К концу эксперимента восьмой аквариум, который держался дольше всех, с водой, что я пил ежедневно, стал слегка сероватым. Я очень переживал. Два оставшихся я отставил в сторонку, периодически посматривая на них. Что бы я ни делал, какую бы химию не применял, убить эту черную воду я не мог. Но в конечном итоге, я понял, из чего состоят эти частицы. Я думал, что это железо. Но не тут-то было. Таблица Менделеева пала. Чёрные частицы оказались пришельцами из космоса. Если мой дневник желает, чтобы я рассказал, так тому и быть. Когда я отбросил все надежды на элементы из периодической таблицы, я начал искать информацию о метеоритах, прилетевших к нам из далёкого космоса. И лишь один метеорит совпал по химическому составу с мельчайшей «металлической крошкой». Так она звучит менее страшно для всего мира и для меня лично. Теперь я должен написать серьёзную статью в ООН. Надеюсь, получится до кого-то достучаться.

Теперь я пью только ту воду, в которой нет инородного металла. И всем своим ученикам и соседям я советую пить только её. Накупил одноразовых стаканчиков и несколько бутылок этой воды. Она стоит у меня в классе. Пусть другие учителя смотрят на меня, как на чудака, но мне нет до этого никакого дела. Я хочу спасти жизни детей.

В тот день, когда я в последний раз писала сюда, Лизи мне так и не перезвонила. Я серьёзно беспокоюсь за неё. Неужели с ней что-нибудь случилось…

Немного о том, как я сходила в банк. Если честно, мне было очень страшно. Такой долгий путь, а я одна. И всё же, я оделась, слегка припудрила носик и вышла из дома. До банка я дошла, останавливаясь три раза посидеть на парковых лавочках и попить воды. Получив своё пособие, я направилась домой той же дорогой, ведь я точно знала, где можно отдохнуть. Но с первой же лавочки я не смогла встать. Нога сильно опухла, и моя ранее удобная ортопедическая обувь просто слетела с неё. Я взяла туфлю в свободную от костыля руку и пошла домой. Каждый шаг был невыносим. И тут рядом притормозила машина такси. Молодой человек опустил стекло и спросил, не нужна ли мне помощь. Я ответила, что не могу позволить себе такси, хоть у меня и были деньги. Но я понимала, что они пойдут на квартплату и еду на целый месяц. Таксист, видя мой костыль и туфлю в руке, пожалел меня и довёз до дома бесплатно. Мне хотелось хоть чем-то отблагодарить его, но он твёрдо отказал. И только когда я вошла в квартиру и поставила костыль в прихожей, то обнаружила, что оставила мою туфельку в машине. Я даже заплакала, ведь такой удобной пары обуви у меня больше нет. Если бы я знала тогда, что следующий день принесёт мне беду, то не лила бы слёзы попусту.

Где-то после обеда мне позвонила Лизи. Я с радостью схватила телефон, но в трубке был грубый мужской голос. Он назвал меня по имени и спросил, знаю ли я Лизетт Жани. После моего положительного ответа, он сообщил, что она мертва. Вечером, 4 октября, Лизи попала под машину и впала в кому. У кровати больной была её мама, она и попросила позвонить мне. Странно, что она сделала это, ведь наши отношения были весьма холодны со времён школы. Когда мне было 8 лет, моя мама умерла, и я постоянно проводила время в доме Лизи, что раздражало её маму. Я обязательно позвоню ей на городской телефон, но сейчас у неё своя боль, а у меня своя. Я всё равно не смогла бы приехать на похороны.

После смерти Лизи, я совсем не могла спать. Я лежала, широко раскрыв глаза. На потолке я видела тех самых незнакомых людей, находящихся от меня очень далеко, в других странах и континентах. Я тайно подглядывала за их жизнью, и мне не было стыдно. Горе поработило моё подсознание, и периодически я рыдала в подушку, а потом снова смотрела в потолок…

Потерять лучшего друга, потерять ребёнка, отца, мать. Что ещё должно случиться с человеком, который едва ходит? С этой мыслью я заснула, и мне опять приснился тот мальчик японец. Теперь я точно знаю, что он из Японии, ведь я нашла адрес, который видела во сне. Я перерыла интернет, все восточные языки и уже ни в чём не сомневалась. Мне кажется, что сомнения оттягивают меня от часа прозрения.

На следующую ночь, после очередных слёз, я увидела женщину с белокурой девочкой. Она подходила к дому и открывала его ключом. Я чётко видела её адрес. Улица… Дом… А на асфальте большими буквами было написано: Ричмонд. На следующий день я одела совершенно неудобные туфли и, перейдя улицу, зашла в отделение почты. Там я попросила конверт для письма в Японию и ещё один – в США. Придя домой, слегка отдохнув, я принялась за свои письма. Я знала не только имя мальчика и фамилию, но и адрес. Надеюсь, Никко Ямамото знает английский. Я очень старательно писала по-английски, что он на верном пути, ему нужно быть сильным и мужественным. Он очень хороший художник. Также я сообщила, что люди, с которыми он живёт, не желают больше видеть его в своём доме. И если он съедет, пусть непременно напишет свой адрес в ответном письме. Ещё написала ему о том, что вижу его во сне и, наверное, он является важным звеном для спасения мира. В конце я попросила прощения, что не совсем понимаю события будущего. Ниже я написала мой адрес, номер телефона и как меня зовут.

Следующее письмо было адресовано неизвестной американке. Мне был известен только адрес. На него я написала коротенькое письмо: «Дорогая незнакомка, я знаю, что у тебя есть белокурая дочь. Я пока не знаю твоего имени и фамилии, но вижу тебя во снах. Вижу, как меняется Ричмонд, и это всё к худшему. Всё, что ты делаешь – очень правильно. Ты мужественная и великая женщина. Твоё имя войдёт в скрижали будущего». Ей я тоже указала свои данные. Однако я не написала ей, что первая наша встреча состоялась в сказке, которую я придумала. В ней она спасала свою дочь.

Кажется, мои глаза закрываются. Завтра я пойду на почту и отправлю заветные письма. Больше никто не принесёт мне еды. Моя бедная, бедная Лизи. И ещё целый мир… Он тоже был в опасности. Я точно знала это, но пока не могла чётко описать происходящее. Я видела, как умирают люди, я чувствовала их боль, и точно знала, что смерть моей подруги, это рубеж, за которым я совсем одна…

Уже пять дней я бьюсь над загадкой той чёрной воды, что видел в парке. На следующий день после посещения кладбища, я вернулся туда и наполнил тщательно вымытую банку из-под солёных огурцов водой из фонтана. Положив её в сумку, я точно был уверен, что меня не примут за сумасшедшего где-нибудь в метро или автобусе.

С этим богатством я направился к своему старому другу Илье, работающему в лаборатории. Обычно они брали только дорогостоящие анализы, но мне он сделал исключение. Он помог выяснить состав воды. Вода из парка была непригодна для употребления. В ней было не только большое содержание железа, но и большое количество странных частиц чёрного цвета. Тогда мы с Ильёй решили провести ещё один эксперимент. В его стерильную пробирку мы налили воду из крана. К нашему величайшему удивлению, в её составе также были чёрные частицы, только гораздо меньше. Сравнив их под микроскопом, мы поняли, что они идентичны. Глаза Ильи загорелись. Он не меньше моего хотел узнать, что это за ерунда, и как она туда попала. Пока он включал аппаратуру, я случайно приоткрыл верхний ящик его стола, и мой взгляд упал на самый обыкновенный магнит. Я спросил Илью для чего ему магнит, а тот, бурчал себе под нос, что он постоянно теряет скрепки из-за большого количества различной документации, и магнит – его спасение. Я взял этот магнит и прислонил к банке из-под огурцов, в которой была чёрная вода. Вода разделилась на две ровные части. Одна половина была чистейшая, словно родниковая. Мы проверили её под микроскопом. А во второй, где был магнит, бесились микроскопические чёрные частицы. Видимо, им не хватало места. Ровно через секунду банка разбилась вдребезги. С той лужей, что оказалась на полу, я провёл тот же эксперимент. И смог повелевать неведомыми крупицами. Мы до сих пор не знаем, из чего они состоят, но готов поклясться, что это какой-то вид металла, возможно, внеземного происхождения…