Ямпольский не ответил, лишь поднял обе ладони, давая понять, что разговор окончен. Конечно, Навроцкий был прав, когда говорил, что у него слишком завышены требования, но на то были свои причины. Жена миллиардера Арсена Ямпольского должна быть не просто красивой, она должна быть особенной, это не его личная прихоть и блажь, а жизненная необходимость, иначе никто НЕ ПОВЕРИТ.

А ему нужно, чтобы поверили. Что он влюблен. Что у него снесло крышу от любви. Что Арсен Ямпольский душу готов продать за свою молодую жену. Значит, она должна быть именно такой – юной, красивой, за которую можно не задумываясь отдать состояние. И чтобы ни у кого не возникло и тени сомнения.

– Выпить не хочешь? – Борис спросил, и Арсен на миг притормозил. Он давно не за рулем, не в его статусе отирать зад на водительском сиденье, можно, но…

– Нет, бросил, – он взялся за ручку двери, – я ведь скоро женюсь, мне нужен наследник, у меня будет молодая жена, забыл? Так это уже склероз, ты тоже бросай, Боря, алкоголь губительно влияет не только на мозги, а и на эрекцию.

Навроцкий посмотрел на него с плохо скрываемой насмешкой.

– Это у тебя склероз, вспомни, где я работаю! В таком месте пропасть не дадут, можешь не сомневаться. А вот тебе, – он ткнул в Ямпольского пальцем, – не мешало бы призадуматься. У тебя когда в последний раз баба была?

– Полчаса назад, – ответил Арсен, глянув на громоздкие часы, украшавшие стену кабинета.

Возможно, он придирается, и часы не такие неуклюжие, и пепельница не настолько безобразна, просто у него отвратительное настроение, потому и все вокруг кажется таким же отвратительным. Даже Борис. Особенно Борис. Но если сообщить ему об этом, настроение вряд ли улучшится, и Арсен промолчал.

Он уже повернулся, чтобы выйти, как вдруг дверь распахнулась, и перед ним оказалась девушка. Чуть выше среднего роста, тоненькая, с темными, собранными в хвост волосами и карими глазами, казавшимися на уточенном скуластом лице просто огромными. В руках у нее был объемный конверт.

– Ой, извините, – она стушевалась и отступила, пропуская Ямпольского, а тот остановился, не отдавая отчета почему, – я к Борису Альбертовичу.

– Эва? Ты принесла фотографии? – отозвался Навроцкий и повернулся к Ямпольскому. – Не хочешь посмотреть? Ты же увлекался когда-то фотографией, а Эвочка фотограф от Бога.

– Эва? – удивленно поднял брови Арсен.

– Эвангелина, – быстро поправила девушка. Арсен продолжал ее рассматривать.

Очень правильные, будто вылепленные, черты лица, и сам овал как выточен. Пожалуй, да, его можно назвать красивым. Если бы Арсен был художником, он бы рисовал именно такие лица, но, к счастью, он не художник, он бизнесмен. Очень успешный. У него столько денег, что можно купить всех художников мира, а на сдачу заиметь их же мазню.

– Не Евангелина?

– Нет, – несколько взмахов длинными изогнутыми ресницами, и слегка потупившийся взгляд, – так мама захотела…

– Эва, это Арсен Павлович, наш заказчик, он лично выбирает модель, которая станет рекламным лицом его бизнес-империи. Там есть подходящие варианты? – спросил Борис, а Ямпольскому стало интересно, спит он с этой диво-фотомастерицей или нет.

Он продолжал рассматривать девушку в упор, отчего-то испытывая необъяснимую злость от одной мысли, что это может быть «да».

«Спит или нет?»

Снова взлетели ресницы, схлопнулись, взлетели. И пусть на миг, на крохотную долю секунды, но Арсен успел поймать мелькнувшее в ее глазах пренебрежение, смешанное с брезгливостью.

«Нет!» Конечно же, нет, она не спит с Навроцким!

И к Ямпольскому она чувствует отвращение, потому что не сомневается – он здесь в поисках сопровождения на вечер или на ночь. Внезапно Ямпольский почувствовал, что ему нечем дышать, так сильно стискивает горло галстук. Он поспешно ослабил узел.

– Что ж, не откажусь. Я действительно одно время серьезно увлекался фотографией. Показывай, что ты умеешь, Эвангелина.

Она смутилась, и Арсен охренел от непривычного зрелища. Он и забыл, что кто-то еще на это способен. Девушка подошла к столу и привычным жестом разложила на столе Навроцкого яркие глянцевые фотографии моделей. Снова те же лица, губы, глаза, волосы… У Ямпольского зарябило в глазах. А потом он взглянул на пачку фото в ее руках и остолбенел.

– Покажи, – он сам удивился, как придушенно это прозвучало, – да нет, не эти, те фото покажи.

Эва бросила на него непонимающий взгляд, но все же послушно протянула пачку.

– Я на выходных выезжала за город и там немного поснимала…

– Это… Это ты? Ты сама? – Арсен потрясенно перебирал фотографии, с восхищением отмечая, как точно выбран ракурс, как качественно передана цветовая гамма, как филигранно выбран угол, под которым падает свет. – Где ты училась? У тебя превосходная школа!

– Нигде, – пожала плечами Эвангелина, – в школе ходила в кружок, а потом смотрела ролики на ю-тубе. У меня маленькая дочка, – добавила она немного с вызовом, – мне некогда учиться.

– Дочка? – поднял брови Ямпольский. – Сколько же тебе лет?

– Двадцать один, скоро двадцать два будет.

– А дочке?

– Почти три.

– Арсен Павлович, посмотри на неве… соискательниц, если тебе кто подходит, ткни пальцем, с девочками начнут работать, – влез Навроцкий, явно намекая, что Ямпольскому пора отвалить.

– Никто не подходит, – качнул головой Арсен, не сводя глаз с фотографий и их создательницы, сам не понимая, почему не может заставить себя уйти.

– Да чтоб для тебя все бордели мира были на вечном переучете, – в сердцах проговорил Навроцкий и едва сдержался, чтобы не сплюнуть, – как же ты замахал меня, Арс!

Ямпольский с бесстрастным выражением лица смотрел на Бориса.

– Просто объясни, зачем микрофон. У нас отбор официанток в караоке-бар?

– Ты сам полдня выносил мне мозг, что тебя интересуют предпочтения претенденток, в том числе музыкальные! Или я что-то не так разобрал?

– Они меня просто интересуют, эти предпочтения, Боря, информативно, слушать блеяние их носительниц не обязательно.

– Девочки старались, готовились, давай не выдрачивайся, а?

Арсен не ответил, потому что в студию уже входила следующая… невеста? Он чуть не рассмеялся, так дико это прозвучало, очень в духе Навроцкого. Ладно, пусть будет соискательница. Арсен подобрался и мысленно приказал себе не придираться по мелочам, в конце концов, если будет пригодный исходный материал, всегда можно попытаться что-то слепить самому.

Кастинг претенденток на роль жены Ямпольского проходил в одной из фотостудий агентства, отборочная комиссия в лице Арсена и Бориса расположилась (читай, развалилась) в удобных креслах напротив возвышения, используемого вместо сцены.

Девочка была хороша. Прелестна как ангел, сказал бы поэт или писатель, хорошо, что Ямпольский поэтом никогда не был, да и писателем тоже. Потому он просто поставил галочку напротив фамилии девушки.

Круглое личико, щечки с ямочками – приятное разнообразие на фоне ассортиментного ряда фабрики виниловых кукол. Арсен даже изобразил подобие улыбки, пока Навроцкий задавал девушке общие, принятые в рамках предстоящего конкурса, вопросы.

Девочка отвечала, ничего особенного, но Ямпольский и не рассчитывал, что соискательницы будут блистать знаниями в области, скажем, живописи. Если его фиктивная жена не сумеет отличить Моне от Мане, Арсен как-нибудь это переживет. Вполне достаточно, если она будет хотя бы подозревать об их существовании, а принцип «Мане – люди, Моне – пятна» Арсен в состоянии объяснить будущей супруге сам.

Кристина имела весьма смутное представление обо всем, что прямо или косвенно не касалось создания и выкладки сторис. Ямпольский сначала поскучнел, а потом подумал, что, возможно, девушка интересуется музыкой, пусть современной, она ведь совсем юная, лет девятнадцать, наверное…

– И что ты нам споешь, Кристинка? – медовым голосом спросил Навроцкий.