========== 35. Эпилог и Bonus track ==========
— Отрицать глупо, — голос Хары осип, и говорил он еле слышно. — И если ещё не поздно, я готов обсудить перспективы. — Он вздохнул, нахмурился, запихивая руки в карманы. Складочка на его переносице обозначилась сильнее: Тошия дико нервничал.
А я вообще не надеялся услышать от него эти слова. Реальность искажала восприятие, словно Тошия сейчас признался не мне, а кому-то другому. Так и подмывало начать вертеться по сторонам, чтобы проверить, а правда ли… Безумие! Но кроме меня тут никого не было, а значит…
— Хватит сомневаться, Хара… ты же знаешь, как я…
Не то чтобы меня смущало сказать о том, что чувствую, но, кажется, со своей стороны, Тотчи впервые захотел сделать это сам. Хотя, по нему и не скажешь: поджатые губы, спрятанные за чёлкой глаза, напряжённая поза. Только граница личного пространства между нами сократилась до минимума — он всегда подходил очень близко. И казалось, нервозность басиста перетекает в меня через эти несколько сантиметров дистанции. Почему он так переживает, когда главное уже сказано? Господи, Хара, что с тобой творится?
Поддавшись импульсу, я схватил его за руку, начиная целовать ладонь и пальцы, и, похоже, что это совсем выбило его из равновесия.
— Ты чего?! Перестань немедленно! Я не… так нельзя! Гаечка… Така… Руки-кун, не надо! — он сжал моё плечо, заставляя отстраниться. И вдруг сдался, притягивая к себе: — Я веду себя странно, да? — Хара грустно улыбнулся и заговорил мне прямо в ухо: — Самое ужасное, что мне и предложить-то тебе нечего. Только себя. Кошмар! Тебе оно надо? Не отвечай сразу, подумай, — он резко выдохнул, снова убирая руки в карманы.
А я вообще не думал. От его слов аж дыхание перехватило. Только представьте, что вы уже потеряли всякую надежду, но оказывается, мечты могут сбываться…
— Это сложно объяснить, — продолжал Тошия. — Я думал, что всё испортил… и сейчас кроет… как наркомана. Это всё… не я… это… — он неожиданно замолчал, будто подбирая слово.
— Чувства? — шёпотом спросил я.
Хара медленно кивнул, он выглядел так, словно только что смирился с неизбежным. Его эмоции проявились так внезапно, что я не сразу понял, как реагировать. Но таким Хара привлекал меня ещё сильнее. Впитывая каждое слово, я не хотел ничего пропустить. В этом море ощущений легко потерять ориентиры, захлебнуться, утонуть, и, наверное, это и имел в виду Тошия, когда просил его спасти… Поэтому необходимо сейчас что-то сказать или сделать, дабы показать ему «берега».
— Знаешь, чего боялся я? Самым хреновым стало осознание, что ты больше не займёшься со мной сексом. И я не увижу тебя раздетым. Твоя задница, Тошия-сан, — выдавал я на полном серьёзе, глядя ему в лицо, — я её обожаю! Можно мне… ещё разок… ну, потрогать, пока ты в себя не пришёл…
Хара смеялся долго. До слёз.
— Значит, «сухарь» нравится тебе больше? — скептически прищурившись, выдал басист.
— Не больше, но для секса самое то!
— Руки-кун, ты неисправим! Тебя, кроме секса, что-то ещё во мне привлекает?
— Да. Ты прекрасно варишь кофе!
— Охренеть!
— Разденешься? — спросил я наивно, чтобы тут же получить подзатыльник.
Мы уже не прыгнули в объятия друг друга, будто озабоченные подростки. В машину сели молча. Моё колено касалось его ноги, и при желании, я мог прижаться теснее или вообще… Тошия улыбнулся: то, чего я хотел, было понятно и без слов. Игнорируя взгляд водителя в зеркале заднего вида, он обнял меня за шею и коснулся губами виска, затем щеки. И я не выдержал, бесстыдно подставляя для поцелуя рот. Да, я жаждал близости, а Хара сейчас целовал мои губы. Кажется, я буду сходить с ума всякий раз, стоит ему дотронуться до меня… Но впервые потребность говорить вытесняла желание. А Тошия будто мысли читал.
— Не здесь, хорошо? — Предвосхищая мой порыв, сказал он. — Когда приедем, я постараюсь ответить на все твои вопросы.
Грех не воспользоваться возможностью расспросить о том, что волновало уже давно. Но я почувствовал, насколько для Тошии всё это сложно. Трудно обсуждать вещи, о которых вслух практически никогда не говорил. К счастью, Хара больше не молчал, и поэтому «договор» тут же полетел к чертям, а за ним и пункт о «невмешательстве». Да, Тошия получил ответственность, которую так добивался.
Съехаться оказалось невозможным по определению. Совместная жизнь вещь непростая, а мы оба любили свободу без ограничения пространства… Хара всегда жил один, а у меня ещё была собака, отношения с которой у Тошии вообще никак не складывались…
Ясно, что и работа добавит напряжения, время от времени сажая нас обоих на «голодную» диету… И я убеждал себя, что разумная сублимация могла бы оказаться весьма полезной… Хм… правда? Но только вот, не сейчас, когда мы только что приобрели полноправный статус иметь друг друга.
— Мы трахаться сегодня будем?
Глубокий вздох. Уголки губ слегка дрогнули в усмешке. Хара выглядел расслабленным — наконец, его отпустило. Я наблюдал, как он не спеша разминает кисти рук, массируя центр ладони большими пальцами. Оглаживает джинсы от бедра и до колена, как пьёт из бокала вино, изящно приподняв указательный палец. Обычные, характерные для Тошии движения, но я бы мог смотреть на это вечно. А ещё мне хотелось прикоснуться к его груди, расстёгивая пуговицу за пуговицей, провести пальцами по гладкой коже, целовать шею, плечи, ключицы. Раздеть, чтобы прижимаясь к нему всем телом, почувствовать напряжение мышц живота; оседлать бёдра, и погружая в себя его член, смотреть, как от удовольствия он откидывает голову назад, закрывая глаза… У Хары безумно красивая шея. А этот сукин сын улыбается сейчас крайне неоднозначно, потому что догадывается, о чём я думаю.
— Не нагнетай, Руки-кун… — Взгляд Доминанта корасноречиво выражал, что его боттом окончательно лишился не только совести. И Хара был прав. Любовь — это когда уже ничего не стыдно.
— Твою мать! Слабое, знаешь ли, утешение…
Он наклоняется и неожиданно целует в губы сразу глубоко и с языком, и я чувствую, что дыхание перехватывает сейчас не только у меня. Отстраниться не получается, ведь это просто невозможно, но, чтобы жить — надо дышать! От желания тело напрягается и тянется к другому телу на чистых инстинктах. Ещё один поцелуй, уже осмысленный и короткий.
— На колени, глаза в пол, — негромко произносит Доминант. Поднимается с места, в ожидании, пока я выполню команду, а потом просит раздеться. Ощущая на себе его взгляд, я ослушиваюсь приказа. На лице басиста появляется выражение крайнего нетерпения, когда я, стягивая с себя шмотку за шмоткой, бросаю их на пол, глядя ему прямо в глаза. Удивительно, что Тошия не отчитывает за непослушание, как сделал бы раньше, наоборот, — позволяет мне эту вольность, потому что нам обоим сейчас это необходимо. Хара сдаётся первым, его прикосновения такие жадные, и моё тело отзывается на них каждой клеточкой. — Почему ты такой упрямый? — улыбаясь, спрашивает Дом. — Я ведь накажу…
А у меня не осталось никаких слов, кроме как: «Мироздание, спасибо!»
…Зад у Таканори, конечно, саднило, но певец получил то, чего хотел: его разнежили и растрахали так, как многим даже и не мечталось. Тотчи вернул себе послушного саба, и сейчас мягко добивался от него нужной реакции. Он искренне считал, что ничего не может быть лучше, чем утренний секс. Особенно, если делать это размеренно.
— Доброе утро, Гаечка! — шепнул басист. Он прикасался к любовнику так осторожно, словно тот мог рассыпаться, и был настолько внимательным, что нужная реакция последовала незамедлительно. — Скажи мне, как ты хочешь?
— А не кажется тебе, что спрашивать об этом… поздно? — голос Руки спросонья был сиплым. — Просто…
— Просто что?
—…Не останавливайся.
И перед тем как кончить, певец подумал, что если и есть рай на Земле, то он находится именно здесь — на этой кровати. Рядом с Харой.
FIN
Bonus Track
За окном воцарился март. Наступление весны воспевалось цветением сакуры, а у Тошимасы приближался день рождения. Матсумото часто вспоминал «славный» эпитет, которым Кё наградил басиста, ибо Тотчи полностью соответствовал званию унылого задрота. В плане организации собственного дня рождения Хара оказался ужасно пассивным. Создавалось впечатление, что мужчина не нуждается ни в поздравлениях, ни в вечеринках, ни в присутствии друзей. Басист проявлял активность ровно до момента, пока это не касалось его самого. Но когда появлялась возможность сделать что-то для себя любимого, Тотчи превращался в ленивого оленя. И поскольку он никак не заморачивался насчёт празднования, то вопросов, чем себя занять, у его друзей тоже не возникало. Было решено оставить Хару в покое, тем более что тот завалил себя работой. Но, как выяснилось, кое-какие планы у него всё же имелись.
