«Здесь, среди вас, товарищи…» Здесь, среди вас, товарищи, Есть паренёк сероглазый. Ценитель вроде не строгий И человек неплохой, Но мне почему-то стыдно При нём о себе рассказывать, Читать свою биографию, Сотканную из стихов. Он на работу ходит В старом морском бушлате, Он со мной очень вежлив, Но я почему-то жду – Вот подойдёт И строго Спросит меня: – Где была ты, Что ты на свете видела На двадцать первом году? Без кругосветных рейсов Как ты живёшь на свете? Без комсомольских строек – Как же ты можешь жить? Видела ты, как волны Швыряет на палубу ветер, Слышала, как арматура Под верхолазом дрожит? Да, в кругосветных рейсах Я не была ни разу. Дело любимое держит В рокоте мерном цехов! Так почему же стыдно, Стыдно при нём рассказывать Нехитрую биографию, Сотканную из стихов… Обида Человека обидели Словом, небрежно сказанным. Он одевался медленно, Долго свой шарф завязывал, Потом постоял у двери, Поднял воротник пальто… Он ждал, он ещё не верил, Что не окликнет никто! Человека обидели, Рядом молча стояли Люди, которых долго он Своими считал друзьями, Люди, добрые с виду, Славные все на вид… И это была обида Больней всех других обид. Все – и эта девчонка. Он ждал – хоть слово скажи! Он вышел на лестницу, Тоннами На плечи легли этажи. Он нёс их вниз еле-еле, Был долог и труден путь… А в комнате люди не смели Друг другу в глаза взглянуть. Чешское стекло В море света и тени, Сверкающего стекла Женщина по ступеням Слепого мужчину ввела. Зал был не очень светел, Смешались они с толпой, И просто никто не заметил, Не понял, что он слепой. Дышало стекло, играло Гранью своей любой, И восхищенье по залам Бродило вместе с толпой. И эти вдвоём бродили В тесном людском кольце, И восхищенье светилось На тонком его лице… Это сияние света – Доверишь каким словам, Чтоб он почувствовал это, Словно увидел сам, Чтоб он угадал, заметил Живую душу стекла? Никто не сумел бы на свете… А женщина эта смогла. «Был в стране осенний день погожий…»
Был в стране осенний день погожий, Был в стране простой рабочий день. Шёл по скверу пожилой прохожий И не знал, куда бы руки деть. Мимо детворы, старушек древних… И струилось небо синевой, Блики солнца падали с деревьев, Смешиваясь с рыжею листвой. Было в сквере тихо, очень тихо, Лишь, смеясь, играли малыши. Вспомнил пожеланье сторожихи: Ты гуляй, мол, воздухом дыши! Всё пылало перед увяданьем, Будто бы отдать, отдать спеша Всю свою красу, своё дыханье Ветру, солнцу, этим малышам! Сыпался с деревьев гомон птичий, Детских голосов не заглушив… Было странно как-то, необычно, Что сегодня некуда спешить. Было даже как-то грустновато – Человека трудно приучить Ежедневно зарево заката Видеть вместо зарева печи… Был в стране осенний день погожий, Был в стране простой рабочий день. Шёл по скверу пожилой прохожий И не знал, куда бы руки деть. Скорость Задохнуться от встречного ветра И ослепнуть от солнца в глаза… И летят, и летят километры, И берёзы, и клёны – назад! Только радость в груди, От которой Забываешь про тормоза, Только скорость – Да здравствует скорость! Только ветер и солнце в глаза. И не думаешь, сколько осталось, И не думаешь, сколько лететь. И уже исчезают детали – Скорость, скорость, масштабы не те! Кто-то вслед тебе глянет отчаянно, И одно лишь удержит в седле – Что, на скорости мимо промчавшись, Не успеешь о том пожалеть! Всё назад – Огорченья, тревоги, И заботы, и даже дела. И летит мотоцикл по дороге, Словно конь, закусив удила! Сон Я во сне от тебя получила письмо, Но прочла только первую фразу… Было людно вокруг, Мне хотелось самой Прочитать его где-нибудь сразу. И носилась я с этим письмом до зари Лабиринтами дремлющих улиц… Что ты там написал? Повтори, повтори! Я его не прочла и проснулась. |
