========== 1. Мнимая безмятежность ==========
Когда я открыл глаза, то увидел перед собой, как и всегда, размытый по границам белый потолок и тёмное пятно, коим являлась люстра.
С неохотой сел на кровать, на которой минуту назад хреново спал. Перевёл взгляд на стену и заметил, как бы это странно не звучало, ещё одно пятно… Весь мир – сплошные пятна неопределённой формы. Прищурился. Часы не приняли каких-либо очертаний. Нащупав очки на тумбочке, нацепил их на себя. Как обычно, предметы вернули себе чёткий вид.
Часы показывали почти семь. Осведомившись о времени, я снова лёг, тихо вздохнув.
Все зимние каникулы, эти распрекрасные две недели, я провёл дома, ни разу не выйдя на улицу в праздничный период. Нет, один раз на улице был – ночью первого января: тогда я вышел во двор посмотреть фейерверки. Но простоял всего лишь минут тридцать, с натяжкой, списавшись на «замёрз», вернулся в тёплую, уютную квартирку и улёгся спать.
Уже тринадцатое января. Понедельник. Новый год давно наступил. Старый недавно проводили. Каникулы закончились.
Подведём итоги: наконец-то начал готовиться к экзаменам? Конечно, нет! А может быть, помог по дому? Естественно, ответ отрицательный! Посвятил чудесные дни компьютеру и безделью? Вот это – да!.. Как можно было убивать двадцать четыре часа на идиотское ничегонеделание? Ведь можно было заняться уроками или хотя бы в комнате навести порядок, а я лишь садился за пк и гонял в хорроры, шутеры, в стратегии – в самых крайних случаях. А когда играть было тупо в лом, я бродил по сети, пробивая всевозможные запросы на весёлые статейки, вайны, иного рода видео. Смеялся над ними, а потом грустил, ибо скука накрывала волной.
Ты оправдываешь своё звание ТЛЗ, Ваня.
Стоило закрыть глаза, как до ушей донёсся нарастающий звук песни «coldrain – The War Is On».
7.00. Пора вставать. Музыку я дослушаю до конца. Родителей уже в шесть часов дома нет, так что по поводу музыкальных предпочтений с утра пораньше ссориться никто не будет.
Из-за того, что несколько дней назад осадков выше крыши навалило, белый свет резал глаза, и, даже дойдя до школы, привыкнуть к нему я не смог. Снег под ногами ритмично хрустел, а я еле позволял себе переставлять ноги. Нос замёрз, как и всё лицо. Скулы начало сводить. Руки, находящиеся в карманах, промёрзли. Холодно…
— О, четырёхглазый! — знакомый голос ударил по ушам, хотя они были прикрыты шапкой.
Быстрыми шагами Кит добрался до меня и пожал мою холодную руку своей ледяной. У него всё лицо порозовело, а ресницы покрылись инеем.
— Привет, — лениво проговорил я, вновь осматривая лицо друга и думая, как же мне его обозвать. Но поскольку я без сил утром понедельника, а моей фантазии и на страницу рукописного текста не хватит, мне осталось лишь медленно, в своей обыденной манере добавить: — просто привет…
— Как ты, так четырёхглазый, а как я, так какой-то «просто привет»!? — громко возразил друг. Белый пар валил из его рта.
Конечно, что его не устраивало, я до сих пор не понял. Вообще это мне за четырёхглазого обижаться надо. Но лень.
— Кстати, до меня тут Лера донесла, — он сделал паузу, ожидая, пока я хоть как-то выражу заинтересованность, но не дождётся.
Лера – дочь нашей классной, учителя по биологии, поэтому сия особа знает всё, что касается нашего «Б» класса. А Кит с ней, вроде как, мутит – я ведь снова не в теме, да и не хочу в ней быть.
— У нас будет новенький, — задрав нос, радостно, но и опечаленно произнёс друг.
— Ага, ребёночек, — вяло дополнил я.
— Неужто тебя это совсем не удивляет?
Мы вошли в раздевалку.
— Неа. Мне пофиг. — Всегда.
— Что и ожидалось от такого, как ты. — Вздохнул удручённо Кит, вешая куртку на крючок. Свою оставил там же. — Может, хватит свою куртку поверх моей вешать? — Приподнял бровь Кит, бросая на меня недовольный взгляд.
— Не хватит. Не нравилось бы, давно мою выкинул куда подальше, — неспешно высказал я, зевая.
— Я тебя просто жалею. — Он улыбнулся и положил руку на моё плечо, будто я ему что-то должен.
— Ах, только жалости твоей мне не хватало, — театрально переиграл я, повысив голос. Кит едва не засмеялся, вовремя прикрыв рот рукой.
Мы заняли последнюю парту, когда прошли в кабинет биологии. Людей не было, даже классной, Евгении Леонидовны. Но можно быть уверенным, что под звонок все и соберутся.
Почувствовав нехватку сил, я сразу сел на стул, переводя дыхание. Хотелось спать и есть, и домой тоже. Быстрее бы уроки кончились, но сейчас нас ожидает классный час. Как бонус к нашим послеканикулярным страданиям. Рассмотрев плакат со строением клетки, тихо вздохнул, осознавая, что скоро то, что тебе не нравится, никогда не пройдёт. Оно будет тянуться как резина, а после больно ударит по пятой точке.
— Вань, — позвал Кит.
— М? — Я перевёл на него тяжёлый взгляд.
— Дай сюда свои зенки. — Понять слова можно по-разному, но это лишь означает, что мне предстоит мини-осмотр от того, кто, возможно, будет терапевтом в будущем.
Я полностью развернулся к нему, словно на приёме у врача, и снял очки. Он дотронулся до моего лица и повертел его из стороны в сторону (никогда это не нравилось), уверенно что-то изучая своими тёмно-зелёными глазами, находясь при этом довольно близко.
— Чуть опусти голову.
Опустил. Большими пальцами Кит оттянул нижние веки, осматривая глазные яблоки. Зная его следующую фразу, я закатил глаза, а затем смотрел то вправо, то влево.
— Ну, вы ещё здесь поцелуйтесь! — послышался, как всегда, насмешливый и ядовитый голос человека, что, похоже, от меня никогда не отстанет, Трофимова.
Что я ему сделал, не знаю. Когда перешёл дорогу, тоже не имею понятия. Однако взъелся он на меня сильно. Стоит оплошность совершить, как это тут же будет прокомментировано самим великим Тимуром Трофимовым. Мол, весь я из себя такой неудачник, рохля (все нормативы по физ-ре на тройки же сдаю), руки из жопы, ни черта не знаю, таких тупых ещё поискать надо, да, конечно, ещё и очкарик близорукий, не различающий карандаш и ручку. К слову, очки в классе ношу не только я, но, видимо, есть люди, которым кажется иначе. Короче, травит с поводом и без. Правда, ситуацию «с поводом» видеть мне ещё не приходилось. А ведь с первого класса учимся вместе, и раньше ничего подобного не было. Началось, наверно, с класса восьмого. Самый говнистый возраст так замечательно на него повлиял, что вдруг я стал объектом насмешек.
Единственный в классе, кто встал на мою сторону, – это Кит, за что я ему безмерно благодарен. Одна часть одноклассников решила отмолчаться по этому поводу – им не нужны чужие проблемы, и в этом я их отлично понимаю; а другие же представители более слабой мозговой категории решили пойти за вожаком, и по сей день вечно поддакивают ему, прилипая со всех сторон и заодно качая послушными головами, как игрушечные собачки.
А мне… мне просто нет до этого дела. Пусть кукарекает, пока может, потом всё равно кто-нибудь язык отрежет. Жаль, это буду не я, но я бы взглянул на подобное зрелище, заснял видео на телефон и на «ютуб», назвав как-нибудь: «Возмездие свершилось» или… даже не знаю, «Падение вождя» там. Всё неплохо звучит, но это – лишь фантазии, в реальности надо мной будут продолжать словесно издеваться, лишь иногда применяя силу (случается, когда я даю отпор). В основном я никак не отвечаю на провокации, потому что даже думать из-за такого индивида неохота, а Кит редко в состоянии вытерпеть и сразу же заступается за меня, за что получает.
Вот об этом действительно неприятно думать.
На сей раз Кит только перевёл на Трофимова злобный взгляд. Тот ответил типичной насмешкой.
— Ну, Кит, походу выбора у нас нету, — я начал растягивать гласные, — раз вождь говорит поцеловаться, то надо целоваться. — Я в упор смотрел на друга, что отпустил моё лицо.
— Да ты не херей, товарищ. — Он задорно усмехнулся, подавая очки, а после расслабленно улыбнулся. Злобы словно и не было.
