Когда Дима наконец уснул, я лежала рядом с ним на кровати и не могла заснуть. Мысли завладели мной полностью, и я всё думала и думала. Нет такой страховки в жизни, чтоб ты застраховался и тебе пообещали, что ты не умрёшь. Как там у классика – «Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен…»1. Я вдыхала запах уже такой родной макушки, и в эту ночь я приняла два важных решения. Первое – я хочу стать мамой Димы Доброго. И второе – я решила позвонить единственному человеку, которому смогла бы доверить самое дорогое. Я решила позвонить Сане Злому.

***

Утром я отвела Димку в детский сад. Он как обычно не хотел меня отпускать, держал меня за руку и заглядывал в глаза.

– Ты вернешься за мной? Точно?

Поцеловала его в висок, обняла и пообещала забрать из детского сада сегодня пораньше.

А затем я поехала в Отдел опеки и попечительства. Усыновлять Димку надо было начинать сейчас же.

На работе о работе не думалось совсем, пока разбирала почту, отказалась от двух интересных проектов – съёмки восхождения на Эльбрус, репортаж об участии в Чемпионате по пулевой и стендовой стрельбе для проекта «Взгляд изнутри». Тут я поняла, что на «Нашествие» я в этом году тоже не еду. Изменения в моей жизни требовали изменения моих планов. Я десять лет жила адреналином и тем, что потенциально опасно. Теперь я не могу рисковать. Ну и ладно, значит, буду фотографом, буду снимать утренники, детишек и ловить адреналин от отказов моделей позировать. Я усмехнулась.

Итак, Злой. Я не смогла найти ни одного контакта в электронной почте, известный мне телефонный номер был отключен. Аккаунты были неактивны больше года. Единственный, у кого я могла попросить помощи, был Мороз Алексей Владимирович, он же Лёха, он же Доктор.

И я поняла, что надо ехать в Москву.

Во-первых, я не видела брата почти год, во-вторых, он ничего не знает о Димке. А в-третьих, он очень трепетно относился к мужской дружбе, а я, поганка бледная, так или иначе причастна к смерти двух друзей, а третьего «поматросила и бросила». При чём, сделала это в такой ярости, что ещё полгода не могла об этом даже вспоминать. Надо ехать, решила я.

Отдел опеки и попечительства подготовили заключение в конце недели, а решение суда об усыновлении было готово через месяц, и ровно через полтора месяца после бессонной ночи на свет появился Добровольский Дмитрий Михайлович, и в свидетельстве о рождении было написано, что Добровольская Регина Сергеевна его мать. Вот так я стала Доброй матерью.

– Димка, а хочешь в Москву?

– В Москвуууу? – мальчишка удивленно уставился на меня, – С тобой?

– Конечно со мной, – я потрепала его по макушке.

– С тобой хочу. А это далеко?

– Да, далеко. Десять тысяч километров. Мы полетим на самолёте.

Ребёнок от волнения прижал руки к груди, смотрел на меня с восторгом и предвкушением чуда, разумеется, самолёт он видел только на картинках и по телевизору. И в тот же день мы с Димкой, сидя за ноутбуком, купили два билета бизнес-класса на самолёт Кневичи – Шереметьево и выбрали для него место у иллюминатора.

Следующим утром сразу после завтрака я взяла телефон и набрала номер.

– Здравствуйте, Доктор, – загадочно с придыханием вещала я в трубку, рассчитывая смутить брата.

– О, привет, Малая. Как ты?

– Не Малая, а Добрая.

– Да-да, Добрая, Добрая.

– Как ты? Как твои девчонки?

– ХА-РА-ШО! – громко по слогам выдал брат.

– Леха, ты на следующей неделе дома будешь? Есть какие планы?

– Буду. Планов нет.

– Тогда жди, я еду.

– У тебя все хорошо?

– Лёшка, у меня всё просто офигенно. И да, я буду не одна. Но, никаких вопросов!

– Во бл4. О, ну окей.

– Лёш, квартиру я забронировала, можешь нас встретить?

– Говори номер рейса, встречу, без проблем.

Мы ещё поболтали немного, сказали друг другу «пока» и я нажала сброс.

Дима волновался. Он перестал спать за пять дней до полёта, и пришлось обратиться к врачу. На ночь мы пили ромашковый чай, я гладила ему спинку, и только тогда медвежонок закрывал глазки и засыпал.

Едва мы зашли в аэропорт, Дима начал суетиться, оглядываться, он выглядел обеспокоенным, много новой информации, неизвестность. Я периодически отвлекала его своими вопросами, опускалась на колени, чтобы быть с ним на одном уровне, обнимала и ещё раз проговаривала, что ничего страшного не происходит, это всего лишь новый опыт. Когда мы пошли на посадку, он и вовсе побледнел. Усадив мальчишку на место и пристегнув его ремнем безопасности, я не отпускала его руку пока самолет не набрал высоту. После чего я включила ему мультики, и он уснул. В целом, весь оставшийся полёт у Димки были глаза как блюдца, если ему и было страшно, то вида он не подавал.

Доктор стоял в зале прилёта и вглядывался в толпу. Увидев меня, он улыбнулся, помахал рукой. И удивился. Сильно удивился. Когда его взгляд, опустился ниже и он увидел, что за руку я держу мальчишку.

Мы обнялись.

– Знакомься, мой сын, Димка. А это мой брат, Лёха.

Парни изучали друг друга.

Уже в машине Лёха повернулся ко мне и сказал, улыбаясь:

– Малая, ну вот знаю тебя всю жизнь, а ты даже через столько времени меня удивляешь.

– Ой. Да ладно, сказки рассказываешь.

Тут я обратилась к Диме:

– Дим, мы с ним в детстве очень дружили, он тебе столько про меня рассказывать начнет. Но ты, главное, помни – я хорошая.

– Ага, бегут-бегут по стенке зеленые глаза, – и мы дружно рассмеялись.

Лёха жил в комплексе малоэтажной застройки в Серебряном бору. Он женился семь лет назад на коллеге, Марина была медсестрой. Они почти не встречались до этого, он ухаживал за ней недолго, месяца три-четыре, а потом сразу заявление в ЗАГС подали. Позже, когда я у Доктора спрашивала, почему так, он сказал мне простую истину – когда ты видишь своего человека, не важно сколько вы знакомы, у тебя не возникает ни одного сомнения, а когда нет сомнений, нет выбора, и время воспринимаешь по-другому. Хочется сразу, навсегда, и непременно счастливо. Ему это удалось. Конечно, они с Маринкой иногда шипели друг на друга, но в целом были как две части целого. Через два года у них родилась первая дочка Ульяна, и почти сразу же у неё появилась сестричка Олеся. Вот так мой серьезный хирург стал жить в царстве фей, с резиночками, заколочками, лаком для ногтей и помадой. Лёшка был мировой папа, и позволял девчонкам делать с собой всё, что заблагорассудится.

Они познакомились с Димкой поближе, и мой Добренький очаровал его. Я даже не сомневалась в том, как примет Диму моя семья. Он был маленький мужчина. Очень рассудительный и не по годам развитый. И в то же время он мог рассмешить какой-нибудь детской нелепой выходкой.

Мариша с девчонками Димке тоже обрадовались, и пока она знакомились, показывали квартиру, ловили их кота, я приступила сразу к делу.

– Леха, я должна встретиться с Саней. Где он сейчас, не знаешь?

– Зачем вам встречаться, Малая? Ну вот для чего это опять надо?

– Я хочу, чтобы он позаботился о Димке. Если со мной что-нибудь случиться.

– Так, чего я ещё знаю? Тебе что-то угрожает? Во что ты вляпалась, а?

– Ааааа, сейчас буду орать уже. Нет. Ничего не угрожает. Не вляпалась. Просто мне так будет спокойней.

– Что у вас случилось-то тогда? Ты была как дракон, когда вы расстались.

– Расстались? Хммм, а мы были вместе?

– Не начинай. Даже думать не хочу, что там было между вами. Но что-то было, это точно. Ну, и?

– Всё просто. Он изменил мне.

– Пфффф. И всё?

– Этого недостаточно?

– Почему не простила? Ты же знала, под что подписываешься. Он же на ладони весь был. Столько лет.

– Нет, ты не понимаешь. Я простила. Сразу же. Я не держу на него зла. Но, ты знаешь… Что-то там было ещё. Он сильно давил на меня. Хотел, чтобы я замуж за него вышла зачем-то. Я была не готова к переменам. К отношениям. Так что, если разобраться, сама виновата.