– А если не разбираться?

– Тогда все случилось так, как случилось.

– А зачем сейчас ты хочешь повесить на него какие-то обязательства? Зачем ему это? Можно ведь оставить всё как есть. Если ты переживаешь, что с тобой может что-то случиться, то всегда есть я. Будь уверена, что я не оставлю Димку.

– Леха, я уверена, что ты так и сделаешь. Ты не оставишь его. Но, с тобой он все равно будет сиротой. Ты много работаешь, твои девчонки требуют внимания, и Димка будет лишним. Нет, ему нужен не просто человек, который посвятит ему свое свободное время и горы ради него свернёт, нужна родная душа, чтобы он не был одинок. Злой один, он очень, очень одинокий. И они с Димой могут быть друг для друга той недостающей частичкой души, в которой каждый из них нуждается. Димке нужен отец.

– Хотел бы я посмотреть на Злого в момент, когда ты ему скажешь, – он усмехнулся.

Я засмеялась. Вечером я оставила Димку с Лёхой и его семейством, нашла кафе с верандой, взяла кофе и набрала номер. Длинные гудки. Сердце пульсом где-то в горле.

– Hallo.

– Здравствуй, Злой. Это Добрая.

Пауза. Тишина в трубке. Хриплый голос в ответ:

– Что случилось? У тебя все хорошо?

– Да, Саня, я – нормально. Давай сразу к делу. Когда ты можешь со мной встретиться и где? Я в Москве сейчас.

Опять пауза. А потом мы назначили место и время встречи.

После моего возвращения Леха отвез нас в арендованную квартиру.

Я решила не приходить в кафе заранее. Сидеть и ждать Саню, переживать, дёргаться, какая будет встреча, обрадуется ли он, когда меня увидит или не очень. Нет, это не моё. Мы договорились встретиться у стойки администратора кафе. Главным определяющим моего выбора заведения было то, что там была хорошая детская комната, и я могла спокойно поговорить, не отвлекаясь на Диму. Вот, Добрая, ты уже мать, и заведения выбираешь семейные.

Я увидела его сразу. Высокий мужчина в черные джинсы, белая рубашка, часы. Кто-то ещё носит часы? Боже, прошлый век. Пальто перекинуто через руку. Его нельзя не заметить, такой же огромный, как и раньше. И красивый. Он не видел меня, и я могла немножко посмотреть на него, пока он не видел. Сердце ускорилось, мне стало жарко. Он обернулся, когда я была уже в шаге от него. Застыл. Не рассматривает даже, в глаза смотрит. И улыбается. По телу побежали мурашки. Он рад, вижу, что рад меня видеть.

– Привет, – тронул меня за плечо.

– Привет, – мой рваный выдох, – Знакомься – Димка, мой сын.

Я достала стесняющегося Димку из-за моей спины, и он с интересом уставился на Саню, наклонив при этом голову на бок.

Я посмотрела на Злого. Его улыбка застыла на лице, лицевые мышцы подрагивали, зрачки расширились, в глазах полыхал огонь. Саня схватил меня за куртку, рывком притянул к себе и сделал два шага в сторону, а потом он шепотом на ухо стал на меня орать:

– Твою ж мать, Малая, почему ты не сказала раньше? Он же мой, да? Я его отец? Вот не думал, что ты такая сука!

– Саня, ты дебил? Руки убери от меня, пока я тебя прям здесь не положила, – я не отставала от него, шепотом на ухо ставя его на место.

– Да ты вообще берега попутала, какого хрена ты его от меня прятала?

– Придурок, это МОЙ сын! Мой! И ты не имеешь к нему никакого отношения, – начала я атаку, но вспомнила о цели и добавила, – Ты станешь его отцом, если я умру. Злой резко отпустил меня, он изменился в лице, в глазах его я увидела страх. Он встряхнул меня и, глядя мне в глаза, шёпотом сказал:

– Да что, бл4дь, здесь происходит?

– Саня, давай потом. А пока будь зайчиком и включи обаяние, стань для мальчика Бэтменом, очаруй его, – я подмигнула ему, и толкнула в плечо.

Димка одиноко стоял возле стойки администратора и не понимал, что происходит.

Злой, игнорируя меня, уверенным шагом подошел к нему и присел, чтобы быть с ним на одного роста, хмыкнул, когда увидел Димкины глаза.

– Здорово, ну и кто ты – Малой или Добрый? Я Саня, Саня Злой, это фамилия такая, – Саня подмигнул ему.

– Димка я, – растерянно буркнул пацан и по-взрослому протянул руку.

– Ого, Малая научила? Молодец, – увидев недоумение, спохватился, – Ну, мать, я имел в виду.

– Рина? – поправил его Димка.

– Ну, да, она.

– А чего он как Юля обзывается, Малой я или Добрый, спрашивает? – спросил Димка, когда я присела рядом с Саней.

– Ага, я не первый, кто это спросил! – развеселился Саня.

И мы прошли за столик.

Через минут пятнадцать и серию дежурных вопросов я отвела Димку в детскую комнату, взяла с него обещание, что он нарисует самый красивый мамин портрет, какой только можно нарисовать по памяти, и вернулась к Злому.

– Что будешь? Виски, мартини, мохито, – начал перечислять он, когда я села за столик.

– У меня ребенок, я не пью. Можно кофе, лате с карамельным сиропом?

Он сделал заказ и опять переключил внимание на меня.

– Рассказывай. Кто его отец?

И тут я поняла, что Злой действительно думает, что Димка мой. Забавно, но его реакция мне понравилась.

– Ну, я жду. Кто? – он сдерживался как умел.

– Я не знаю, – и увидев в его глазах сомнение, отрицание этой мысли, злость, разочарование, сменяющие друг друга, я добавила, – Мама умерла год назад, онкология, а в графе отец прочерк стоит.

Злой не успел взять под контроль свои эмоции и со стоном выдохнул воздух. Только сейчас я заметила, что он не дышал.

– Я усыновила его, Саня. А до этого полгода под опекой моей был.

– Поздравляю, – энтузиазма в голосе я не услышала, – А от меня ты что хочешь?

– Саня. Женись на мне.

– Них4я себе, вот это поворот. Злой усмехнулся, задумался на минуту, а потом и вовсе заржал.

– Я хочу, чтобы у него кроме меня был ещё кто-нибудь, – пыталась я донести основную мысль.

– Малая, ты в себе?

– Что?

– Ты вообще нормальная?

– Саша, он не должен попасть в детдом, если что.

– Если что? Кирпич на голову, да? У тебя х4рова туча родственников, у тебя деньги, ты можешь всё устроить и без меня. Нах4й я тебе нужен? – столько нецензурных слов сразу я от него ни разу не слышала.

Я не знала, что ему сказать. Я уже проиграла. Даже если я начну искренне рассказывать, почему могу доверить мое самое дорогое только ему, он не поверит мне. Я вдруг всхлипнула. Затянула себя в узел, чтобы не разрыдаться. Но слеза уже вырвалась на волю. – Вот только не начиная, а, – он выглядел раздраженным.

Я улыбнулась, быстро стерла влагу с щеки, а потом встала, подошла к нему, обняла, поцеловала в макушку.

– Ладно, Саня, мне пора. Рада была увидеться, – он смотрел на меня, а я улыбалась.

– И это всё?

Я развернулась, ещё раз улыбнулась и замахала головой:

– Да.

Конечно, я думал о ней. Постоянно. Аж бесило, никак не мог переключиться, перестать гонять одни и те же мысли. Я ждал звонка. Ну вот, ещё чуть-чуть – и она позвонит. Позвонит, и опять своим низким голосом «привет» в трубку выдохнет. Главная задача – не сдохнуть без неё. А я уже близок к этому. Нет, я в отличной физической форме. Но я почти уничтожил себя морально. И тоска смертельная по её смеху, по пальчикам смешным. Ногти у неё такие, прикольные, форма забавная. А ещё два пальца на левой руке искривлены.

Тогда, в Амстердаме, на всю спину мне напоминание, что я без неё никто. Напоминание, что она такая одна, она навсегда в моей голове. Together FOREVER. Краской под кожу мне мою девочку, болью, чтобы помнить. Чтобы всю жизнь помнить, что дебил, сцка.

Когда понял, что она не позвонит, почувствовал себя как с обрыва вниз шагнул. Головой понимаю, что всё, конец. А там внутри добрый пацан продолжает ждать. Каждый месяц этот добрый пацаненок говорит, что вот в следующем месяце точно позвонит. Или напишет.

Она закрыла все свои соцсети. Иногда ломал кого-нибудь из общих знакомых или из её подруг, аккуратно, чтоб хозяин аккаунта не видел гостя. Смотрел на неё. Волосы отрастила. Новая стрижка каре. Брюнетка. Блондинка. Андеркад. Опять коса. Татуировка. Бл4. Зачем? Малая, зачем татуировка? Потом приходил в себя, и опять держался – месяц, полгода, год.