— А я, кажется, намеренно лишаю себя личной жизни, — задумчиво произнёс Матсумото.

Широяма усмехнулся, укладывая руки под голову.

— Звучит не очень, — сказал он, — но я тебя понял. Вряд ли что-то решится, если ничего не делать. Ты поедешь? — уже сонно пробормотал Широяма.

Руки не ответил. Он считал, что вмешиваться в жизнь другого человека крайне невежливо, тем более, что Хара, находясь в Японии, сам не предпринимает никаких попыток встретиться. А может, Тотчи и рад был бы проявить инициативу, только… Матсумото внезапно осенило, что этим своим «не вмешивайся» он загнал в ловушку и себя и его. А вдруг всё ошибка? Тупые заблуждения и дурацкие мечты! Ужасно не хотелось разочаровываться, но певец, открыв Macbook, уже набирал в поиске расписание поездов. В конце концов, он ничего не теряет, сделав этот первый шаг.

…Широяма спал без задних ног, раскинувшись на весь диван, как морская звезда. Подушки вместе с пледом валялись на полу. Таканори поднял одеяло и заботливо накрыл им друга, оставив подушки лежать, как были. Пронзительная трель айфона вновь нарушила тишину, и Така, зажав рукой динамик, потихоньку вышел с ним из комнаты.

— Господи, Юу, где тебя носит?! — раздался в трубке взволнованный голос. — Я уже больницы собрался обзванивать…

— Привет, Дай. Это Руки, — ответил Матсумото. — Аой у меня.

— Э… Привет. А что он…

— Спит… Пьяный.

— Оу… тогда, наверное… Короче, я это… Он что-нибудь говорил? Его надо забрать?

— Думаю, сейчас ему, кроме как поспать, ничего не нужно, — сказал Матсумото. —

Поговорите потом.

— Прости, что беспокою в такое время… просто… Чёрт!

— Не волнуйся, он в порядке.

— Можешь ему передать, что я… сожалею? — на другом конце возникла неловкая пауза. — Короче, я… дебил. Он поймёт.

— С радостью! Ой… Прости, я не это имел в виду.

— Ага! — Трубка весело заржала. — Спокойной ночи, Руки-сан.

Короткий сон на три-четыре часа вроде бы уже стал привычным, но хронический недосып забирал много сил. Усталость не отпускала, навалившись тяжёлой пеленой, и у Руки появилось чувство, что его подняли с кровати, но, увы, забыли разбудить. Его посетила мысль, что для начала неплохо было бы принять душ, но отчего-то ноги принесли певца на кухню, и Така застыл возле кофеварочной машины. Ощущая себя полностью разбитым, он, зевая, нажал на кнопку и сел рядом досыпать, опустив голову на руки.

Запах кофе, определённо, обладал магией воскрешения: Аой неслышно возник из ниоткуда, усаживаясь на свободный стул. Глядя на спящего приятеля, он ощутил себя виноватым. Но с другой стороны, свою миссию Широяма выполнил — визитка была доставлена адресату.

— Утро доброе, нэ? — негромко позвал Юу, потрепав Матсумото по волосам.

— Я думал, ты спишь.

— Так и было.

— Дайске волнуется. Позвони ему, — пробурчал Матсумото, не поднимая головы.

— Не в его стиле, Така, — Широ поёжился, хлопая себя по карманам. — Слышь, налей уже кофе, не сиди как сомнамбула.

— Он дебил.

— Я в курсе.

— Да нет, — певец, наконец-то, соизволил поднять на Аоя заспанное лицо. — Он просил тебе это передать.

После этих слов Широ заметно оживился.

— Оя! Неужели так и сказал? Где телефон?

Така ткнул пальцем в сторону спальни. Ритмист отсутствовал минут десять, а когда вернулся, то уже пребывал в приподнятом настроении.

— Всё нормально?

— Ничего не узнаешь. Много ли ты мне сказал?

— Юу… дай мне время, не сейчас.

Если Така не хочет говорить, значит, есть причина. Поэтому тема сменилась сама собой.

— Слушай, а пожрать у тебя хотя бы есть?

Таканори указал на холодильник:

— Открой его.

***

Басист с радостью свалил из Токио. Да и дорога не отнимала много времени: три часа на шинкансене, или час перелёта — и, здравствуй, Осака. Он был счастлив хоть ненадолго забыть о делах группы, а вместе с ними и моралиста Ниикуру, который уже просто достал, натянув на себя личину праведного пастора. Вообще, иногда полезно сменить вид деятельности, занимаясь чем-то другим: налаживать связи, разрабатывать бренд, открывать новые горизонты…

В Осаке ему арендовали небольшие апартаменты в европейском стиле, с видом на парк. Из панорамного окна открывался живописный пейзаж, где просматривалась башня Цутэнкаку. Сверху всё выглядело мелким и незначительным, будто копия другого, игрушечного мира. Только поиграть в этот микромир было нельзя — лишь разглядывать детали, открывающиеся с высоты птичьего полёта.

Огромная ванна овальной формы располагалась по центру душевой, прямо напротив окна. Пафосно и пошло. Ты можешь лежать, погрузившись в горячую воду, и заглядывать в окна высотки напротив. Если не знать, что снаружи стёкла зеркальные, можно считать самого себя подарком для вуайеристов, но с другой стороны, даже зная об этом, хотелось дерзнуть. И Хара дерзнул: раздевшись, лёг в ванну, и ощущения были необычными. Панорама невольно возбуждала, подбрасывая пищу воображению. Таканори бы понравился такой антураж, и Тотчи, активно помогая себе рукой, начал фантазировать на эту тему. Стоило, наверное, выбрать квартиру попроще, дабы не отвлекаться на ненужное… Но этого «ненужного» Харе ужасно не доставало!

После сессии с Терачи в голове прояснилось, сокращая желание ходить «налево». Но предпринимать что-либо в отношении Руки Хара считал бессмысленным. Он был уверен, что безвозвратно упустил то время, когда можно было хоть что-то изменить и сожалел о своей нерешительности.

***

Модные веяния привлекали, открывая дополнительный путь к самореализации. Тошии нравился декаданс. Узкие брюки, приглушённые тона, ботинки с закруглённым или острым носом, замша, жилеты и шарфы. На сцене, бывало, он рвал на себе одежду, демонстрируя брутальность образа, но в жизни Хара предпочитал сдержанность стиля, иногда свободную от рок-атрибутики. Вот как сейчас, например. Фотограф предложил подчеркнуть классический лоск контрастом фона полуподвальных коммуникаций, и басист не стал с этим спорить: тема была близка, а позировать Тошия умел.

…Оставалось интервью. Для удобства, они договорились с рестораном, расположенным на одном из этажей высотки, где он остановился. Сотрудница, которую к нему приставили, вдруг спросила, доволен ли он своей внешностью. Вне темы и прямо в лоб. Расторопная девушка. Как и другие представители этой профессии за словом она в карман не лезла. Мидзука, кажется. Фамилию её Хара, увы, не запомнил.

— А вы? — Скорее, в силу привычки он сейчас закидывал удочку, но девушка сделала вид, что ей это неинтересно и не удостоила его ответом.

Он не считал себя красивым. Начало музыкальной деятельности ознаменовалось для Хары эрой борьбы с комплексами. Когда-то, выходя на сцену, басист просто скрывался за гитарой, представляя себя кем-то другим. В то время Тотчи был длинным и тощим, словно жердь, с неровными зубами, и казался нескладным до жути. Вспоминая об этом, мужчина усмехнулся: бесконечная работа над собой плюс помощь стилистов воистину творили чудеса.

— В жизни ваш образ отличается от того, который мы видим на сцене. Вы выглядите опечаленным. Что вас тревожит?

Личные вопросы Хару напрягали, и он взглянул на девицу более внимательно. Она носила узкую юбку-карандаш и классические туфли, вот только каблук у них оказался слишком высоким. Такие шпильки обычно не надевают на официальное интервью. Тёмные волосы были собраны в хвост и гладко зачёсаны. Офисную безупречность нарушала единственная деталь: расстёгнутая пуговица в зоне декольте.

— Выключите диктофон.

— Что-то не так? — Цепкий взгляд мгновенно ухватывает чужое раздражение, и тонкий пальчик жмёт на «off». Она смотрит с удивлением, поправляя изящные, и явно недешёвые очки.

— Могу я посмотреть на список вопросов?

Мидзука молча передала ему планшет. Хара иронично сощурился.

— Ваша цель интервью или желание соблазнить клиента?

— Вы… вы неправильно всё поняли.

— Серьёзно? — спросил Тошия. — «Тогда зачем ты села так, чтобы я видел твою грудь? Эксклюзива не будет, а вот трахнуть тебя я бы мог. Но не стану».