Иван, помня службу отрядил двоих стрельцов в конюшню, сторожить лошадей. и одного под навес к возкам. Назначил им смену. Пообещал, что горячей еды и пива им принесут.

За всей этой суетой с интересом наблюдали те двое. Один всё так же странно улыбался, будто бы доставляло ему всё, что происходило вокруг неизъяснимое наслаждение. Другой, низкорослый, смотрел только на боярина Ореста, да на ларец, что бережливо он прижимал к себе из рук не выпуская. Боярин первым же и спать лег. Поел немного домашней рыбы сушеной, запил пивом. Потом выпил снадобье поданное ему его холопом .Беда скинул с полати ,на которой предстояло маяться его хозяину, потник, застелил покрывалом сшитым из овечьих шкур. почти уложил хозяина, всё так же прижимавшего к себе ларец, и заботливо укрыл заячьим покрывалом. И даже сел так, чтобы широкой спиной своей прикрыть свет от камина, чтобы не беспокоил тот его господина.

Беда среди всей челяди боярина Кваснина-Окорокова выделялся богатырским ростом, и рожей такой страшной, что если он ещё и скалился, обнажая свои зубы. навроде клыков, то все кто был рядом приседали от охватившей их оторопи и страха.

Как то тиун боярский послал начального человека, что заведовал дворовым хозяйством на базар прикупить обельного холопа, может двух, посильней, чтобы на дворе работали- дрова нарубить, конюшню почистить, и прочие работы потяжелей исправлять. Тот высмотрел на базаре здоровенного детину, что сидел на цепи, будто бы зверь какой. Спросил отчего так, буйный поди."Не-ет!– ответил продавец -Но так куда страшнее."

–Зачем же так то! Кто его у тебя купит то такого…страшного!

–А мало ли на что он кому нужен будет.

–А обельным за что стал?

–Кто его знает. Его уж почитай раза три продают.

–А чего так?

–Да страшен больно!

Дворовый тиун глянул на продавца и подумал:"Вот же дурак то!"

–Работящий?

–Да, с утра до утра работать может, двужильный будто!

О цене сговорились, и повёли купленного холопа на боярский двор. Там старший тиун осмотрел покупку, ощупал плечи, да грудь, удивился крепости их, подумал, что страшен однако же холоп то, ну да у боярина ни жены, ни матери нет, не кому пугаться, и приказал, чтобы работал здоровяк при дворовых службах.

–А зовут то тебя как? -вспомнил тиун.

Холоп плечами пожал. Тиун глянул на дворового начальника, и тот плечами пожал.

–Что же не спросил?!-и обратился к молчавшему холопу -Да ты не нем ли?!Как тебя кличут то?

Холоп опять плечами пожал:

–Никак не зовут…холопом если…,а как ране звали и не помню уже. Жизнь такая, беда сплошная.– ответил здоровяк оказавшийся вдруг таким многословным.

–Ну так Бедой и будешь! -решил тиун.

Так и повелось. звали начальные люди его Бедой, работал он исправно, будто бы и не уставал, а вот дворовые стали кликать его другим прозвищем. Заметили, что чтобы не спросили у Беды, всегда он отвечал "почти".

–Ты дров напилил-нарубил?

–Почти, ага- был ответ.

–Навоз из конюшни, да овина, выгреб?

–Почти, ага.

–Отче наш прочитал?

–Почти, ага.

Над этим и смеялись все, и становилось не страшно от его зверской рожи, и оскаленных клыков.

Как то раз возвращался боярин домой, и в воротах подломилось колесо, возок накренился и упёрся дверцами в воротный столб. Боярину никак не выбраться. если только через другие двери, да они задрались в небо, как из них потом спрыгивать. Всё сбежались, пытаются возок высвободить. А тут ещё и лошади рвутся, ещё больше возок зажимают. Не долго думая Беда запрыгнул на покосившиеся ворота, открыл ту дверцу, что в небо смотрела, дотянулся до хозяина, схватил его за пояс и вытянул одной рукой на свет Божий. Сунул под мышку. и с ним спрыгнул во двор. Поставил боярина на ноги. Орест ничего понять не успел, кроме того, что спасён из своего внезапного плена.

–Это кто такой? -обратился он к тиуну.

–Холоп дворовый. Купленный.

–А зовут как?

–Беда, а дворовые Почти кличут!– усмехнулся тиун.

Боярин Орест словно и не слышал, что ему сказано было.

–В холопы его возьму, боевые. Пусть меня от лихих людей бережёт…ну и от всякой напасти злой.

Тиун от удивления даже заморгал. Вот ведь как сложилось у обельного.

Почти приодели в чёрный кафтан. чёрные штаны. Дали яловые сапоги, опоясали красным кушаком. Получил он шапку летнюю. А на зиму шапку меховую и овчинный полушубок. Получил тонкий черкесский кинжал в ножнах, засунул его за кушак, и дубинку на ремне. на запястье. Дубинкой этой он славно ворочал, ради потехе на дворе ,чтобы девок повеселить, которые стали к новому барскому телохранителю интерес показывать. вмиг пять огромных тыкв в клочья разбивал. И спал он теперь у хозяйского порога, а бывало и в опочивальне боярина, как пес сторожевой.

–Ну, доволен ты теперь жизнью своей?– спрашивали его.

–Почти, ага.

Меж тем во дворе постоялом, все наелись, напились, и потихоньку стали ко сну отходить. Ямщики поклонились, да ушли к лошадям, решили в конюшне спать. Сменилась стража стрелецкая. посетовала, что так и не принесли им горячей похлёбки, но да ничего сейчас наверстаем. Бобёр с Кукишем, у которого заботами жены в сумке тоже оказалась бакблажка, хорошо сдобрили пиво с хлебным вином, так как одно пиво пить, заявил Бобёр. это только ветер баловать, и позвал Ивана разделить с ними напиток.

–Не сови его люпезный друк Попёр.Не терсай душу его. Он нам теперь нащальный щеловек. ему может нас на смерть посылать -тихо пробормотал старый русский стрелец, немецкого происхождения -Пусть привыкает.

Хоть и тихо было сказано, но Иван услышал. Он как раз назначал следующую смену, третью, в сторожу. Покончив с делом, сел он за стол. Хлебнул пива, очень доброго. подумал, что завтра поди много хозяин потребует с них за такое угощение. А потом задумался над словами друга. Вот тоска то его охватила. Хоть и рад он был, что петлицы на его кафтане теперь никак у других стрельцов красного цвета, а из белого шнура. и что может быть станут они серебряными вскоре, но заплатить за это придётся может быть и жизнями товарищей своих посылая их на приступ ли вражеской крепости, или против степной конницы. Утешила его только мысль, что и сам он будет рядом с ними.

Слуга, что суетился пока гости ели да пили прибирал со столов, и присев не далеко от Ивана взял с блюда рыбью голову, да стал высасывать из неё что съедобное было.

–Что, не кормит хозяин -спросил Иван на немецком, и пододвинул к слуге миску с недоеденной и не допитой похлёбкой -На вот, ещь. Да пиво допей.

Слуга не отказался. Жадно припал к миске.

–Прижимист немчин, лишнего не даст.– сказал он сделав несколько глотков, поставил миску на стол, и рукой достал рыбы кусок.

Иван удивился.

–Так ты наш что ли?

–Не, не московит янин. Полоцкий. -ответил слуга прожёвывая оттяпанный кусок.

–Полоцкий? Литвин?

–Из Литвы.

–А тут как оказался?

–Когда московиты, ваши то есть, к Полоцку то подступили, я весь скарб, да жену с детьми, на телегу и думал утечь подале. да какие-то косоглазые, что у вас в союзниках налетели. Меня. жену и деток к полон, а потом разлучили. Я какому то мурзе достался.

–И что потом?

–Служить у него стал. Потом мы обоз тащили, по весне уже. по колено в грязи, то в Ливонии было, под Тизенгаузеном. Тут налетели ливонцы, начали всех без разбору убивать, и ваших, и своих, что в полоне были. да теперь служили у хозяев. Потом только остановились, когда кто мог ноги унёс. начали добычу делить, я ихнему ладскнехту достался. Он меня господину Мюнцу и продал.

Слуга доел. Перевёл дух.

–Спасибо тебе, добрый человек, за хлеб да соль. Не оставь Господь тебя заботами своими.

–Ты погоди, ты веры то какой? -спросил Иван, уже собравшегося было уносить горку мисок слугу.

–Православный. Господин не запрещает, хоть он, и вся семья его лютерской веры.

–Который же год ты уже вот так то?

–Да почитай пять лет уже.