— Не будем, — рука легко отпустила меня. — Ещё немного и погреемся.

— Вот как.

Местом, в которое привёл меня Трофимов, оказалось… неожиданным. Оптика. Та самая, где море оправ для очков за непомерно завышенным ценам. А? Что? Другой Трофимов… совсем другой.

— Как-то так.

— И зачем? — о чём ещё его спрашивать?

— Будто неясно.

— Неясно.

— Боже… будем тебе очки новые подбирать.

— Подбирают оправу…

— Всё! Без разницы!

Он пихнул к стеллажу, почти утыкая носом. Мне надо выбрать? Ничего не выбираю. Две тыщи, три. Пять… Ужасные цены. И зачем мне очки? С моими-то всё нормально, так что можно обойтись и этой парой.

— Ну-у? — мальчишески произнёс он. Гиперактивный какой-то…

— Что «ну»? — непонимающе хлопал глазами.

— Какие нравятся?

— Никакие, — это же просто очки. От них ни горячо, ни холодно, но спасать меня спасают. За это спасибо.

— Дороже?

— Нет! Блин, что на тебя нашло? — наконец-то развернулся к Трофимову. Другому Трофимову.

— А что нашло? — изогнул бровь.

— Сам не заметил?

— Извините, вам помочь? — услужливо обратилась к нам невысокая девушка в униформе и бейджиком «Злата».

— Нет, мы только смотрим. Как выберем, скажем.

Опять мы. Неестественно.

— Но если помощь понадобится, не бойтесь обращаться, — Трофимов и побоится… два слова, существование которых вместе не представляется возможным.

— Конечно. И прям ваще никакие?

— Никакие, — на вздохе повторил я.

— Мне за тебя выбирать?

— Можешь.

— Хотя… дай-ка сюда свои, — Трофимов ловко стянул с меня очки, давая вспомнить, каково быть слепым труслом.

— Слушай, отдай, — дотянуться до него было трудновато.

Размытый силуэт с очками в руках (единственное, что я мог назвать наверняка), не беспокоясь о том, о чём следовало бы, надел очки и молниеносно снял их, желая убрать подальше.

— Блять, Левин, как ты видишь? — сдержанно прошептал он.

— Глазами.

— О, да ладно, — отдал очки обратно, — должно быть, нелегко с таким-то зрением.

— Нормально, — Трофимов потирал глаза, получившие удар от крепкого плюса.

— Хорошо, оставим это позади. И вернёмся к тому, что впереди.

— А мы далеко не уходили.

Трофимов таскал по стеллажам, предлагая разные варианты, никак не обосновывая свой выбор. Сам-то очков никогда не носил, сейчас пытается понять, как нормальные люди их выбирают. Пришлось уточнить, что я давно не нормальный человек, поэтому не знаю. Он предлагал всё подряд, в меньшей мере предлагал нацепить на меня. Дело почти дошло до женских моделей, но Трофимов сообразил, что что-то тут не так, и мы вернулись на несколько шагов назад, где были представлены недорогие модели в чёрных пластиковых оправах, где стекло было квадратным, где более округлым, где совсем узким.

— Разве такие не в твоём стиле? — спросил он. Будто у меня когда-то был стиль.

— Нет, — пусть мои из той же серии, но выбор на них пал из-за низкой цены.

— Как же такие называют… — Трофимов скрестил руки, начиная натужно раздумывать. — Сейчас вспомню… или нет.

— Хипстерские, — если он об этом.

— А противоположные им?

— Мейнстримные, — если их так хоть кто-нибудь называет. Но противоположности остаются противоположностями даже в прилагательной форме.

— Теперь ясно, где ты часть времени проводил.

— И ясно, где ты его не проводил, — взаимное недопонимание. Трофимов слишком открыто улыбнулся. Что-то здесь явно не так… как фраза из детектива.

Какие бы очки Трофимов не примерил, все шли. А мне всё до них дела не было. Пляша от этого, он сам выбрал оправу. На цену глянуть я не успел. Естественно, до меня всё ещё не дошло, что здесь происходит и почему мы занимаемся именно этим. Как всегда, я вне света последних событий, которые произошли в мыслях Трофимова. Другого Трофимова.

Он подошёл на кассу, что-то обговорил, запомнил бумаги.

— А теперь к окулисту, — помахал листом перед моим носом.

— А-а? — я продолжаю находиться за пределами темы… может, ну его? И сбежать? Да, отличный план.

— Пошли, — первым делом подтолкнул меня, перекрывая путь к отступлению. Лажовому отступлению. — Здрасте, — растянул он, когда мы зашли в маленький, но прилично оборудованный кабинет окулиста.

— Проходите, — женщина, не разворачиваясь к нам, что-то пробила на компьютере. — Одежду можете повесить в углу, — не меняя позы, она указала на вешалку.

— Конечно. Чё замер?

— А мне танцевать надо?

— Потом можешь и это устроить, — Трофимов расстегнул мою куртку.

— Я не настолько мелкий, чтобы не справиться… с этим, — в итоге полностью раздел, за меня одежду повесил, ему оставалось сказать пару одобрительных напутствий, которыми занимаются родители, приведшие ребёнка к стоматологу. Троф – мама, ага. Правдоподобней некуда.

— Я заметил, — ещё раз толкнуть себя я не дал и сел на стул перед женщиной, кладя листок на стол. Трофимов охранял вход.

— Сколько носите? — наконец-то дама развернулась в кресле, снимая очки для компьютера.

— Очень… давно, — сам не помню, когда первая пара появилась. От неловкости глядел по сторонам, утыкаясь в Трофимова.

— И сколько? — мой минус…

— А, ну, — опять Трофимов. Он вопросительно поднял брови. — Закрой уши.

— Это же не длина члена, чего бояться? — нерв на лице женщины дрогнул. Ой зря это он.

— Не могли бы Вы выйти?

— Я мешаю?

— Как бы прискорбно это не звучало, — с интонацией врача, вещающего о смерти ближнего, произнесла она, — но да.

— Ну, раз так, — не сопротивляясь, Трофимов удалился на пару шагов.

Как сделать вид, будто я его не знаю?

— Ваш брат? — равномерно спросила она. Брат… ага. Миллиард раз да. Как она могла так подумать?

— О-одноклассник, — с трудом припоминаю, когда о Трофимове думал в таком плане. Уже нет школы. Нет учёбы. Нет учителей. Нет оценок, всё потерялось.

— Снимайте очки.

Единственные буквы таблицы, которые чаще всего оказывались чёткими, это «Ш» и «Б». Иногда и они казались размытыми, но такими и оставались с переменным успехом. Безумно низкое зрение, которое уже не падает. Как же она называется, поди не вспомню… таблица С… кого-то на «с». Снелла? Снеллена? Приблизительно. Или нет. Женщина надела моднючие очки, попутно настраивая их и спрашивая о картине. Сначала перестаралась, а потом не добрала, с третьей попытки она удачно подобрала нужный минус. Нормальный человек видит так изначально… Дорогого стоит удовольствие.

Выписав рецепт, пожелала удачи.

— Давай сюда, — протянул руку Трофимов с неугомонной улыбкой.

— Ну держи.

Рассматривать и вникать в тонкости Трофимов не стал, отнёс на кассу и приказал ждать. Потом исправил тон на более мягкий. Попросил. Да… другой Трофимов попросил, а не приказал и не съязвил. Всё изменилось.

До последнего верил, что он скажет «заказ отменяется» и свалит, оставив всех в недоумении. Было бы в его старом стиле, но ничего подобного не произошло. Трофимов даже футляр купил. Ёклмн, а на вопрос зачем, ответил, что у меня и так ни одного нет, теперь будет. Значит, для меня? Нет, теперь сам поражаюсь своей тупости. Хотя по большей части я не хочу верить, что Трофимов делает это для меня… Это же неправильно. Раньше ему не нужно было такого. А сейчас зачем? Я же благодарить не буду, не буду лучше думать о нём, не изменю себя в его отношении… но он всё равно…

— И зачем? — взирал я на протянутый мне футляр с хипстерскими очками, который ещё находился в руках Трофимова.

— Считай, что это – подарок.

— Что это – что? — в непонимании уставился на него. Какие подарки? В честь чего? Ради кого?

— Present. Gift. — Одно спокойствие, никакого раздражения и отчуждения. И хорошее произношение иностранного. — Бери.

— Н-не могу, — а причина не придумывается. Из рук брать не люблю? Можно предположить и такое…

— Можешь. Не страдай фигнёй, Левин, — я сжал губы. Не понимаю… и боюсь. Сейчас я боюсь даже Трофимова, который оказался единственным знакомым человеком в этой дерьмовой ситуации… который сейчас находится рядом и как-то бережливо относиться ко мне, волнуясь о самочувствии, завтраке, обеде, ужине, сне – обо всём подряд, не зная, чему уделить внимание, потому что он не знает меня в принципе. — Итак видно, что без очков, ты ничего не увидишь. А если с этими что-то случится? На что менять будешь? — а почему бы не сходить в оптику в тот самый момент, когда это случится? Почему именно сейчас?