— Почему вы не обратились к мистеру Крамби? — вслух спросил он, — Вы могли пожаловаться и…
Кто-то пренебрежительно фыркнул. Кто-то расхохотался ему в лицо — и Лэйд на миг увидел чужие зубы, превратившиеся в грязно-розовые коралловые наросты.
— Мистер Крамби спрятался у себя в кабинете, как и все прочие. Мы шесть раз отправляли к нему людей с просьбами о помощи, и шесть раз мистер Коу не пускал нас к нему. Шестого он застрелил прямо на пороге.
Дрянь. Дрянь. Дрянь.
Мисс ван Хольц, захлестнутая этой стихией, грязной, воющей и жуткой, тоже ощущала себя подавленно и скверно. Лэйд видел, как ее рука нервно теребит складку платья.
А ведь у нее были сухари, подумал вдруг он. Сухари, которыми она поделилась с тобой, своим союзником, но которые не отдала этим изнывающим от голода людям.
Эти сухари давно переварились в его желудке, почти тотчас, как оказались там, но сейчас Лэйд вдруг почувствовал их, свинцовыми глыбами замершими где-то в нижней его части и невыносимо давящими. Он ел, пока прочие мучились от голода. Просто потому, что оказался в более выигрышном положении. Потому что у него оказались союзники, хоть он и не искал их покровительства. Потому, что его таланты и способности все еще ценятся, в то время, как таланты и способности прочих превратились в бесполезную труху.
По всей видимости, даже здесь, среди обреченных на гибель людей, он вправе ощущать себя пассажиром первого класса.
— Внутрь, — холодно приказал он. И мисс ван Хольц, еще недавно взиравшая на него вполне пренебрежительно, покорно кивнула головой, видно, что-то в его голосе переменилось, — В буфетной есть замок?
— Нет. Замка нет.
Лэйд удовлетворенно кивнул.
— Тем лучше. Значит, нам не придется тратить время, согласовывая время приема.
***
Буфетная изменилась за время его отсутствия, как изменились все прочие помещения, в ткань которых проникли тлетворное дыхание демона. Она не съежилась, как некоторые кабинеты, не поплыла, точно комнатка в восковом дворце, позабытом на солнечном свету. Она изменилась, но иным образом.
Мягкий палас под ногами негромко шелестел от каждого шага, и Лэйд не сразу понял, отчего. Шерстяные волокна топорщились крохотными серыми чешуйками, а узоры состояли не из переплетающихся нитей, как прежде, а из переплетающихся капилляров, местами вросших в чешую, а местами торчащих наружу пульсирующими геморроидальными шишками. Настенные светильники, окончательно сделавшиеся бесполезным украшением помещения, прорастали в стену странными конструкциями из кости, меди и хрустальных бусин, а дверь, рукоять которой Лэйд поспешно отпустил, обнаружив, что она горяча на ощупь, не смогла полностью затвориться за их спинами — петли, сделавшиеся оловянными, оплывали на глазах.
Длинные стеллажи утратили свою правильную геометрическую красоту. Некоторые из них осели, точно выдерживая взгроможденную на них невидимую тяжесть, другие деформировались иным причудливым образом. А еще все они были пусты. Не было ни кулей с мукой, когда-то удививших Лэйда, ни строгих, блестящих смазкой, штабелей консервных банок. Даже артиллерийские батареи винных бутылок, тянувшиеся вдоль стен, исчезли подчистую, оставив после себя лишь груды перепачканных чем-то смолянистым осколков.
Лэйду не потребовалось окликать Лейтона, чтобы определить, где тот находится. Помещение буфетной было не так уж велико, кроме того, он отчетливо слышал звуки, доносящиеся из дальнего угла — глухое дребезжание жести, треск рвущейся бумаги и хлюпанье. Злые, резкие звуки, тревожные сами по себе, но иногда заглушаемые другими, еще более тревожными — тяжелым звериным сопением, которое то смолкало, то спорадически возвышалось, заглушая прочие звуки. И в такие моменты казалось, будто там, в углу, пирует большое голодное животное.
Союзник, подумал Лэйд, мягко опуская руку в брючный карман. Что бы ни представлял сейчас из себя Лейтон, нужно помнить, он — кусочек дьявольской загадки, которую мне необходимо разгадать, чтобы пролить свет на эту страшную головоломку.
Нож для бумаг — никчемное оружие, выглядящее даже не в половину так угрожающе, как обычный перочинный нож или кухонный тесак для рубки костей. Короткое лезвие, пусть и украшенное десятком кроссарианских сигилов, тонкий черенок, который наверняка переломится после первого же удара, чертовски неудобная веретенообразная рукоять. Нелепо, подумал Лэйд, пытаясь обхватить эту рукоять в кармане пальцами так, чтоб можно было выхватить нож одним коротким движением. Я словно рыцарь, которого отправили на бой, забыв снарядить оружием и вручив вместо меча обычную ложку…
— Мистер Лейтон? — мисс ван Хольц немного отстала, пропуская Лэйда вперед, — Вы здесь?
Скрежет металла на секунду смолк, потом раздался вновь. Судя по тому, как невидимый Лэйду Лейтон вспарывал консервные банки, он сам был чертовски голоден. И это было еще хуже. Добро, если он сохранил хотя бы часть человеческого рассудка, но если эта часть одержима голодом — недолго же продлится их беседа…
— Мистер Лейтон? Здесь я и мистер Лайвстоун. Мы хотели бы поговорить с вами. У нас нет оружия. И мы посланы не мистером Крамби. Мы просто хотим…
Брошенная Лейтоном бутылка врезалась в стену в нескольких футах от нее, лопнув, точно стеклянная бомба. Мисс ван Хольц испуганно вскрикнула. Ее не задело осколками, но здравомыслие заставило ее отступить к двери.
Лэйд мог ей лишь позавидовать. Ему оставалось лишь двигаться вперед, сжимая в кармане свое жалкое оружие, которое окажется бесполезным даже в том случае, если он вздумает им зарезаться. Он медленно делал шаг за шагом, огибая стеллажи, стараясь сохранять свою обычную походку — тяжелую, немного неуклюжую поступь Чабба, знакомую многим обитателям Хукахука.
— Мистер Ле…
Лэйд обогнул стеллаж и наконец увидел его. Мистера Лейтона. Начальника кадровой службы «Биржевой компании Крамби». И едва не поддался назад, повинуясь рефлекторному желанию тела. Человеческое или тигриное, это тело отчетливо ощущало опасность, а мистер Лейтон являл ее в самом очевидном виде.
Он стащил воедино всю провизию, что оставалась, свалив ее грудой в углу, и теперь пировал на этой груде, раздраженно отшвыривая вспоротые консервные банки и разорванные в клочья пакеты. Он не превратился в чудовище, с облегчением понял Лэйд, у него не прибавилось конечностей, из-под перепачканной ткани не торчали слизкие щупальца. Но в остальном…
Лэйд ощутил сухость в горле — словно съел по меньшей мере двадцать фунтов сухарей всухую. Ему отчаянно захотелось промочить горло, было бы чем…
Лейтон зарычал, встряхивая жестянку, которую Лэйд мгновенно узнал по пестрому ярлычку — «Картофель со спаржей. Пятнадцать унций». У него не было консервного ножа, как показалось сперва Лэйду, но было кое-что другое — пальцы на его руке превратились в загнутые костяные кинжалы, взрезавшие тонкую жесть словно ножницы по металлу. Банка тонко заскрипела, раздавленная, как мышонок в змеиной хватке, и извергнула на пол свое содержимое — комки вяло шевелящегося желе в обрамлении стеблей спаржи. В некоторых комках можно было узнать картофельные клубни, выпустившие тонкие шевелящиеся ростки, но Лэйд предпочел не присматриваться.
Лейтон зарычал, отшвырнув жестянку в стенку. Судя по груде разорванных банок и перепачканным обоям, это была далеко не первая его добыча за сегодня. Он вытащил следующую банку — «баранина с пряностями» — и одним злым движением когтей разорвал ее пополам. Этикетка лгала, это оказалась не баранина. Скорее, что-то вроде мумифицированной лягушки, на костях которой сохранилась лишь малая толика плоти. Лейтон, поколебавшись, сунул кусок в рот и несколько раз шевельнул челюстью, словно пытаясь распробовать. И глухо заворчал, сплевывая на пол.
— Испорчено.
Следующая банка была пузатой, как трехдюймовый снаряд. Сливовый сок. Лейтон одним махом оторвал у нее верх, точно это была не жесть, а писчая бумага, и запрокинул банку над распахнутым ртом. Жижа, хлынувшая из банки, цветом напоминала отвар моркови, а запахом — какие-то аптечные химикалии. Лейтон взвизгнул от злости, уронил банку и растоптал ее, вмяв в поросший чешуей пол.
