вечер, как выражается о дебютантах «Серебряный Рупор» в своем театральном разделе. Может, он не владел манерами на том уровне, что завсегдатаи этих сборищ, может, его костюм выглядел жалким подобием их собственных облачений, однако его слушали, и слушали охотно. Под конец дошло до того, что он принялся рассказывать анекдоты, великим запасом которых располагал, и дорассказывался до того, что юный Синклер едва не свалился под стол, а с мистером Лейтоном даже сделались колики.