— Тошия никогда не говорит об этом. Раньше я считал, что это из-за договора, но сейчас ни хрена не понимаю.

Руки нервно рассмеялся, и речь его стала циничной до неприличия… Поездка в Осаку, встреча на студии, и последующая игра в «нормальных». Предложение возобновить договор, и бесконечные комплексы, связанные с собственной неуверенностью. И самое «весёлое» — жизнь по телефону, в которой переплетались цепляющая недосказанность, неудовлетворённое либидо, и невозможность послать. Любовь. Широ не удивлялся, понимая, что это всего лишь попытка скрыть ранимую суть за жёсткостью слов. Отчасти, он ведь наблюдал последние события.

— Если бы Хара хотел секс-марионетку, он бы её из тебя уже сделал. Ему нужно другое, — задумчиво выдал Аой. — Он точно злится, потому что задеты его чувства. И судя по тому, что я услышал — накосячил ты… В общем, Така, давай, стек в зубы, и ползи отменять договор. Я бы так и сделал.

— Не стеби. Ты бы никогда так не поступил!

— Ну, да. Я не настолько отчаянный. Но ему бы доверился, — неожиданно для себя признался гитарист, и чтобы скрыть конфуз, быстро добавил: — У тебя, кстати, стек-то есть, или в магазин придётся ехать?

— Аой, ты дебил!

— Я твой друг, дорогуша.

***

========== 30. Кё ==========

— Мне нужно что-нибудь мешковатое для анкора, — неожиданно выдал Кё новое требование, врываясь в раздевалку к согруппникам. И когда ответом послужило напряжённое молчание, он конкретизировал: — Тошия? Твоя куртка подойдёт идеально! Да, та, из твоего бренда… в которой ты приехал.

— Внезапно, — буркнул Хара. Основная часть лайва планировалась быть изнуряющей. А Каору, предвосхищая очередную «кровавую» провокацию, напрягся. Ведь они только что вздохнули с облегчением, выдворив Кё в отдельную гримёрную. И вот, он снова явился…

— У меня есть классная идея, — продолжал менторским тоном солист. — Не беспокойся, твоя вещь не пострадает.

— Внезапно, — снова повторил Тошия. — И тебя, конечно, не волнует, что при этом пострадаю я… — продолжил он, припоминая историю с колготками.

— Не мог бы ты… мне… её… — Лицо певца изобразило одну из самых впечатляющих гримас, выражающую адские муки его мятежной души. Слово «одолжить» Кё употреблял довольно редко, а потому произнести его сейчас у него никак не выходило.

Предотвращая конфликт, изящным движением Каору невзначай опрокинул стул, и лицо певца тут же изменило выражение на гневно-озадаченное.

— Что!

— Стул, — ткнул пальцем гитарист и немигающим взглядом уставился на Хару.

— Отрываться на моём гардеробе ненормально, Кё, — невозмутимо ответил Тошия. — Но я дам тебе куртку, при условии, что ты вернёшь её в целости и сохранности. И без единого пятныш…

— Бла, бла, бла! Давай! — прервал его Ниимура. В воздухе повисла тяжёлая пауза, а Хара иронично приподнял бровь, в ожидании того, что же будет дальше. — Ты, конечно, не обязан, — произнёс Тоору, раздумывая, — но… взамен я, так уж и быть, скажу кое-что важное.

Дай изобразил удивление: неужели певец пойдёт на компромисс? На самом деле всё оказалось прозаичнее: вокалисту просто стало скучно одному, и он нашёл повод для развлечения.

— Ладно, — Хара с ухмылкой швырнул певцу куртку, а Каору от неожиданности сел на свои очки. Он был уверен, что Тошия откажется. — Валяй, я слушаю.

— Твоя птичка прилетела.

— А моя? — сообразительный гитарист сразу въехал в смысл фразы.

— Отлезь, Дай.

— Какая ещё птичка? — не понял Тошия.

— Певчая, — многозначительно прошептал вокалист. — На «мерсе» прилетела вместе с вороной. Ну?

Певец был просто мастером туманных метафор, и Хара мгновенно стал серьёзным. Уж кто-кто, а Кё всегда умело влезал туда, куда его совсем не приглашали.

— И это, по-твоему, важно? — осторожно поинтересовался брюнет.

— А разве нет? — Ниимура нацепил на себя куртку и крутился в ней перед зеркалом. Создавалось ощущение, будто он натянул на себя мешок с рукавами, которые забыли укоротить. — Идеально! — с улыбкой воскликнул певец. Похоже, внешний вид его полностью устраивал.

— Кё? — прозвучало упреждающе.

— Знаю, знаю, — ворковал Тоору. — Не лезть не в своё дело, не подходить, не разговаривать…

— Именно! — выдохнул Хара.

— А, вообще, я давно хотел с ним познакомиться… и вдруг упустить такой шанс… Невежливо как-то, да?

— Так, верни куртку!

— Конечно. После концерта, Тошия, — ласковым голосом вещал Тоору. Казалось, что певца вообще ничего уже не могло испугать: особенно перспектива быть утопленным в унитазе. — Шоу может пострадать, понимаешь?

— Кё!

— Ладно! Как скажешь! Вот, серьёзно. Если нельзя — я не буду! — с выражением стопроцентной честности на лице произнёс солист и внезапно добавил: — А просто поздороваться? Что, тоже нет?

Тоору Ниимура сегодня пребывал в каком-то благостно-игривом настроении, и согруппники, поглядывая на певца с опаской, нет-нет, да и произносили «аминь». Все, кроме Хары. Тема с курткой уже теряла актуальность, ибо, ни с того ни с сего, Кё переключил своё внимание на Матсумото! И Тошия хорошо осознавал, что даже его самая невинная выходка по отношению к Руки могла обзавестись крайне неприятным финалом. Кё следовал какой-то своей, непонятной нормальному человеку, логике, и крайности в его поведении частенько доставляли окружающим кучу проблем.

— Я тебе яйца оторву, — мрачным шёпотом произнёс басист, — и съесть заставлю.

— Зачем? К тебе же приехали твои… — изгалялся солист, надув губы в притворном возмущении. — Вот их и…

— Всё! Доссался, — Хара поднялся в полный рост, но у него на пути внезапно вырос Андо. Рука с татуировкой жёстко толкнула его в грудь, — мол, остынь, не стоит.

— Эй, а чего это Аой вдруг стал вороной? — Дайске всё же решился спросить.

И тут Каору засмеялся. Ржал гиеной, то и дело, хлопая себя по колену. Похоже, в антипатии к Аою у него неожиданно появился союзник. Хотя, трудно сказать, что Кё вообще испытывал симпатию к кому-либо, скорее наоборот, — априори ненавидел каждого. Совпало просто. Но лидер веселился от души, зная, что вскоре все заткнутся по причине негласного правила, в котором все вопросы не касаемые лайва, откладывались на потом.

— Эй, Ниикура, — озадаченно развернулся к нему Кё, наморщив лоб. — Что с тобой?

— Пожалуйста, блять! То есть, ничего. Я в порядке, — невозмутимо ответил лидер, продолжая хихикать. — Дай? Твоя «ворона» уже здесь.

— Да вы что, сговорились? — расстроился гитарист.

***

Обычно «проходки» за кулисы передавал кто-нибудь из стаффа, но Андо всё же вышел к Аою лично.

— Как доехали? — Широяма усмехнулся, услышав ни к чему не обязывающий вопрос. — Привет, Таканори, — Дай протянул Матсумото руку и крепко пожал её.

Всего лишь на мгновение пронзительный взгляд Дайске коснулся ритмиста The Gazette, но за этот миг он успел обласкать Широяму с ног до головы. Казалось, на теле гитариста не нашлось ни одного места, не попавшего под внимание Андо. А потом мужчины обменялись сдержанным рукопожатием. Лицо Юу светилось улыбкой Чешира, но глаза были полны напряжённого ожидания. Аой ревновал ко всему миру, и горел нетерпением побыстрее вырвать любовника из лап вездесущей толпы. Остаться, наконец, наедине, чтобы сплетаясь телами, уже не думать о том, как себя вести. Прикосновение пальцев к шее было словно удар тока: Андо вдруг обнял его. Лёгкое касание, призывающее подождать ещё, снова выдавало чувства гитариста, и Широ дёрнулся под этим жестом. Люди же кругом, чего он творит?!

— Отлично выглядишь, — шепнул Дайске с вызовом, — Юу.

— Идиот!

От внимания Таканори не ускользнуло, что ершистость Широямы заводит Андо не хуже феромонов. Несмотря на внешнюю схожесть, характеры музыкантов оказались слишком разными. Настолько разными, что порой между ними «искрило» пространство. Певец невольно представил себе Хару, его вежливое «Руки-кун» и выражение полной невозмутимости на лице… Никаких лишних эмоций. О да, на данный момент, Матсумото завидовал Аою как никому, и поэтому отвернулся, скрывая неловкость. Как бы он хотел, чтобы Тошия хоть раз повёл себя менее сдержанно…