Никогда не знаешь, что за сюрприз уготовил тот, кто приносит ее вместе с собой. Хара ослабляет один из узлов, и тело меняет положение, приподнимаясь вверх. Веревки слишком впиваются в бедра, и Руки не может подавить стон. Мужчина дергает стропы, разворачивая боттома лицом к себе.

— Слишком рано, — голос хозяина чуть глуховат, но даже с закрытыми глазами Матсумото чувствует усмешку удовлетворения. Вокалист хорошо усвоил правила. Ежели сказано заткнуться — он станет молчать, спрашивают — он ответит, прикажут — выполнит. Собственно, ничего сложного. Хара снова перевязывает веревки, и теперь тело принимает вертикальное положение. От резкой перемены руки сводит судорогой, но, стараясь не проронить и звука, Таканори зажмуривается под плотной тканью повязки. Больно. — Умница. — Похвала Доминанта на вес золота.

…Время трансформировалось в кисель. Хара, зафиксировав вокалиста на кровати, удобно разместился у него на бедрах и, с медицинской точностью введя тому в уретру небольшой стимулятор, начал осторожно сбривать всю окружающую растительность. Причем не станком — опасной бритвой, для комфорта используя пену для бритья.

Знаете, что это? Сначала Руки тоже не понял, ощущая обилие холодной смазки и болезненное и неприятное жжение в уретре, которое постепенно превращалось в невыносимую пытку возбуждением, плюс ощущения опасности, которые создавались бритвой. Обратная сторона непонятного удовольствия, которое доводило бедолагу практически до состояния невменяемости, особенно если учесть, что раньше он даже не догадывался, что стимуляция уретры может дарить такие острые ощущения.

— Ну-ка, не ерзай! Ты ведь не хочешь, чтобы я поранил тебя?

В ответ вокалист что-то жалобно простонал и покрутил головой, поскольку от мысли, что одним неверным движением Хара может лишить его достоинства, начинала ехать крыша. Так что Руки молча терпел, сколько мог, истекая слюнями и сдерживая слезы, пока его не затрясло, и Хара, сжалившись, не развязал ему рот.

— Жалуйся.

— У меня сейчас взорвутся яйца.

— Вот как. — Доминант невозмутимо продолжал экзекуцию. — Что еще? —усмехнулся он. — Ну?

— Ты не понимаешь, — взмолился саб, — ради всего святого, вытащи из меня эту хрень. Такое чувство, что мой член выворачивают наизнанку.

Тошимаса невинно пожал плечами:

— А по-моему круто!

— Это ужасно! — завопил Матсумото в отчаянии. — Убей нахер или дай кончить.

— Ух, какие крайности, — Хара привстал, отпуская бедра любовника, и осторожно вытащил металлический стержень из его уретры. Продолжая двигать рукой по члену, он довел Матсумото до необходимой разрядки. — Давай!

— Ма-ать твою-у.

— Спасибо, Тошия-сан, да? — Хара заставил Руки вслух благодарить себя за оказанную честь. Затем, поднеся испачканные пальцы к губам Матсумото, потребовал вылизать их немедленно. — Классика жанра, — шептал басист, наблюдая за процессом, — послушный мальчик, — улыбнулся он.

— Спасибо, Тошия-сан.

Тайм-аут длился недолго: сабу было позволено всего лишь отдышаться.

Тошимасе, похоже, очень понравилось играть в цирюльника. Теперь он брил лицо и подмышки Матсумото, засунув тому в зад другое маленькое устройство овальной формы с дистанционным управлением, которое вызывало у вокалиста не менее яркие реакции.

— Ну как? Нравится? — мягко поинтересовался Доминант.

— М-м-м…

— Зря я спросил, — и Хара вновь воспользовался кляпом.

Тошия вымучивал саба, вытаскивая из того силы и эмоции, испытывая его терпение, откровенно радуясь своей извращенной фантазии. Он знал, что никакие вибрирующие механизмы не заменят тому проникновение реальной плоти, и в конце концов Руки сам попросит его об этом. И вот тогда можно будет не сдерживаться. Хотя тело вокалиста уже готово принять его, Тотчи стремился надолго растянуть удовольствие.

…Руки — марионетка, послушная кукла в присутствии своего хозяина. Он весь целиком — один сплошной сенсор. Удивительно, что случайная встреча изменила так много. Матсумото больше не испытывал стыда, только жгучее желание и готовность подчиняться. Неважно, как и сколько. Сейчас он получает то, зачем пришел и для чего каждый раз возвращается к Тошимасе… Тело изнывает в предвкушении новой порции острого экстатического удовольствия, о котором ему уже нет необходимости просить.

Капелька пота медленно сползает по щеке, но ее ловит тонкое лезвие бритвы, не нарушая целостности бледной кожи. От соприкосновения с холодным металлом вокалист вздрагивает, жадно втягивая в себя воздух. Хара снова мудрит с веревками, и ноги вокалиста, наконец, ощущают под собой твердый пол, принимая на себя вес тела. Кровоток начинает восстанавливаться, и Таканори чувствует пульсацию, но не может удержать равновесие, потому что ноги дрожат так сильно, что он валится на колени. Доминант вновь регулирует натяжение строп, чтобы сделать положение саба более удобным, даря мнимое облегчение. Что же, теперь вокалист повис на руках.

Ладони басиста уверенным движением переместились на узкую талию Матсумото, разворачивая его спиной к себе. Таканори чувствует себя тушей в мясной лавке, которую собираются разделать на части, но его это не заботит — ему нравится отсутствие необходимости что-либо решать. Прижавшись сзади, Хара опускает руку на вновь затвердевший член любовника, проводя другой по напряженным соскам. Саб стонет, откидывая голову Доминанту на плечо: вожделенное тело находится невыносимо близко, упираясь напряжением между его ягодиц, и держать себя в руках становится все мучительнее.

— Не слышу, — прошелестел Хара.

Вокалист послушно застонал громче, ощущая, как скользкий язык Тошии слизывает с его шеи стекающую вниз с подбородка слюну. Мерзкий кляп во рту не давал ни единого шанса сглотнуть непроизвольно выделяющийся секрет.

— Еще, — хрипит басист, и Матсумото толкается в тесноту ладони, сжимающей его член. — В твоем голосе столько секса, — тихий шепот обжигает миниатюрное ушко. — Воистину, лучший хит!

Хара убирает ненужный более кляп и срывает с глаз Матсумото повязку. Но Руки не смотрит на него, он молчит, позволяя Доминанту насладиться моментом созерцания своего тела. Тотчи сегодня явно перестарался. Алые порезы немного кровоточили, выделяясь внизу живота Матсумото. Несколько отметин находились на груди слева, рядом с соском. Врезавшиеся в тело веревки оставили темные пятна на щиколотках и запястьях. Кружевное изящество, когда-то бывшее чулками, разъехалось по ногам уродливыми стрелками и дырками разной величины, контрастом демонстрируя отпечатки стека на внутренней стороне бедер. И никогда еще Руки не казался ему настолько красивым.

«Твою мать». Его только раззадорил полученный результат — таким он хотел Матсумото еще сильнее. Разумеется, после он позаботится о своей Гаечке: обработает каждую царапину, зацелует каждый синяк, залижет каждую ссадину. Но сейчас он возьмет свое — ожидание оказалось мучительно долгим.

— Говори, — хрипит Доминант, и Таканори чувствует на шее опаляющее, тяжелое дыхание; чувствует, что Тошия сейчас сорвется, теряя контроль над собой, и он с готовностью подается назад, подставляя любовнику свое тело.

— Пожалуйста, Хара, — развратно шепчут опухшие губы.

…Тошия действительно не церемонился, а Матсумото принимал все, почти ни разу не попросив о снисхождении. Он был измучен и выжат настолько, что Хара даже не удивился, когда его любовника резко вырубило. Снова и снова Доминант прокручивал в голове момент кульминации — он кончил, потеряв контроль: когда тело боттома, охваченное судорогой оргазма, сжало его в себе, Хара выстонал имя… Эпичный провал…

Бережно, словно ребенка, басист перенес Руки в кровать. Убрал со лба влажные волосы, и, глядя на его спокойное лицо и чувственные линии чуть приоткрытых губ, Хара не смог справиться с собой. Склонившись над любовником, слушая его размеренное дыхание, он поцеловал Матсумото. Мягко касаясь губами желанного рта, он признавал своё поражение.

«Теперь, вероятно, мне следует предложить ему руку и сердце, — иронично усмехнулся Тотчи. — Особенно если он захочет трахаться со мной и дальше. А он обязательно захочет».