И теперь, когда она полностью принадлежала мне, я собирался выпустить своего волка поиграть.

Я собирался раскрыть все ее секреты, те, что она хранила в своем сердце. Нравится тебе это или нет, детка...но ты только что стала частью этой игры.

Она медленно раскроется передо мной, как лепестки цветка после полива.

Точно так же, как ее ноги скоро раздвинутся.

Мое сердце продолжало биться в странном ритме—быстрее и сильнее, когда я приблизился к ее двери. Она была закрыта, заслоняя ее от меня.

Мои ладони вспотели, и я уставился на свои дрожащие руки. Какого хрена? Я нервничал?

Ну уж нет.

Я уставился на свои руки, прежде чем снова посмотреть на дверь. Моя грудь внезапно сжалась, и я нахмурился. Покачав головой, я попытался разогнать тучи в голове.

Не раздумывая ни секунды, я положил руку на дверную ручку и повернул ее.

Глава 13

Она

Я положила вязание рядом с собой и уставилась на закат. Он был так прекрасен, что мне захотелось протянуть руку и схватить его, прижать к себе.

Большие окна были моим спасением от реальности. Просто вид на внешний мир. Мне нравилось. Мне этого было достаточно.

Я любовалась видом и мечтала оказаться на склоне холма рядом с сестрой. Мы обе смотрели на закат, любуясь его красотой. Только мы вдвоем. Счастливы и в безопасности.

Она любила восход и закат. Раньше я никогда не ценила их. Но теперь они напоминали мне о моей сестре, и я ценила их. Они были единственным, что у меня осталось от неё. Только так я могла чувствовать себя рядом с ней.

Я подумала о фотографии в ящике стола—о том, что было близко моему сердцу. У меня было очень мало значимых вещей в моей жизни, но я дорожила тем немногим, что имела.

Я была погружена в свои мысли и не чувствовала, что кто-то входит в мою комнату, пока не стало слишком поздно.

Пока я не ощутила чье-то присутствие рядом с собой, чье-то тепло рядом с моим телом. Застыв на стуле, я смотрела прямо перед собой.

Запах одеколона, коснувшийся моего носа, сказал мне, что это не мой муж.

Это был кто-то другой.

Кто-то, кого я не знала.

Запах был мягким. Голова от него не болела, как от запаха Валентина. Запах одеколона был достаточно мужественным, но не слишком резким.

Я почувствовала, как человек придвигается ближе, его тепло обволакивало мое тело. Облизнув губы, я старалась не шевелиться. Но было трудно не ерзать, когда тишина стала невыносимой.

Он ничего не делал. Его тело было совсем близко к моему, но не двигалось. Я могла только чувствовать его.

Мы оставались в таком положении, казалось, несколько часов, хотя это были всего лишь минуты. Пока он не пошевелился. Плавно и быстро. Его шаги были полны решимости. По тому, как он двигался, можно было подумать, что комната принадлежит ему. В его присутствии чувствовалась власть.

Он остановился передо мной, закрывая мне вид на закат. Блокируя мой прекрасный побег своим огромным телом.

Любопытство взяло верх надо мной, и мой взгляд скользнул по нему, следуя по тропинке вверх по его сильным ногам. А потом по его груди. На нем были черные брюки и серая рубашка, плотно облегавшая грудь. На нем не было пиджака, так что я могла видеть каждый мускул.

Я сразу поняла, что он молод, а не стар, как Валентин.

Он был высоким, широкоплечим, и его тело было огромным. Этот человек определенно выглядел так, будто мог переломить кого-то пополам, не сбившись с ритма и даже не запыхавшись.

Я съежилась в своем кресле, чувствуя себя запуганной, и чувство страха наполнило меня. Кто он такой? И почему он оказался в моей комнате?

В мою комнату никого не пускали—если только Валентин не разрешал.

Если в комнате не было моего мужа, то это был Игорь, мой телохранитель. И этот человек, он определенно не был Игорем.

Краем глаза я заметила, что мой телохранитель стоит у двери, скрестив руки на груди и глядя прямо перед собой, его лицо было жестким и монотонным—бесстрастным. Он был моложе Валентина, но на много лет старше меня.

Я оглянулась на мужчину, стоящего передо мной, мои глаза были на его груди. Тревожные колокольчики громко звенели у меня в ушах, но я не остановилась. Мои глаза продолжали подниматься.

Его щеки были темными от двухдневной щетины, губы полными, и на них была небольшая ухмылка.

И наконец наши глаза встретились.

Шоколадно—карие глаза-те самые, которые я не могла забыть. Как бы я ни старалась.

Те самые глаза, которые преследовали меня с тех пор, как я мельком увидела их за полузакрытыми дверьми.

Мое сердце остановилось, и на мгновение я не смогла дышать. Я могла только смотреть на него.

Когда он заметил, что мои глаза наконец встретились с его, его губы приподнялись в явной ухмылке, которую он пытался скрыть ранее.

Он выглядел...опасным, ухмыляясь. Но и игривым тоже. Я никак не могла понять. Он казался ближе к моему возрасту, может быть, на несколько лет старше. Он выглядел зрелым человеком, готовым завоевать весь мир.

- Привет, - сказал он по-русски.

Мое сердце забилось быстрее. Он говорил со мной. Никому не разрешалось со мной разговаривать.

Он сказал что-то еще, но я не расслышала. Его глаза сузились, когда он склонил голову набок, рассматривая меня со странным выражением.

Как будто он пытался понять меня.

Я стояла неподвижно, стараясь стать как можно меньше. Его присутствие было властным—это было почти слишком для меня. Было в нем что-то такое, чего я никак не могла уловить. Его глаза были жесткими и темными, и напоминали мне Валентина.

Я знала, что он не был хорошим человеком. Если он был здесь, в этом поместье, он не был хорошим. Он был таким же опасным. Еще одним мафиози. Еще одним убийцей.

Еще одним монстром.

Но он вызывал другие чувства, чем Валентин.

Даже имея страх внутри себя, он не делал ничего, чтобы причинить мне боль.

- Так ты собираешься что-то сказать? - спросил он, на этот раз по-английски. Когда я промолчала, он вздохнул и поднял бровь.

- Ты не собираешься говорить? Молчать очень грубо, когда кто-то говорит с тобой, - продолжал он по-английски. Может быть, он уловил понимание в моих глазах, когда говорил ранее.

Я все еще ничего не говорила, его взгляд был теплым на моем лице, когда я продолжала смотреть в его. Мои губы были плотно сжаты, ожидая продолжения его болтовни.

Он мог говорить, насмехаться надо мной, как хотел—я никогда не обрету свой голос. Этот дар отняли у меня прежде, чем я успела его оценить. В точности как мою жизнь. Это было похоже на поговорку—ты не ценишь, что имеешь, пока это не отнимут.

Хотела бы я, чтобы моя мать сказала мне эти слова, чтобы я ценила каждое мгновение своей жизни, потому что её могут отнять у тебя в мгновение ока.

Мужчина щелкнул пальцами перед моим лицом, возвращая меня в настоящее. Иногда я терялась в своих мыслях. Это было более безопасное место, чем жить с болью каждый день.

Он снова ухмыльнулся, не сводя с меня глаз. Как будто он не мог их отвести. Его рука потянулась к карману, и краем глаза я увидела, как он достает зажигалку.

Мои глаза скользнули вниз, когда я наблюдала, как он щелкает зажигалкой, мой взгляд был загипнотизирован, а мой разум заворожен вращением его большого пальца вокруг маленького огня. Он продолжал щелкать по ней, а затем закрыл. Он повторял этот процесс снова и снова, и мой взгляд не дрогнул.

Пока он не закрыл её полностью, и мои глаза снова не поднялись к его лицу. Он кивнул, словно одобряя мой взгляд. Мое сердце снова бешено забилось, и я прижала дрожащие руки к бедрам.

Это было странно, но так близко, он заставлял меня нервничать, и мой желудок продолжал опасно опускаться.

- Ну что? - спросил он, все еще глядя на меня со странным выражением. Я не могла понять этого человека. В течение многих лет я научилась читать лица людей и их реакции—это научило меня, чего ожидать и как подготовиться.