— Фу, как грубо! Что с лицом, Рей?
— Упал.
— Зная тебя, ни за что не поверю. Ладно, пофиг, — протянул Широяма, открывая дверь студии. — Всем здрасьте, — с порога приветствовал он. Персонал тут же расплылся, возвращая улыбку обаятельному ритмисту. — Така, ты выздоровел? Иди, обниму. Угости сигаретой, пожалуйста, я забыл купить.
— Ты опоздал! — Матсумото медленно обернулся на голос, доставая пачку, и вздрогнул, заметив в дверном проёме фигуру в маске. Уголок рта вокалиста дёрнулся вниз, Руки на секунду замер, и в это мгновение Кай резко вытолкнул Сузуки из зоны видимости. А Таканори влетел в объятия Широямы.
— А что за «синхрон» у этих двоих? Какой-то отрезанный от коллектива, — ненавязчиво поинтересовался Аой, вытаскивая у певца из рук сигареты. — А ты чего такой напряжённый? Я что-то пропустил?
Уруха, усмехаясь, пожимал плечами, настраивая инструмент, а Руки, отрывая от себя Юу, сердито буркнул:
— Ничего ты не пропустил. Отлипни! Давайте начнём…
***
Сузуки вёл себя образцово. Порой Каю казалось, что тот слишком старается. Откуда в этом чурбане могло возникнуть чувство такта, которое генетика изначально не планировала закладывать? Тем не менее, его самоконтроль и желание не подвести, видимо, делали своё дело.
Прошёл месяц, а затем ещё один. Така стал спокойнее и уже не дёргался, когда Рейта оказывался с ним в одном помещении. Невидимой стеной между ними всегда вставал Кай, не позволяя нарушить хлипкий баланс. Но они всё так же не общались друг с другом. А в целом, работа спорилась, и Руки, увлечённый новыми проектами, полностью погрузился в рутину и не отвлекался на мелочи.
Наблюдая подвижки в отношениях между басистом и драммером, согруппники держали за Акиру кулачки, списывая нелюдимость и равнодушие Руки, на понятное каждому желание не мешать. Даже Аой повёлся на эту мнимую связь, и никто не догадывался, что за пределами студии или концертных площадок, эти двое всё так же двигались по своим траекториям.
Кай не решался сделать первый шаг и искал повод, чтобы, наконец, объясниться. А Рейта… тот почти смирился со своим положением, но его непокорная натура жаждала встряски.
========== 20. Rock and Read ==========
…В автомате с газировкой заело механизм, и басист решил помочь с проблемой, легонько ударив по конструкции кулаком. Машина нехотя выплюнула банку «Оранжины», и Хара, прочитав название, узрел в этом некий знак. Окинув взглядом чужую упругую попку, обтянутую джинсами, он не мог не предложить девушке своё общество.
— Шинья, взгляни-ка сюда, — негромко позвал драммера Ниикура, краем глаза отмечая, как неподалёку их коллега бессовестно клеит незнакомую даму. — Может быть, я выжил из ума, но не кажется ли тебе вызывающим то, что он делает это на виду у всей улицы?
— Ну… — осторожно начал Терачи. Он никак не мог взять в толк, для чего сейчас они с Каору, словно два дебила, прячутся за мусорным баком возле бара на Роппонги, наблюдая за передвижениями Тошимасы.
— Какого хрена он не пользуется борделями? Его ж могут узнать… вон, лось здоровый какой! — Каору бесился от того, что Хара снова опрометчиво рискует испортить себе репутацию. Да и не только себе. — Здесь, чёрт возьми, не Европа! В Японии такого блядства не прощают.
— Может, это его знакомая?
Они оба надеялись, что после гастролей Хара успокоится, ведь времени уже прошло достаточно; но тот, напротив, — будто бы только входил во вкус. Касательно группы у Каору претензий не было: басист исправно выполнял свои функции, и общались вроде нормально, если считать общением пятьдесят процентов молчания.
— Не-а. Незнакомая.
Терачи нервно затеребил волосы. Накручивая на палец светлые пряди, он со стыдом подумал, что ровно половину из этих беспорядочных связей именно он и подогнал другу. Да уж, верно изречение, что благими намерениями вымощена дорога в ад.
— И чего ты хочешь от меня? — виновато спросил он.
Ниикура тяжело вздохнул. В свое время он раз и навсегда уяснил, что в дела сердечные лучше не влезать, особенно, когда анализировал все плюсы и минусы увлечения Дайске Широямой. Но здесь другое — Тотчи кидало в крайности. Отрицание. Неприятие очевидного. Жажда забвения в самообмане. Тошия искал баланс в количественном соотношении, погружая себя в импровизированный эскапизм. Но уж если и выбирать между Руки и толпой непонятно кого, то, безусловно, Матсумото выигрывал по всем показателям.
— Ткни его носом, — изрёк лидер. Убедившись, что Хара их не видит, гитарист поднялся в полный рост и вышел из укрытия.
— Куда? — жалобно спросил драммер. От сидения в неудобной позе, у Терачи ужасно затекла нога.
— Туда! — Ниикура постоянно сталкивался с тем, что каждый серьёзный разговор с кем-то из согруппников неизбежно превращался в балаган. — Надо найти золотую середину.
— Каким образом? — Кряхтя и цепляясь за чужое пальто, Шин с трудом принял вертикальное положение. — Чёрт, ногу свело!
Каору достал сигареты, прикурил, затянувшись глубоко, посмотрел на небо. Задумался. Терачи часто наблюдал этот прищуренный взгляд, когда лидеру хотелось сказать больше, чем он мог себе позволить. К несчастью, выражаться деликатно лидер не умел. Проблема заключалась в другом: поймёт ли его сейчас Шинья?
— Тотчи твой близкий друг, — многозначительно начал он. — Тебе лучше знать, что там с ним происходит… Это… Возьми, вот. Возможно, пригодится, — лидер вытащил из сумки и протянул Терачи печатное издание известного журнала. — Вышел не так давно. Не уверен, что Хара видел… ну, в общем, покажи ему.
— Хорошо. А дальше?
— Выбить дурь! — раздражённо произнёс Ниикура, пытаясь смириться с недогадливостью драммера. Ведь он уже намекнул Шинье, и как ему казалось, до неприличия жирно! — Направь его энергию в нужное русло. Включи «сенсея». Пожалуйста, блять.
— А если не прокатит?
— А ты уж постарайся. Пока Хара отрицает факт своей… чёрт, влюблённости, он так и будет ебать всё подряд, а группе это совсем не на пользу. В общем, я всё сказал.
Сказал, развернулся и свалил, оставив Терачи одного в полном недоумении.
На обложке журнала красовался Руки. Сет слегка эпатажный, но ничего особенного: всё в духе визуального фешена. Только вот на одном из разворотов драммер обнаружил совсем иной образ, тот, который Хара ни за что бы не пропустил.
***
До ужаса банально. Она приглянулась только потому, что показалась похожей на Руки. Худобой, комплекцией, выражением глаз. Улыбкой. Манерой разговаривать. Дурацкой чёрной шапочкой. Это был всегда кто-то похожий на Таканори, и Хара как маньяк впитывал эту похожесть. Несоответствие уже не отдавало горечью, как раньше, оно превращалось в болезненную привычку. Матсумото всё ещё держал его слишком крепко, и Хара был вынужден сублимировать.
…О том, что с первой минуты она узнала кто он, девушка предпочла умолчать. На просьбу остаться до утра не согласилась, солгала, сказав, что её ждут друзья. Выйдя из мотеля, она бросилась бежать; подальше от этого места, утирая слёзы и сдерживая рыдания. Оставаться с ним было невыносимо.
В мечтах ей всегда хотелось отдать невинность кому-то из звёзд рок-индустрии, поклонницей которой она являлась. Юношеский взгляд сквозь призму романтизма, возводил хрустальные замки из надежд. Но реальность оказалась убийственно прозаичной: нет, Хара не был груб — он оказался очень внимательным. И слишком взрослым, чтобы тратить время на оправдание чужих ожиданий. Он предпочёл сразу опустить её на самое дно. А что? Физиология, она такая.
Девушка знала, на что идёт, но не представляла, что окажется всего лишь инструментом для удовлетворения чужой похоти, просто средством, которое не имеет никакого значения. В момент близости этот человек её не видел; тело ощущало и двигалось, нагнетая удовольствие, но сам Хара оставался равнодушным, он будто искал в ней кого-то другого. Искал, но так и не смог найти.
Он забыл о ней сразу, как только захлопнулась дверь, но на прощание нежно поцеловал запястье. В благодарность за неопытность, наверное.
