Девушка прикрыла глаза, наслаждаясь хрипловатым голосом, вернувшим повелительные нотки.

— Ты точно в порядке, принцесса? — прошептал он, склоняясь над кроватью, когда балаган стих. Сара благодарно посмотрела на него, слабо кивнула и раскрыла ладонь. Недолго думая, парень аккуратно забрался на кровать и вытянул ноги, пристраиваясь с краю, бережно поправляя сбившееся одеяло. — Еще воды? — Отрицательное покачивание головой. — Поесть? — Снова нет. — Может, сигаретку?

— И все же, какой сегодня день? — приподняв уголки губ, пробормотала она, сжимая потеплевшую руку. — Долго меня не было?

— Знаешь, я даже не заметил твоего отсутствия, — усмехнулся Мёрфи. Играл отлично, но девушка видела, как дрогнули длинные ресницы и поджались и без того тонкие губы. — Но если тебе нужны точные даты… Сегодня шестое февраля. Выходит, пять дней. Если подумать, всего ничего. Ты у отца в Балтиморе дольше пропадала.

— Он знает? — глаза тут же округлились и намокли: она представила, как уже немолодой мистер О’Нил, перенесший два приступа в прошлом году, вновь хватается за сердце.

— Нет-нет, — поспешил успокоить Мёрфи. — Вивиан позаботилась. Кстати, а почему она указана как доверенное лицо? Думается, мы с тобой ближе будем… Или я чего-то не знаю? — Он продолжал подшучивать, но первокурсница чувствовала, как дрожат длинные пальцы.

— Прекрати, — прошептала она, закрывая глаза. — Хватит уже меня веселить. Я жива, я в порядке. Все позади. Тебе не обязательно…

— Обязательно, — сквозь зубы процедил парень, сжимая челюсть. — Все, что с тобой случилось… моя вина. Ты едва не погибла, потому что решила помочь нам. Мне.

— Брось, Мёрфи, не перетягивай одеяло на себя, — слабо отмахнулась Сара. — Это было мое решение, и мне принимать последствия. — Поморщившись, слегка приподняла голову, укладываясь ближе. — И я предпочту больше об этом не вспоминать.

Спустя, кажется, вечность, в золотисто-желтых глазах окончательно прояснилось, а руки перестала сводить судорога. Он аккуратно привлек ее к себе и нежно коснулся пальцем пересохших губ.

— Не вздумай, — бормочет Сара в жалкой попытке отвернуться. — У меня наверняка пахнет изо рта.

Но ее не слышат. Не слушают. Он приближается и оставляет долгий горячий поцелуй.

— Какая гадость, — Мёрфи усмехается, сдувает со лба выбившуюся светлую прядку и вновь склонятся над порозовевшим лицом. — Хочу еще.

Его удалось выпроводить только к вечеру: уговоры, просьбы и мольбы не действовали — парень, которому по-хорошему тоже нужна была капельница, был намерен прописаться в ее кровати до выписки, но, по счастью, выручила прибежавшая после пар Вивиан.

За то время, что Сара успешно отыгрывала спящую некрасавицу, ребята успели узнать друг друга поближе, не раз крепко повздорить, едва не подраться, а после и вовсе подружиться.

Слушая, как Вивиан, сдабривая речь отборными матюками, объясняет Мёрфи, что пациентке нужно отдохнуть от сопливых объятий, а ещё больше — помыться, первокурсница невольно заулыбалась.

— Я вернусь утром, принцесса, идёт? — выйдя из-за ширмы, Мёрфи наклонился и оставил мягкий поцелуй на лбу. Судя по ощущениям, лоб остался единственной относительно нетронутой территорией. — У палаты будет дежурить охранник из «Подземного мира», если Купер, конечно, не доведёт его до самоубийства.

— Идёт, — коротко кивнула Сара, прощаясь. — Тогда до завтра?

— До завтра, — парень погладил ее по голове и уже было повернулся к выходу, но замер. Голос был тих, но она слышала его отовсюду. — Я порву любого, кто посмеет к тебе прикоснуться. Это больше никогда не повторится, даю слово.

Больничный оркестр стих и они остались одни. Двое на слабо освещенных подмостках под пыльным занавесом, отыгрывая одну из тех сцен, которые оставляют дурное послевкусие незавершенности.

— Да… — неслышно отозвалась девушка, понимая, что пауза затягивается, и отвернулась от застывшей фигуры, бродя безжизненным взглядом по потемневшему окну. — Это больше никогда не повторится…

Мёрфи хотел сказать что-то ещё, но дернулся и вышел.

Сара должна была что-то добавить, но только поджала губы и прикрыла глаза, силясь не завыть в подушку.

Все решения уже были приняты, а будущее — предопределено.

Комментарий к И поднялся ветер

📆 Конец декабря был чудесен, январь, очевидно, великолепен, но февраль принес с собой ветер перемен.

📹 За визуалом — в Telegram https://t.me/soul_elis

========== Противостояние Марса ==========

«Человек не делает ничего, если цели нет, и не делает ничего великого, если цель ничтожна»Дени Дидро

Какофония голосов, звон липкого стекла, прилипчивые мотивы, блеяние в дешевый микрофон: звуки доносятся словно из-под воды, нечетко, неясно, невыносимо. Взгляд равнодушно блуждает по открытым полоскам блестящей кожи, затянутой в нелепые шлюшьи топы и коротенькие клетчатые юбки. Вокруг толпа, но он один, в вакууме. Ударь рядом молния — и бровью бы не повел. Может, только сплюнул, жалея, что не ощущает разряда на себе. Потому что только это, наверное, он и мог сейчас почувствовать.

— Эй, приятель!— чертов Ньюман его все-таки нашел. Озабоченно хмурится и трясет затекшее плечо. — Ты как?

— Я ковбой, — на Мёрфи кривая широкополая шляпа, оставленная какой-то набравшейся девкой, и нет лица. — Не видишь?

— На белой лошади?{?}[«White Horse» — дешевый виски] — Эдриан недовольно качает головой. — И долго ты планируешь оставаться… на Диком Западе?

— До понедельника, — кривится парень, опрокидывая стопку. В эту минуту он ненавидел лучшего друга, потому что тот оказался лжецом. — Проваливай, Ньюман.

— Сегодня среда, — но тот только устало вздыхает и морщится, усаживаясь за хлипкий стол. Пересчитывает взглядом рюмки, берет одну и, недоверчиво принюхавшись, проглатывает. — Это отвратительно.

Мёрфи понимает, что товарищ говорит совсем не о виски. Но ему плевать. Вальяжно подняв два пальца, манит полуголую официантку с кобурой спиртного на бедрах и кивает на опустевшие стопки. Тряся выбеленной башкой, девчонка «заряжает» и подставляет задницу — за пояс опускается хрустящая купюра и она игриво улыбается, рассчитывая, что невероятно соблазнительный и безбожно пьяный парень присунет ей в конце смены вместо чаевых. Но он только раздраженно отмахивается и опустошает рюмку. Разочарованно пожевав губами, блондинка удаляется, гадая, почему хорошо отработанный трюк не сработал. Узнай она правду, ей бы наверняка хватило остатков совести, чтобы больше не приближаться к его столику. Но она не знает ни хрена, и поэтому решительно идет на бар за новой бутылкой и капелькой надежды на быстрый перепихон в кладовке.

— Тебе пора отсюда выбираться, приятель, — перемешивая в пластиковой чашке прогорклый арахис, Эдриан поднимает глаза. — Аида собирает всех, есть нечто важное, что нужно обсудить.

— Вам важно, вы и обсуждайте, — Мёрфи шарит по карманам и достает мятую пачку. На стол брякается черная зажигалка. Будь у него другая, давно бы выкинул. Но другой не было, потому что просто не смог заставить себя зайти в магазин и найти ей замену. — Незаменимая.

— Что, прости? — хмурится Ньюман, ища в пустом взгляде напротив хотя бы отголосок былых искр. — Мёрфи?

— Вали нахрен, а, дружище…

— Это пройдет, — приятель вновь треплет его по плечу, но, почувствовав, как напряглись мышцы, убирает руку. — У тебя достаточно времени, чтобы все пережить. Станет легче, тем более, что всё к лучшему.

— Да? — щурится парень, кроша стекло. Кровь и виски: взболтать, но не смешивать — такой коктейль ему по душе. — Самому сильно полегчало за те месяцы, что Андреа шарахалась от тебя? Я что-то не заметил. Так что иди и лечи кого-нибудь другого. Того, кто еще способен выносить твою пресную лапшу.

— О чем ты, Мёрфи? — понижает голос Ньюман, протягивая салфетку. — Я совершенно тебя не понимаю.

И Мёрфи догадывается, что он просто не помнит. Однажды летом, которое казалось сейчас таким прекрасным, беззаботным и невероятно далеким, Эдриан не выдержал, надрался текилы, набрался храбрости и шепотом выдал страшную тайну — ему было плохо без Андреа. Тогда, на темном балконе в сигаретном дыму, неумело затягиваясь и кашляя, описал нечто, похожее на боль. И вспоминая тот разговор, Мёрфи понимал, что лучший друг его предал, солгав — никакая это не боль. Это смерть.